Младшего брата удивило решение Джучи создать новое войско. Так мог и даже должен был поступить Угедей, но не сын Борте, стремящийся отказаться от монгольского наследия и соединить степную и городскую культуру Востока.

- Субедей был против этого похода на урусов, но подчинился Угедею. Богатур хотел идти на Запад и покорить модьяр и франков, Субедей дал клятву Чингисхану в этом, - ответил Джйчи, чем обрадовал быстро думающего Талая.

Младший брат рассуждал про себя: «Джучи не пойдет в поход, но должен быть хоть кто из чингисидов, чтобы поход был легетимным. Остается только он, Талай. Следовательно, можно будет набрать много трофеев, утвердиться, как единственный монгольский лидер и править всей степью единолично».

«Какая отличная возможность избавиться от непокорных, отправив их в поход, ну и поживиться добычей. А боярин умеет думать, он же практически обезопасил Русь с юга и востока, а теперь ослабит и Запад нашими руками. Или Корей только инструмент, а ремесленник Ярослав?» - размышлял про себя Джучи, поглядывая на задумавшегося Талая.

- Ты страшный человек, Корней Владимирович, - произнес Атанас.

Мы искали этого человека, с самого начала войны, искали долго, потеряв при этом немало добрых молодцев в постоянных стычках, как с монгольскими и союзными им разъездами, так и с булгарами. Я знал, что купец в основном проживал в старой столице волжан, Булгаре, но часто находился по делам в новом стольном граде Великой Булгарии, Биляре. Поисковые отряды не приносили хороших вестей, чаще были доклады о боестолкновениях и потерях. Только Ипатий, со своей неизменной удачливостью, обнаружил убежище купца и не только его. Многие торговые люди и просто имеющие достаток, но мало относящиеся к правящей элите, укрылись в небольшой деревушке вверх по течению Камы. В камыше, переходящем в заросли кустов, а после, в густой лес, можно было спрятать и десятки кораблей и многочисленный скот, что и сделали торговцы, ожидая развязки событий. Топи и леса создавали сложности в деле обнаружения беглецов, которые, впрочем, и сами довольно сильно ощетинились, выставляя дозоры и формируя десятки и даже несколько сотен охранного войска. Но людям Ипатия удалось…

- От чего же я страшный? – притворно удивился я.

- Ты знал, что так произойдет. Может и подстроил все это. Вот только как? Не мог же ты убедить степных ханов действовать по твоему плану? Но ты знал, собирал войско, тренировал молодняк. Даже наша с тобой торговля была только для войны, твоей войны. Я не удивлюсь, что это ты сменил князя Юрия на Ярослава, - распылялся Атанас.

- Друг мой, речи сии опасны и необоснованные. Кто я по-твоему, что смог такое совершить? – нарочито спокойно ответствовал я.

- Не знаю, может для своей Родины, ты и добрый ангел-спаситель, для степи – злой шайтан. Мне важно, кто ты для булгар? – сказал Атанас и пристально посмотрел на меня.

- Не дави взглядом, Атанас. Много меж нашими народами было обид, очень много. Искать кто прав, а кто виноват, нет смысла. Может обиды идут со времен Святослава Игоревича, который пограбил вас, но потом, за ваше же серебро пошел на хазар и уничтожил ваших же хозяев – каганат. Может, еще раньше обиды возникли, когда русы и булгары стали соперниками в торговле с Халифатом. Кто знает?! Но одно точно понятно, что монголы – зло и для вас и для нас. Булгарии уже нет,- купец, или уже кто-то больше, чем простой торговец, резко встал, - да присядь, не ершись. Ты и так все понимаешь, что только с Русью по пути осколкам Булгарии. Много беженцев уже нашли себе кров и пропитание на русской земле, их никто не гонит. Только в моем поместье уже более двух тысяч человек. И это не только мужики, но и бабы с детятками.

- Понимаю я, принять все это сложно, - из Атанаса, как будто, вынули стержень, купец осунулся, и из его глаз потекли слезы.

