— De antan [88] будешь bitten [89]? — тем не менее, кося взгляд и не переменяя позы.

— Ну, для начала хотел бы, — с воодушевлением откликнулся он, соскучившийся даже по своему собственному голосу. — Что тут было, скажем, в 1020-м?

— Wahrscheinlich [90], много чего, однако монастырь était fondé [91] в 1046-м.

— Et bien [92], ха, не просветите ли насчёт 1101-го?

— Монахам falsches [93] grossièretés [94], но мне Господь простит, если я такого Unverschämter [95] и невежду обругаю.

— Понял, я к вам, вообще-то, не по интересу вашей памяти, и так все знают…

— Quel est ton nom [96]?

— Брат Готлиб.

— Готлиб, Готлиб. Пруссак?

— С вашего позволения, индиец.

— Индиец? Как же тебя в монастырь взяли, или ты выкрест?

— Я вкрест. Взяли и взяли, позволено ли мне будет изложить своё дело?

— Ну.

— Хочу сразу прояснить, обратиться с ним я могу только к вам, как к долгожителю с блестяще обставленным… хмм… Представляете, какое совпадение, события относительно вашего, то есть нашего монастыря произошло шестьдесят лет назад, а тут как раз вы, самый старый чернец из коптящих небо ныне. Так вот, о деле. В означенный мною период, то есть приблизительно шестьдесят лет тому в монастырь был привезён этакий гроссбух с ого-го какой начинкой, я не могу назвать вам точную дату и даже точный год, но могу промежуток. С 1830-го по 1842-ой, для вас буквально вчера. Его пронёс под плащом человек по имени Клеменс Брентано или Ахим фон Арним, или Беттина фон Арним. Но второй маловероятно, через год он умер.

— Мария Виманн konnte nicht [97]?

Он опешил, не зная никакой Марии Виманн, однако…

— А это не родственница ли матушки Доротеи?

— Ну как же, как же, — он пошевелился и закрыл глаза, — дочь in der zweiten Generation [98].

Это, разумеется, внучка, соображал он, идя по гетто и с жадностью всматриваясь в прохожих, выискивая среди них подходящего. С такой материей, по его мнению, он мог обратиться не к каждому.

Дома здесь строили преимущественно из красного кирпича, с налезающими друг на друга стрехами и чердаками той системы, что посложнее самого беспорядка в эфире, множеством глины и соломы, в том числе и под ногами, кривыми переулками, подворотнями треком, мельницами, расставленными тут и там телегами без колёс, частыми дверями, вывесками весовщиков руды, ростовщиков, ювелиров, библиотек и зашифрованными вывесками. «Извѣстные маслобойки Ж. Блока», «Бинты для усовъ, даютъ прелестную форму усамъ», «Секретные камеры Фреландта», «Подмышники Канфильда», «Потайные секстанты Уляйтера», «Космокомитетъ криптокартографiи», «Тетрадный развалъ», «Клистирные усики, новѣйшiе модели», «Изобличители голоса Розенфельда и Розенблюма», «Аптекарская. Новѣйшiе средства отъ подземнаго зрѣнiя», «Психоредукторы. Усмиряютъ всякую боязнь, какъ и воскрешенiя», «Распекатели тортовъ и пирожныхъ-бизе Иессеева», «Самодѣйствующiй кинематографъ — живая фотографiя. Фигуры вращаются какъ живые. Супруги (мѣдовый мѣсяцъ). На трапецiи. Танцовщица. Наконецъ одинъ (Нежный поцѣлуй). Драка. Фокусникъ. Мухоморъ. Цеппелинъ (Взглядъ назадъ). Шахта. Колосья ржи», «Народные гармонифлюты Юлiя Генриха Циммермана», «Антипиръ Буркгарда и Урлауба», «Герофоны и Аристонъ-органы».

Не отыскав надежного, он решил спросить в магазине психоредукторов. Только вошёл, как язычок ударил внутри колокола. Приказчик встретил подозрительным взглядом из-под широких полей. Пейсов не имелось, но нос говорил сам за себя, да и особая тоска в глазах, а с ней подозрительность.

— Моё почтение, — касаясь пальцами котелка.

— Мы скоро закрываемся.

— Я бы хотел приобрести психоредуктор.

Указанные машинки в больших количествах стояли на полках позади него и один, самый большой, воочию на прилавке. Всякий иного размера. Они тикали, жужжали, из двух на верхней полке сочился пар, на прилавке один то хрипел, то чавкал.

