— Мать, а мать?

— Чего?

— А нас спасут?

— А не жирно будет?

— А как это, жирно?

— Да припомни хоть блины.

— Я воль, припомнил, только хуже стало.

Скотина послушно брела, у фургонов сносило матерчатые своды, в сени меловых утёсов, на срезах которых порода пластами переходила в чёрную землю, брикеты с бутылками молока в оплётке, сзади столп дыма всё выше, старались не оглядываться на него. Чёрный дым безобразен. Ожидание у недавно сколоченных козел, барьеров, серпы очередей вдоль речных пляжей, узлы уже, кажется, не с добром и свёрнуты не из постельного белья, сундуки на телегах накренились, выступаю, появляюсь, возникаю, существую — это всё в прошлом, мал мала меньше и не один раз, в толпе, среди незнакомых людей, уже невозможно сосредоточиться на своей семье, как раньше, первобытные шагомеры давно не справляются, старухи в колоннах настолько невесомы, что их следы в целине нельзя различить. Передние колёса увязли в грязи — не гроттаж, впечатанные в плечи постромки — не декалькомания. Через несколько дней все толпились на сходнях, выбирались по отрубленному фалиню уже с воспалением лёгких, устав в первую очередь душевно, когда цвет кожи, координация, жизнь на вдохе, огонь глазных яблок, разумное желание не подвергаться опасности представляют собой уже не акт набора мужества, как было раньше, а некий «автоматический режим», во всём этом мало человеческого.

Это было явление с большой буквы, оттеняющее каждое ребро и поверхность. Верующие оказались вынуждены преодолевать сопротивление любому своему рецидиву, не говоря уже о страде механики членов; надеющиеся хватали ртом воздух, чувствуя себя виноватыми, самая большая ошибка, самая историческая ошибка, хотя доказательства окружали их с рождения. Всех резко потянуло исповедаться, эмоции захлестнули, появилось ощущение, что именно сейчас это принесёт пользу, невероятное облегчение, рассказанный ему позор исчезнет, нужно только проговорить, вне зависимости от доверчивости, раскаяния и намерения грешить ещё больше. Лагерь сразу оказался захвачен, и он был то здесь, то там, вогнав туземный контингент в ступор, двигался в привычном темпе, замедляясь перед тем, как срезать угол, через мгновения превращаясь в конденсационный след на фоне траншей для слива, двойной рабицы в ржавых потёках, бараков через зоны отчуждения, засеянные ячменем и рисом, оросительные механизмы дёргались на кольях, в данный момент даже однократная поставка воздуха в помпу затруднялась замедлением внешних процессов и ускорением внутренних; явившись из ниоткуда, из чистого поля, в котором он проснулся, не в силах вспомнить, чем всё закончилось вчера.

Лицо его — нечто среднее между китайцем и ши-тцу, седая борода клином, волосы присыпаны синтетическим снегом и зачёсаны назад. В руках узкое пушечное дуло, через плечо взятый на лямку винт от триплана, карманы распёрты изнутри какими-то шарами.

С каждым днём темнело всё раньше. Никто не ожидал, но, оказывается, всё это время в любую минуту мог явиться кто-то такой, кто парализует не только работу, но и исполнителей. Солнце зашло за кирпичную стену, ещё кидая багрянец за ней, похолодало, от его шагов ползла корка льда и тут же рассасывалась. Турбина забился в щель между двумя сырыми стенами и легонько стучал себе по лбу дулом револьвера, закрыв глаза, но так абстрагироваться было дано далеко не всем. Комендант взобрался на крышу бункера, его сапоги оказались на уровне его груди. Объявил в мегафон об эвакуации заключённых и персонала, никто даже не посмотрел в ту сторону. Перешёл на грязные оскорбления, думая, что мысль более материальна, чем бог, ещё надеясь, что никто никого сегодня не видел, не шла волна гравитации зла и воздаяния по делам. Их религиозная мифология никогда не предусматривала расплаты.

— Вольно.

В который раз показав, насколько исполинский у него знак интеграла, соединяющий небо и землю, он не изменил позы и не расслабился.

— Назовитесь, солдат!

— Рядовой Иессе-ев!

— Хочешь воевать, солдат?

— Так точно, я доброволец.

