Когда в игру вступают эмоции, разум стыдливо умолкает. На это я и рассчитывала, когда решила свести вместе свою племянницу и старшего сына посла Де Ла Серта. Мисс Уиллоби была очаровательной девушкой, которой лишь требовалась причина, чтоб раскрыться, показать свою истинную натуру. Она подойдет Мануэлю…

Феликс возвратил меня на грешную землю из раздумий, обсуждая последние сплетни, которые появились в свете. Что радовало, так это отсутствие новых домыслов о моей несчастной любви. Похоже, меня помиловали и позволили и дальше оставаться идеальной леди до кончиков пальцев.

– А что же Эмма? Неужели она отказала Мануэлю Де Ла Серта из-за того, что тот был чересчур… общителен на маскараде? Кстати, может, хотя бы вы знаете, кто же та цыганка, с которой Де Ла Серта танцевал весь вечер? Меня снедает любопытство.

Я усмехнулась и пожала плечами.

– Увы, та леди мне незнакома… И это несказанно радует: ее поведение было попросту недопустимо. Я не пожелала бы, чтоб подобная особа была среди моих знакомых.

Мистер Грей согласился со мной, подтвердив, что цыганка вела себя распущено.

—И Де Ла Серта тоже хорош… Я понимаю, почему Эмма не посчитала возможным принять ухаживания мистера Де Ла Серта. На маскараде он оказывал такие знаки внимания одной, а теперь… теперь он, как ни в чем не бывало, любезничает с мисс Уиллоби.

Как же хорошо, что кузен Феликс не представляет, какими причинами руководствовалась младшая на самом деле. И как хорошо, что он не подозревает, кто может быть на самом деле цыганкою. Из меня бы вышла отличная актриса…

– Кажется, Джейн ничего не имеет против. А мистер Де Ла Серта выглядит… влюбленным. Возможно, дело идет к помолвке. И тогда все слухи улягутся сами собой.

Как показывал опыт, ничего так хорошо не помогает против злых языков, как бракосочетание. Говорить продолжат и после, но уже вполголоса.

– Дай Создатель, – согласился со мною кузен Феликс, хитро поглядывая на меня. – А когда же, наконец, объявят о вашей помолвке, кузина Ева? В вашем возрасте уже пора задуматься о замужестве. Опять же, следует дать Эмме блистать совершенно свободно.

Словно бы я мешала младшей блистать. Моя сестра держалась с тем врожденным изяществом, которое невозможно приобрести, и привлекала всеобщее внимание с удивительной легкостью. Замужем я или нет, совершенно не влияло на жизнь Эммы.

– Кузен Феликс, – тихо рассмеялась я. – Я не нашла пока достойного мужчины, который мог бы стать моим мужем. Но как только встречу подходящего – тут же отправлюсь к алтарю.

Феликс Грей фыркнул и кивнул.

– Ловлю вас на слове, дорогая Ева.

День мы провели приятно, пусть и Теодоро Де Ла Серта пару раз пошутил на тему того, что никто не сможет получить удовольствие, разделив трапезу с мухами и прочей живностью.

Эмма взялась, в конечном итоге, развлекать Майкла Уиллоби, ну, или же просто заставила его развлекать себя. Это дало мне возможность выдохнуть и не волноваться о том, что мальчишка попытается еще как-то навредить новому поклоннику сестры.

Теодоро Де Ла Серта предсказуемо выбрал своей дамою Глорию Грей и держался подле нее, осыпая комплиментами по поводу и без. Через полтора часа бедняжка уже казалась утомленной подобным вниманием и перебралась поближе ко мне, надеясь, что мое общество вкупе с обществом кузена Феликса хотя бы немного охладят пыл иберийца.

Увы, того ни капли не смущало присутствие других людей. Удивительная непосредственность для джентльмена в возрасте двадцати четырех лет.

Мануэль не замечал больше никого, кроме Джейн, не отходил от нее ни на секунду. А мисс Уиллоби начала проявлять редкую словоохотливость. Оказывается, дело было не в природной молчаливости моей племянницы, а в том, что ей не подбирался подходящий собеседник.

Ее смех звенел серебряным колокольчиком. Улыбка невероятно шла Джейн Уиллоби, шла настолько, что она стала едва ли не красивей Эммы.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Больше Де Ла Серта никого искать не станет. Никогда…

Вернувшись домой, я первым делом решила подняться к себе, о чем и сообщила Эдварду, который горел желанием что-то мне высказать. Второй посмотрел мне в глаза и серьезно спросил:

– Плакать?