— Какая надобна модель?

— Самый лучший, чтоб точно помог.

Он посмотрел строже.

— Чего вы боитесь?

— Я? А. Так вот, беру не себе, а племяннику, он содержится в лечебнице где-то здесь неподалёку, в гетто, я верно не знаю где. Навещаю его в первый раз, так сказали, нужен психоредуктор. Не подскажете ли заодно, как мне именно пройти?

— В лечебнице психоредукторы запрещены.

— Ну, тут такое дело. Я бы хотел пронести ему тайно. Он сам, когда бывает в уме, требует психоредуктор. Так что мне ещё и по возможности меньший размерами.

— Меньший, чем что?

— Чем большой самый лучший. Понимаете, необходимо соблюсти пропорцию между размером и действенностью. И сказать, как пройти.

— Я не продам вам свой товар.

— Это ещё почему?

Он не ответил, строго, с прибавкой теперь ещё и некоторого презрения посмотрев на него.

— Как пройти в лечебницу хоть скажите.

Молчание, бойкот, мизантропия.

— Ну и хрен с тобой, жид пархатый.

К визиту в скорбное место надо бы подготовиться получше, одна из служащих видела его в погребе и могла опознать. Надо рассказать про эту Марию такое, чтоб точно поверили, что он её родственник. Но для начала отыскать. Он кружил по гетто, начался дождь из низкой и жирной тучи, зацепившейся за пик гряды, котелок быстро набух и фетр немного обвис.

[91] Был основан (фр.).

[90] Должно быть (нем.).

[89] Спрашивать (нем.).

[88] Про давние времена (фр.).

[98] Во втором поколении (нем.).

[97] Не могла? (нем.)

[96] Зд.: тебя как звать? (фр.)

[95] Зд.: наглец (нем.).

[94] Зд.: сквернословить (фр.).

[93] Зд.: грешно (нем.).

[92] В таком случае (фр.).

ЧАСТЬ

ВТОРАЯ

ВЕЛИКИЙ

БАМБУКОВЫЙ

ЗАБОР

Глава восьмая

Последствия исчезновения Марса

На помосте, накануне сколоченном во внутреннем дворе гимназии, замерли почётный попечитель, директор, инспектор, надзиратель, законоучитель, семеро старших учителей и трое младших, а также единственный рисования. Он держал речь, многословно говоря о пути, что кое-как был одолён выпускниками, — «надо что-то уже менять, расти, плечами раздвигая сооружения, возможно, и для отправления культа, задумайтесь, может, бородку отпустить? Но и без того, есть выход, есть, путь на такой верх, что все председатели палат обзавидуются, поумирают и новые уже не будут знать о вашем прошлом ничего, лишь только о настоящем. Тут нужна афера на несколько ртов, в идеале оросить всех живущих, этому вас никто не учил, но, если целить повыше, возможно, повыше и остановитесь, когда уже ничего нельзя будет поделать и останется только почивать на лаврах. Вот яблоки с дерева — дурное ли начало? скупые ли вводные для того, чтоб развернуться? Яблоки… яблоки… яблоко… что бы это могло значить? In caput jacere [99], отравить, подвесить так, чтоб в голодный год все прыгали и схватывали воздух сразу под его скатами, также никто не отменял созданную тем или иным способом интригу вокруг плода, а если нечто употребимо и для наружного применения, и для внутреннего — народ такое в жизни не поймёт», — об освоенных ими через пень-колоду науках, в числе которых значились закон Божий, священная и церковная история, российская грамматика, риторика, пиитика, история литературы, логика, славянский язык, арифметика, алгебра, геометрия, счетоводство, физика, всеобщая и российская история, статистика всеобщего и Российского государства, языки латинский, греческий, французский, немецкий и словесность их, чистописание, черчение, рисование, ритмика и театр. Он насиловал себя более для омрачавшего церемонию губернатора, притащившегося прямой наводкой из катакомб, теперь он кисло пытался полюбить сословия, принимаемые в гимназию. Среди тех насчитывалось пятеро однодворцев, семеро разночинцев, трое выходцев из «приказ но служительского звания», шестеро поповичей, трое «уволенных из духовного звания», десятеро вольных хлебопашцев, дюжина бывших крепостных, ставших таковыми в ходе обучения, и двое «иностранцев». В число последних входил некто Л.К. Директор, периодически требовавший их на сцену, вызвал его далеко не первым.