— Похвально, солдат. Что ты знаешь про войны, солдат?

Он не мог заставить себя быть слишком строгим к командиру (тот оказался на армейской службе благодаря военной реформе Александра II, в частности, пункту Устава о воинской повинности, предписывавшему призывать в армию всех достигших 20-ти лет; если учесть, что данный порядок ввели в 1874-м, не трудно сосчитать, что он был ещё не стар, прошёл Русско-турецкую, поделывал нечто связанное с французскими интересами в Тунисе, после того участвовал в Англо-Египетской, возвратился в отечество и ввязался в сшибку в Афганистане, потом не то подавлял, не то разжигал крестьянское восстание в Ходмезёвашархейе, в 1895-м арестовывал членов Союза борьбы за освобождение рабочего класса и, разумеется, делал карьеру. Так странно ли, что, когда началась вся эта загадочная ситуация, он оказался в самой её гуще, почитая ту достаточно перспективной для своей военной судьбы?). Сзади он чувствовал дыхание почтальона, который в последнее время стал появляться всё чаще и чаще.

— На них очень странные отхожие ямы, которые называются окопами. Вы об этом, мой генерал?

— Я хочу знать про войны-Ы. С чего начинались войны, солдат?

Он громко сказал: «Навскидку, из наверняка известного, шумеры осаждали Эриду». Т. молча посмотрел на подпола, угадывая, соображает ли он происходящее. Но тот, в свою очередь, с таким же ожиданием вперился в него. Тогда, озарённый, Теодор крикнул, глядя мимо, строго вперёд: «Шумеры осаждали Эриду».

В глазах возникло живейшее одобрение.

— Потом, солдат? — нерешительно, боясь спугнуть.

— Допустим, когда Рамсес Второй воевал против Хеттского царства. Битва у Кадеша, — сказал почтальон.

Подполковник продолжал буравить его взглядом.

— Ну, допустим, Рамсес Второй воевал против Хеттского царства.

Снова весьма ясно выраженное одобрение.

— Потом, солдат?

— Рамсес Третий против народов моря.

— Рамсес Третий против народов моря.

— Потом, солдат?

— Марафонская битва.

— Марафонская битва.

Он односложно просил продолжать перечислять все эти схватки.

— Второй поход персов на Грецию.

— Дальше, солдат.

— Третий поход персов на Грецию.

— Потом, солдат.

— Сражение при Платеях. Битва при Херонее. Сражение на реке Граник.

— Какой год?

— 334-й до нашей эры.

— 334-й до нашей эры.

— Дальше, солдат.

— Сражение при Иссе. Битва при Гавгамелах. Битва у мыса Экном. Битва у реки Треббия. Сражение при Каннах. Бой близ города Зама. Сражение под Фарсалом. Битва у мыса Акций.

Его товарищей тихим горном призвали на работы.

— Дальше, солдат.

— Падение Иерусалима. Сражение у Граупийских гор. Бой у Мульвийского моста. Сражение на Каталаунских полях. Бой за город Доростол. Сражение у Гастингса. Битва при Мерзифоне. Битва на реке Сутени. Битва при Таншбре. Танкред Тарентский разбил эмира Алеппо.

— Потом, солдат.

— Бой на реке Калка. Сражение на реке Неве. Ледовое побоище. Сражение при Креси. Битва при Пуатье. Куликовская битва. Взятие Константинополя. Взятие Казани. Сражение при Лепанто. Восстание китайцев на Филиппинах. Битва при Нагасино. Сражение при Жамбло. Осада Пскова Стефаном Баторием. Отлита Царь-пушка. Нападение шведов на русскую Лапландию.

Иногда с неизменным успехом уточнялся год.

— Московская битва. Венское сражение. Полтавская битва. Чесменское сражение. Взятие Измаила. Бой у реки Треббия (снова). Аустерлицкое сражение. Бородинское сражение. Битва у Лейпцига. Синопское сражение. Битва за Севастополь. Сражение при Балицяо. Второе сражение при Фредериксберге. Сражение при Кёниггреце. Седанская катастрофа. Ачехская война. Зивинское сражение. Вступление британцев в Каир. Вторая англо-бурская война.

— Чем ты занят в эти дни, солдат?

— Сам себя об этом спрашиваю.