– Но что вас заставило в спешке покинуть дом, если еще вчера утверждали, что делать этого не собираетесь? Да еще добираться сюда днем? Вы не из тех, кто так легко разбрасывается своими секретами, – спросил он, двинувшись вперед. Мне ничего не оставалось, как последовать за вампиром.

Шел он довольно быстро, но все же не настолько, чтобы я не смогла разглядеть тяжелые бархатные драпировки, старинные доспехи, статуи… Такого сейчас в большинстве своем увидишь разве что по телевидению. Даже среди вампиров не многие цепляются за прежние времена. В нашей резиденции обстановка тоже походила на здешнюю, но это была скорее дань уважения памяти принца Леона, младшие же недовольно морщили носы. Для них стали ценны теперь совсем другие вещи, которых более старое поколение и вовсе не понимало.

– Ничего совсем уж неожиданного, – почти беззаботно и почти легкомысленно откликаюсь я. – Вы побыли черным вестником, принц. Моя любезная семья действительно попыталась меня убить.

Произнести эти слова оказалось куда сложнее, чем мне думалось.

– И вы предполагали такое? – удивился он и стал подниматься по лестнице вверх.

– Да, – не стала скрывать я.

– Так зачем вернулись в резиденцию? – В голосе принца непонимание. Он бы при таком раскладе счел самым разумным вообще забыть о клане и носа туда не казать. Самый удачный вариант. Но это же я… Мне всегда нужно все усложнить по максимуму.

– Это моя семья. Бывшая. Я надеялась. На них. Это меня почти погубило, – как сумела объяснила я те чувства, которые толкнули меня на самоубийственную глупость.

– Вы довольно странная для вампира. Не думал, что еще хоть кто-то из нашего племени до сих пор имеет иллюзии по поводу родственных связей меж родичами. Как вы спаслись?

– Меня выбросили на солнце.

Мужчина на секунду застыл.

– Не думал, что они… настолько чудовища. Выбрать такую смерть для сестры… Но вам удивительно повезло, принцесса Клио.

Можно ли назвать вмешательство Тины везением в чистом виде? Не уверена.

– Не повезло, – мрачно усмехнулась я. – Этого потребовала Кристина. Она знала.

– Что вы высшая? – недоуменно спросил Де Ла Фуэнте. Для него поделиться с кем-то такой информацией казалось высшей степенью дикости и глупости.

– С первого дня, – подтвердила я. – Никогда от нее ничего не скрывала. Ни единой мысли. Она всегда была моей любимой старшей сестрой.

– Что же, я рад, что среди вампиров еще в самом деле существуют такие узы, – с неожиданной теплотой произнес Де Ла Фуэнте, остановившись у одной из дверей. – Признаться честно, думал, это лишь ваше заблуждение, желание видеть любовь там, где ее нет.

– Заблуждение, вы были совершенно правы, – беспомощно развела руками я. – А моя сестра лишь исключение. Приятное исключение. Она всегда была слишком чиста для вампира.

– О Кристине де Ритер всегда говорили, что она ангел, который по прихоти Бога пришел к вампирам, пытаясь наставить на путь истинный.

– Похоже на правду, – кивнула я. – Тина и правда ангел. Она ближе всех для меня.

– А как же принц Леон? – зачем-то спросил вампир.

– Он был моим мастером. И только. Между нами никогда не существовало сильной приязни, – не стала скрывать правды я.

Принц промолчал, толкнув дверь. За нею оказалась комната. Очень светлая, просторная и совершенно белая, как будто бы все в ней создали изо льда. Через огромное окно во всю стену, занавешенное кружевным тюлем, внутрь лился свет. Старинный трельяж с зеркалом и кровать под тяжелым балдахином заставляла вспомнить о юности. О человеческой юности.

При естественном освещении вампирская бледность принца наконец-то стала заметной.

– Вам нравится, принцесса? – спросил Де Ла Фуэнте.

– Прекрасно, – искренне ответила я, любуясь обстановкой. – Так похоже на мою комнату в доме родителей, что… что плакать хочется. Вот только…

В носу свербело от отвратительного аромата. Лилии. Опять эти проклятые цветы. Стояли в хрустальной посверкивающей в лучах солнца вазе, примостившейся на прикроватной тумбочке. Мерзость какая! Я ненавидела их вдвойне из-за того, что Эмма обожала именно лилии.

