– Здравствуйте, здравствуйте, девушки, сейчас я все посмотрю и подпишу, а вы пока проходите, присаживайтесь, – указывая на диванчик около стола проговорил директор.

– Спасибо, но мы постоим. Нам еще необходимо допросить вашего грузчика Аркадия Петрова и реквизитчика Михаила Рыбина, – отказалась от предложения Ира.

– О, так Михаил Артемович перед вами, вот стоит, он у нас и отвечает за реквизит, – обрадовано произнес Ромодановский, указывая на худощавого мужчину.

– Что ж, очень хорошо. Где мы могли бы спокойно поговорить?– обращаясь к нему спросила Кира.

– Да хоть в соседнем кабинете, там сейчас никого нет, вам там будет вполне удобно, – тут же предложил директор и проводил нас к комнате с номером 18. – Я сейчас и Петрова вызову, раз вам и его нужно допросить. И, если что, обращайтесь ко мне, я всегда в своем кабинете.

Мы направились в предложенную нам комнату, которая внутри представляла из себя уютный уголок для отдыха с креслами и множеством комнатных растений, которые сразу же привлекли мое внимание. Люблю я красивые цветы, особенно если они еще и на вкус ничего так.

Ира и Кира сели в соседние кресла, снова разделив обязанности по ведению допроса и его записи. А бедный Рыбин, и так не отличавшийся радостным выражением лица, совсем поник, и присел на краешек кресла, стоявшего в самом углу комнаты. Кира, наконец, вытащила меня из сумки и перешла к допросу.

– Итак, для начала представьтесь, пожалуйста, и расскажите где вы были в день трагедии.

– Хорошо. Меня зовут Рыбин Михаил Артемович, я в театре уже два года работаю, слежу за реквизитом, все готовлю и проверяю перед началом спектакля. В это воскресенье я тоже, как обычно был в театре и все проверил, все необходимое было в полном порядке и…и револьвер, тоже.

– Вы хотите сказать, что перед началом спектакля револьвер был неисправный, из него нельзя было сделать смертельный выстрел?

– Я…я, честно говоря не проверял его настолько детально, просто посмотрел, что он на месте, лежит как обычно и все, – удрученно ответил Рыбин, но тут же уверенно добавил. – Но в субботу, на генеральной репетиции все точно было в порядке. Я тогда этот револьвер даже отполировал. Он стопроцентно был не боевым, я из него пытался стрелять, так просто, на всякий случай.

– Выходит, что подменить оружие могли только в день премьеры, – задумчиво проговорила Кира.

– А где же вы были весь день в воскресенье, вы же должны были следить за реквизитом? – уточнила Ира.

– Да, я был в театре. То есть, нет… Я только за час до начала пришел. Я стоял в пробке на кольцевой, там тогда была какая-то авария, как на зло, а я же не знал и поехал именно той дорогой. Но комнату вместо меня тогда открыл Станислав Эдмундович, ключ то всегда оставался в театре, у охранника.

– Хорошо, про револьвер выяснили, а теперь, расскажите про ваши отношения с убитым, – продолжила допрос Кира.

– Никаких отношений у нас с ним не было. Он все время был на сцене и репетировал, а я готовил реквизит в своем кабинете, мы и не виделись почти.

– Неужели? У нас совсем другие сведения по этому поводу, – тут же заметила Ира.

– Ох, ну да, мы немного повздорили с ним. Но это еще не значит, что я причастен к его смерти!

– Елизавета Корабельникова ушла от вас к нему пять месяцев назад, она сама нам вчера это сообщила. А ревность – это мотив серьезный, – продолжила Ира.

– Да, она ушла к этому выскочке! К этому выпендрежнику! Все и так вокруг него носились, как будто он такой гениальный актер, вот и она туда же! Лиза, моя Лиза! – со злостью, перемешанной с отчаянием, прокричал Рыбин, закрыв лицо руками.

– Что ж, пожалуй стоит прервать допрос на пару минут, вам нужно прийти в себя, а мы с Ирой пока выйдем, постоим на балконе, – видя истерику свидетеля, предложила Кира и потянула Иру за собой к двери, ведущей на балкон.

Там было совсем не жарко, но я от своих хозяек ни на шаг не отставал, я все-таки верный кот.

– Как думаешь, мог он подстроить убийство своего соперника? Подменить револьвер для него не составляло труда, хоть он и не выглядит богачом, но у него наверняка есть какие-то связи, он ведь готовил реквизит не для одного этого спектакля, – прикрыв дверь в кабинет, спросила Ира.

