30.
Впрочем, ничего страшного, вопреки опасениям Петяши, не случилось. Окружающий мир тут же включился снова, и он увидел, что сидит на лавочке под высокими, раскидистыми тополями переулка Благоева. По правую руку блестела на солнце стеклянная постройка почты-телеграфа. По Олега Кошевого, не так давно переименованной во Введенскую (кого это и куда по ней, интересно, вводили?), неторопливо прогромыхал трамвай. За продвижением сего громогласного транспортного средства безмолвно наблюдал, поворотившись к Петяше затылком, каменный бюст болгарского революционера Димитра Благоева. - Ну? Оклемался? - прохрипели слева. Обернувшись, Петяша увидел рядом, на лавочке, такое, отчего ему жутко захотелось отвернуться обратно. Спаситель его оказался удивительно малорослым - метр сорок максимум мужичонкой, и препротивнейшего, надо заметить, образа. Длинная, лошадиная прямо-таки, его физиономия имела какой-то странный изжелта-черный цвет, нос был сильно приплюснут, крошечные глазки весело поблескивали, словно бы два уголька, губы непомерно большого рта страшно отвисли, а острый подбородок покрывала рыжая щетина - по крайней мере, недельной давности. На голове этого столь видного представителя человечества красовалась ярко-алая бейсбольная кепочка, а мускулистый, загорелый торс облегала замызганная майка-безрукавка со ступенчатой надписью "VERBATIM - Нigh Density - Double-Sided" через грудь, сопровождавшейся некоей эмблемой из области промграфики и изображением раскинутых веером трехдюймовых флоппи-дисков, высыпавшихся из перевернутой набок яркой коробочки. Штаны его были столь безлики, что даже не заслуживают особого описания. Зато - руки!.. Руки спасенного Петяшей типа - длинные, ухватистые, ороговевшие мозолями - покрыты были невиданной многоцветной татуировкою. Просто-таки живого места не было на них от голых и частично одетых мужчин и женщин в самых причудливых сочетаниях, от мускулистых суперменов с мечами и крупнокалиберными mashin-guns наперевес. Были здесь во всех подробностях разнообразные виды игральных карт, костей и фишек для китайской игры "маджонг"... А один рисунок, помещенный на левом плече, являл миру не что иное, как игорную принадлежность, именуемую joy-stick, причем обнаженная сладострастная красотка, оседлавшая оную, придавала названию препакостнейшего свойства двусмысленность. Прямо под этой сценою находилась каллиграфически выписанная формула "це-два аш-пять о-аш" в затейливой виньетке. Дополнял в высшей степени неординарный облик коротышки прислоненный к сиденью лавочки алюминиевый костыль, покрытый облупившейся местами грязно-коричневой нитроэмалью. - Значит, ты у нас будешь - Петенька Луков, - говорил тем часом костылевладелец. - А меня звать: Туз Колченогий. С этими словами он поскреб дикую щетину на скуле. Ладно - хоть руку не стал совать! Запашок от него... Петяша оцепенело молчал. В голове его все прочно перепуталось еще в тот миг, когда он впервые услышал доносившийся из ниоткуда голос. Дальнейшие действия он совершал - даже словом "автопилот" этого не назвать! - вовсе не имея способности их обдумывать либо даже толком констатировать. Делал, короче сказать, что говорили. Но вот теперь никаких побуждающих к действию команд не поступало. В голове недвижно зависла лишь одна мысль: имечко, коим назвался сосед по лавочке, если понимать его на воровской фене, для своего хозяина как-то уж очень обидно. Следовало, видимо, какое-то время выждать, пока способность размышлять и функционировать своею волей - не воротится обратно. - Ладно, - продолжал Туз Колченогий. - Ты меня вскоре наверняка захочешь кой-о-чем поспрошать, так - думай себе, а я пока что, с твоего разрешения, - приведу-ка себя в божеский вид. Да и тебя - тоже не помешает. Прежде, чем Петяша, умевший, надо отметить, выбирать одежду, успел оскорбиться, в облике назвавшегося Тузом Колченогим, произошли разительные перемены. Грязно-красная бейсбольная кепка на стриженой под машинку шишковатой голове разом сделалась элегантной темно-серой шляпой "борсалино", а из майки-безрукавки получился целый гардероб. На уродце-коротышке явился темно-серый же, в цвет шляпе, костюм-тройка тончайшей английской шерсти, белоснежная сорочка с малахитовыми неброскими запонками в манжетах и черный шелковый галстук штучной работы, на коем