– Только уберите букет! – взмолилась я, указав на ненавистные растения.

– Чем вам не угодили лилии? – с явственной растерянностью поинтересовался Де Ла Фуэнте.

Я плохо понимала, к чему эти вопросы о моих предпочтениях, но скрывать свое отношение к цветам не было никого смысла.

– У меня была на них аллергия, – пояснила я. – Глаза слезились, постоянно свербело в носу, чихала не переставая. После обращения, конечно, обо всем этом речи уже нет. Но отвращение осталось. По сей день голова от запаха болит.

Принц, кажется, был удивлен.

– И какие же цветы вам нравятся?

– Тюльпаны. Желтые. А еще ромашки.

Тюльпаны пахнут куда слабее. И стоят в воде долго, радуя глаз. А для меня, как вампира, засохшие или увядающие цветы всегда повод для невеселых раздумий.

– Интересный выбор, никогда бы не подумал, – как-то отстранено, будто бы мыслями он был не здесь, произнес принц Алехандро. – Да и никто бы не подумал.

Я любила белый в одежде, поэтому мне действительно часто преподносили цветы именно этого цвета, причем что-то хрупкое и утонченное. Каллы, лилии… орхидеи. Последние были особенно пахучи. Так как это были дары не от поклонников, а от деловых партнеров, то высказываться искреннее свое мнение по поводу полученных букетов мне казалось неуместным.

К тому же… К тому же лилии любила Эмма. А ее я считала самым, пожалуй, страшным чудовищем. Страшным и прекрасным. Не знаю, где ее нашел принц, но к будущей дочери его точно привело не проведение. Эмме де Ритер похоронные цветы удивительно шли. И из-за этой вампирши устроили в свое время слишком много похорон…

– Жить вы будете здесь. Я не буду говорить, кто стал моей гостьей. Незачем. Пусть вы как и прежде будете Констанс. Вы, де Ритер, неплохо умеете морочить головы, не можете ли вы, принцесса, принять другой облик?

Я насмешливо усмехнулась.

Стало быть, о таланте нашего клана мужчина уже был осведомлен. Хотелось бы знать, откуда…

– Конечно, могу. Принять чужое обличье для де Ритеров никогда не представляло сложности.

Я с видом заправского фокусника провела раскрытой ладонью перед лицом. Увидев результат, Де Ла Фуэнте пораженно выругался на незнакомом мне языке. Я подошла к зеркалу, чтобы оценить результат: стеклянная поверхность отражала девушку, которая чем-то напоминала принцессу Клио, но спутать ее с главой клана де Ритер никто бы не смог. Глаза не синие, а серые, и глубже посаженные, вместо тонкого прямого носа, чуть вздернутый, рот стал широким, кожа – золотистой, а волосы пшеничными. Про таких Валентин говорил «грубая работа», но с удовольствием пил у подобной внешности девушек кровь. Что хотела – то и получила. Облик простой и незапоминающийся.

– И никто не увидит вас сквозь морок? – дотошно уточнил мужчина, все еще изумленно глядя на меня преображенную.

– Понять, что это лишь чары, мог бы только иллюзор, превзошедший меня в мастерстве. Таких пока в природе не существует, – с толикой самодовольства ответила я. – В искусстве морока я превосходила даже покойную Эмму и была равна по силам принцу Леону. Возможно, это следствие Обряда, а возможно, просто природный талант. Не волнуйтесь, никто не поймет, кто я.

– Скажите, вы действительно не знали Диего Де Ла Фуэнте? – неожиданно спросил вампир.

Я недоуменно посмотрела на него. Это имя… Ах да, ведь принц вроде бы обвинял меня в том, что у меня была связь именно с каким-то Диего.

– Не знала. И даже до того, как вы сказали о моем возможном… увлечении этим вампиром, не подозревала, что в природе вообще существовал какой-то Диего Де Ла Фуэнте. Благополучием Кристины клянусь. Я следовала указаниям принца и никогда не общалась с членами вашего клана больше необходимого.

– Верю, – сказал принц Алехандро коротко. Будто камень бросил. И взгляд его вновь стал отрешенным.

Что же такое было связано с этим покойным Диего? Почему его имя так упорно связывают с моим и почему это так важно для главы клана Де Ла Фуэнте? Да, я понимаю горе мастера, потерявшего ребенка, но пятнадцать лет… это все-таки долго, даже для вампира долго.