На секунду задумалась, не зная, что же сказать… В итоге решила выбрать правду.

– Плакать. Поэтому прошу не беспокоить ближайшие несколько часов.

Оказавшись в спальне, я отчаянно разрыдалась, кляня себя и за чувства, и за намерение отказаться от них, и за то, что выбрала такого беспросветного глупца.

Ведь на самом деле я до последнего надеялась, что Мануэль поймет… Ведь разве можно перепутать меня и Джейн Уиллоби? На беду свою, я оказалась слишком хорошей актрисой…

Плакала я около получаса, после чего умылась, переоделась и спустилась к ужину, как ни в чем не бывало. Слишком долго предаваться унынию было в не моем характере. Деятельная натура не позволяла мне долго сидеть без дела, так что я намеревалась заняться чем-то полезным. К примеру, перебрать травы. Шувани должна всегда держать под рукою сборы, которыми часто пользуется.

За ужином родные деликатно ни о чем меня спрашивали и даже старались не смотреть, хотя, подозреваю, покрасневшие опухшие веки дали множество поводов для расспросов. На душе было горько, и то, что я осуществила задуманное, оказалось до крайности плохим утешением.

Но тетя Шанта сказала, что Мануэль Де Ла Серта в любом случае мне не достанется… Так что не о чем жалеть.

Я поела безо всякого аппетита, пару раз подала голос, после чего ушла к себе и улеглась спать.

Следующие несколько дней для меня прошли в сером тумане. Я делала все, что и раньше: разговаривала, ела, читала книги, ездила в гости… Но словно бы наблюдала за всем этим со стороны. Леди Ева вела привычную жизнь. И только Эдвард время от времени с тревогой задавал вопросы о моем самочувствии.

Вот только чувствовала я себя, как назло, отлично. Разве что с ужасом думала, как переживу новость о свадьбе Мануэля и Джейн… Если вообще переживу…

– Ева, – в конце концов не выдержала Эмма на утро пятого дня, – ты не должна быть… такой. Прошу, возьми себя в руки. У меня сердце разрывается… Это ведь не конец… Прошу, ну не мучайся ты так!

Младшая едва не рыдала, глядя на меня.

Я заставила себя улыбнуться. Меньше всего я хотела расстраивать сестру.

– Ну что ты, Эмма, – мягко произнесла я, пытаясь успокоить младшую. – Все в порядке. Все пройдет и забудется. Незачем переживать за меня.

Она тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Я знала, когда она делает так. Когда в шаге от того, чтоб начать кричать. Крайняя степень злости.

– В порядке? Ничего не в порядке. Я это прекрасно понимаю! Да это все понимают! – воскликнула она с раздражением. – Родители! Эдвард! А ты лелеешь свою боль. Так просто нельзя! Стань снова прежней, Ева!

Если бы это было так легко.

– Я постараюсь, Эмма. Мне просто нужно время…

Всего лишь немного времени – и я смогу взять себя в руки, успокоиться, стать собой. В конце концов, я ведь Дарроу. Мы не сдаемся так легко и не ломаемся под ударами судьбы.

После разговора с сестрой я словно проснулась от дурного сна. Сердце так же, как и прежде, ныло, но я уже старалась отмахиваться от этого. Несчастная любовь – это не причина, чтоб хоронить себя заживо. Именно так я всегда говорила. Именно так следовало поступать.

Главное, не следовало слишком часто вспоминать о Мануэле Де Ла Серта. Вот только мне все равно приходилось следить за ним. Да и сам ибериец приезжал к нам в дом, чтобы излить свои восторги по поводу Джейн Уиллоби моему брату. Почему нельзя было все это рассказывать Теодоро, я не понимала…

Младший сын посла у нас почему-то не появлялся. Поговаривали, будто все свое время он проводил у Греев и старался не появляться вместе с братом у Уиллоби. Вероятно, отчасти в этом был виноват Эндрю, который подчас мог быть крайне недружелюбным… А может, имелись и иные причины.

И вот однажды к нам явился Теодоро. Один и невероятно встревоженный. Выглядел он настолько расстроенным и разбитым, что я поневоле испытала жалость, пусть и никогда особо не любила младшего сына иберийского посла.