мельчайшими стежками, тусклым серебром, вышиты были те же самые сюжеты, какие совсем недавно украшали руки и грудь. На ногах его появились черные, солидно поблескивающие туфли с квадратными носами и солидными темно-серебряными пряжками, а костыль стал весьма авантажной тростью черного дерева с серебряным набалдашником. Вдобавок рядом, на скамье, совсем уж из ничего, образовался небольшой плоский чемоданчик-notebook. Ну, а запах хрен знает, сколько времени не мытого мяса обратился в прохладный, солидный аромат какого-то незнакомого для Петяши одеколона. Впервые после всех происшедших с ним странностей (которые, как вы помните, можно было толковать и так и эдак) увидев то, что с полной ответственностью можно было наименовать чудом, Петяша забыл и думать о вопросах, которые намеревался задать причудливому коротышке, назвавшемуся крайне странным, ежели понимать его на воровской фене, именем. Вместе с тем, сделалось ему и немного завидно: облачение недавнего бомжа-оборванца, пожалуй, подошло бы по чину любому из тех, кто нынче заправляет миром. А тот, словно бы прочтя Петяшины мысли, издал короткий, суховатый смешок: - Ничего, сейчас и тобой займемся! Глянь-ка... Опустив взгляд, Петяша увидел, что и сам одет уже в точно такую же только шоколадно-коричневую - "тройку". На голове, судя по ощущениям, появилась шляпа, ногам в туфлях, почти не поменявших облик, сделалось заметно удобнее, а в боковом кармане пиджака, куда он немедленно полез за куревом, обнаружился вместо сигаретной пачки тяжелый, монструазных размеров серебряный портсигар с вензелем П-А-Л посреди крышки и серебряная же зажигалка-ziррo, тоже с вензелем. - И не серебро это вовсе, а платина, - сварливо-назидательно сказал Колченогий. - Открой. Вон, нажми на пимпочку. Найдя "пимпочку" и нажав ее, Петяша обнаружил, что портсигар недаром раза в полтора превосходит габаритами все, виденные им до сих пор. Внутри находились отличные темные гаванские сигары из не слишком больших. Приложен к ним был и соответствующего калибра мундштук светлого янтаря, опоясанный тремя серебристыми кольцами. Все, как выражался кто-то из русских, начала XX века писателей, смешалось в Петяшиной бедной голове. Потрясенный внезапностью перемены, он едва нашел в себе силы закурить. - Ты еще во внутреннем кармане посмотри, - посоветовал Колченогий. Вещь - пользительная. Полезши за пазуху, Петяша нашел во внутреннем кармане пиджака украшенную все тем же вензелем увесистую - неужели тоже платиновая? - фляжку, граммов этак на двести пятьдесят емкостью. Отвинтил пробку, глотнул... - Уххх... ты! Это - чего? - "Курвуазье", - пояснил Колченогий. - Настоящий, столетний. Пробовал когда? Выпивка, блаженным теплом разлившаяся по жилам, помогла малость упорядочить мысли, и Петяша наконец-то задал первый из множества назревших вопросов: - Слушай! Почему надо было от той старушки ноги делать? Вроде она ничего такого не... Колченогий усмехнулся. - Нет, она как раз - "чего"! Кабы она тебе выпить в благодарность предложила, ты бы согласился? Петяша подумал. - Ну... наверное, согласился бы. - На то и был расчет. Они с наркошей из соседней квартиры, "внучком" ее то бишь, на жизнь так зарабатывают. Выбирает она на улице, кто поприличней выглядит, зовет как бы по хозяйству помочь... А потом - как обычно: водочки ему с клофелинчиком, деньги с одежкой - себе, а "внучек" помощничка - топориком по дурной башке... Пятерых уже обработали и до сих пор не попались. Метода у них продуманная. - Тут Колченогий заметил недоверие в Петяшином взгляде. - Не веришь, так вернись, выпей с ними... Убедись, на здоровьичко. Петяша задумался, подняв взгляд к небу в ажуре тополиных веток. Только сейчас он как следует прочувствовал всю невозможность того, что случилось с ним. Старушки, убивающие топорами зажиточных молодых людей; вещи, возникающие из ничего; странный, жуткого облика новый знакомец... появившийся из им, Петяшей, разбитой бутылки! Петяша стремительно, всем телом повернулся к Колченогому. Рядом, на скамейке, никого не было. На деревянных брусьях, покрытых кое-где облупившейся зеленой краскою, вытертых множеством разнообразных задниц, стоял лишь маленький пластиковый чемоданчик, называемый недавно вошедшим в обиход словом notebook. Димыча бы сюда... - с беспомощной тоской подумал Петяша.