Мы сидели в шикарном зале в одном из дворцов Булгара, построенном еще до того, как эмир решил перенести столицу в более тихое место, подальше от неспокойных русичей. Стульев не было, но то, что я некогда называл «пуфики» было повсеместно, как и многочисленные ковры. Монголы пограбили дворец и уже мои люди, создавая, как они думали, идеальный интерьер, нанесли огромное количество ковров и подушек. Так что в глазах пестрило от красок и узоров.

Только вчера с вестями от Ипатия и большим отрядом охраны, в составе которого были и булгары и русские ратники, пришел Атанас.

Друг-попаданец смог найти убежище волжских толстосумов, преследуя отряд монголов в самом начале своего победоносного похода. Тогда монголы, не смогли протиснуться через природные ограждения к полянам, на которых проживали беженцы. Однако, разведчики Ипатия, буквально, «на пузе» удалось обнаружить следы пребывания людей.

Интернациональное войско Ипатия не стало грабить сбежавших купцов, чинуш, богатых ремесленников, а, напротив, оставили с ними легкораненых бойцов, как на излечение, так и для защиты от незначительных отрядов и степняков и просто грабителей. К трем сотням охраны булгар присоединились тогда две сотни русичей. И это уже была сила.

Что касается действий Ипатия, из письма становится очевидным, что все крупные города и поселения некогда грозной державы без защиты и кишат разномастными бандами, занимающимися местными разборками. Монголы же снимали гарнизоны, вывозя наиболее ценные вещи и целыми кварталами ремесленников. Степняки терпели поражения от русичей и не видели возможности распылять свои силы на многочисленные гарнизоны, которые должно было держать в изрядном количестве, в том числе из-за беспокоящих набегов русских иррегуляров.

Нужно было степнякам и озаботится большим сопровождением в многочисленных караванах с награбленным добром, на что шло изрядное количество монгольских войск. Положиться в таком деле на союзников было невозможно и, без того немногочисленные монголы, которых было меньше половины в огромном степном войске, растворялись в охранных отрядах.

Несколько таких караванов были перехвачены Ипатием и отправлены частью в мои поместья, частью, из-за опасности перехвата уже степняками, прятаться в леса. Много полоненных людей было в таких вот караванах. И у ремесленников, которых монголы гнали на свои земли, впервые был выбор: они могли идти на все четыре стороны, на Русь, или же продолжить путешествие к «просвещённым монголам». Все было по желанию, но снабжение и охрана организовывалась только для ремесленников, отправляющихся в русские земли. Получалось, что де-юре, выбор есть, а де-факто – только переход до русских княжеств представляется единственным направлением.

Сейчас же Ипатий, пройдя через всю территорию уже некогда булгарского государства, соединился с Филиппом и они, отогнав башкир, занимаются зачисткой городов и, ничего не поделаешь, а надо, - разграблением и оказывающих непокорность самих булгар, но прежде всего монголов.

- Друг мой, я не знал, а только мог предположить варианты развития, как и ты, но мой прогноз исключал уничтожение Булгарии, я думал о крепком союзе между нашими народами, - соврал я, но исключительно ради дела, продолжая разговор, выждав время, пока Атанас придет в себя и выплачет горесть.

- Не могло быть союза между нами, эмир никогда бы на это не пошел. Мы были соперниками. Вы уже начали покорение марийцев, ты начал, а они платили дань нам. Мокша пошла под вашу руку, благодаря твоему другу, эрзя колебалась. А что было бы дальше? Буртасы, башкиры? Новгород смотрит за Камень, уже строит свои остроги в Парме. Нет, союза не могло быть, только война на истощение. А теперь у нас только один вариант – идти в вассалитет сильнейшему в войне. Эмир убит, его куввады так же, войско либо разбежалось без командования, либо в ватаги сбивается, но многие достойные уже погибли, - глаза Атанаса вновь увлажнились и скупая, но очень горькая слеза скатилась по щеке. Однако, купец сумел взять себя в руки.

- Мы защитим своих вассалов и не станем разрушать мечети, как это делали монголы, - сказал я, похлопав булгарина по плечу.