– Думаю он бы выбрал какой-то другой способ, чтобы избавиться от соперника. При подмене револьвера все сразу указывает на него. И мотив, и возможности. Неужели он не мог придумать что-то попроще? Даже просто ударить кирпичом по голове на улице и сымитировать ограбление.

– Может он специально хотел, чтобы все произошло на сцене, чтобы все увидели и Лиза вернулась к нему. Хотя, разве после такого она могла бы вернуться?

– Думаю, что нет. Ир, нам пожалуй пора возвращаться, его истерике уже пора бы пройти, – ответила Кира и мы вернулись в комнату.

Реквизитор уже вполне пришел в себя и сидел со своим обычным меланхоличным лицом. Увидев нас, он поспешил извиниться за свои эмоции и продолжил свой рассказ.

– Вы не подумайте, что я такой подлец, что мог бы допустить, чтобы Лизонька страдала из-за меня. Как бы мне этого не хотелось, но я видел, как сильно она его любит и как она счастлива рядом с ним. Я страдал, очень сильно страдал, но сделать ее несчастной я просто не мог. Поверьте мне.

– Хорошо, мы вам верим, – ответила жалостливая Кира. – Но расскажите нам, не видели ли вы что-то подозрительное в последнее время, может убитый с кем-то ссорился?

– Нет, ничего такого, все было как обычно. Разве что тот случай с грузчиком, Антон подставил его перед начальством.

– Это вы про пропавший стул? – тут же вспомнила Ира.

– Да, именно про это, – ответил удивленный такой осведомленностью Михаил. – Вот они после того конфликта вообще перестали разговаривать, хотя Антон всегда вел себя как выскочка, будто он один такой гениальный, а все остальные – люди низшего сорта.

– А что вы знаете про отношения Антона и Савелия Куницына? – решила выяснить Кира.

– Я знаю только то, что Куницын сам хотел играть главную роль, а ему дали всего лишь эпизодическую роль брата. Я сам слышал, как он много раз просил мистера Джеральдсона дать ему роль побольше, но безрезультатно.

– Понятно, большое спасибо за ваши ответы. Вы можете быть свободны, – вежливо попрощалась Кира и проводила свидетеля до двери.

Снаружи, около кабинета, уже стоял бородатый мужчина в рабочей одежде, судя по всему тот самый грузчик Петров. Кира пригласила его зайти, а сама, взяв у Иры протокол, присела на свое место. Тем временем, грузчик боязливо посматривая на моих хозяек, присел на свободное кресло у самой двери. А Ира, взяв допрос в свои руки, тут же перешла к делу.

– Итак, Вы Петров Аркадий Юрьевич, работаете здесь грузчиком и имели конфликт с убитым.

– Что, кто-то уже доложил? – едва сдерживая досаду проговорил свидетель. – Да, вы все верно сказали, девушка, все так и есть.

– Будьте добры, расскажите нам поподробнее об этом.

– Да что тут рассказывать, живу я действительно бедно: ипотека, пара кредитов да жена с тремя детишками. А тут действительно стул на кухне сломался, уже никак было не починить, вот я и ляпнул в столовой про стулья эти дурацкие, да пошутил просто. Ну, все поняли, посмеялись. Я же, действительно, ничего такого и не думал! Да я бы никогда ничего чужого не взял, так воспитан и детей своих так же воспитываю. А Антон этот сам стул и спрятал, точно вам говорю! А когда начали выяснять где пропажа, то сразу про меня и мою шутку директору стуканул. Он тот еще гад был. К нам, к не актерам, всегда относился как к обслуге, будто мы и не люди вовсе.

– А что вы делали в театре в день убийства?

– А меня в театре в тот день и не было, не моя смена. Тут Костик тогда все декорации выносил. А я с малым в стоматологии сидел, у него пломба из зуба выпала, вот мы и пошли новую ставить.

– Но вас видели здесь именно в день убийства, в 16:30 вы заходили в комнату с реквизитом.

– Да как же такое быть могло, если я в стоматологии в это время сидел! Раздвоился я что ли? Вы, госпожа следователь, идите в эту стоматологию и спросите про меня, там вам точно все врачи скажут, что я никуда не отходил. С 15:00 до 17:00 там сидел, пока Димочке зуб лечили, – взволновано начал оправдываться Петров.