Батька Козаностр сидел в штабном блиндаже. Крупный, зрелый фонарь освещал том батькиных мемуаров. В углу, положив под себя одно крыло, а другим укрывшись, храпел Шаршавый Вампирчик. Нет, как ни крути, а Шава - парень неплохой. Начальник штаба из него просто загляденье, и не по-нашему знает... Но Анфиса... Стекла батькиных очков затуманились. Анфису он помнил с тех пор, как помнил себя. А уж маузеры она выращивала!.. Вон у Шавки на боку... Батька сам никогда так не мог, чтоб прямо с кобурой. Анфиса... Это ж подумать только - горбатые ей сами калики приносили! Да что горбатые - ведмеди и те ее любили. Тот, на котором батька сейчас ездит - ее подарок... Кажется. Оживи она, да пойди с отрядом к лабазу - лабаз сам навстречу прискачет. Вот какая она была... Батька как-то подозрительно хлюпнул носом. Не упади она тогда в землеройкину нору... Землеройка - она ведь не разбирается: кто да что - пополам перекусит, и вася-кот... ну. Извели их всех потом, шкуры на седла пустили, а толку? Анфису не вернешь... Голова батькина клонилась все ниже и ниже, в конце концов достигла раскрытого тома мемуаров, и батька Козаностр задремал. Проснулся он от жуткого крика. Шаршавого Вампирчика в углу уже не было; шелест крыльев доносился снаружи. Рефлекторно выстрелив пару раз в потолок, батька бросился наружу. Лагерь был взбудоражен. Из блиндажей, палаток, землянок и просто из-под кустов выскакивали полуодетые бойцы и бегали взад-вперед, отчаянно матерясь и стреляя в воздух. Постояв на пороге секунды две, и окончательно проснувшись, батька Козаностр гаркнул: - ТИ-ХХХА!!! Воцарилась тишина. Откуда-то из-за деревьев выпорхнул Шаршавый Вампирчик, спикировал к порогу батькина блиндажа и, шумно переводя дух, сообщил: - Босевич пропал! Толпа удивленно загудела. Мнения высказывались самые разные, но все сходились на том, что калики Босевич любил - отсюда и кудеса всякие. Наконец догадались спросить Шаршавого Вампирчика, который разъяснил: Босевича похитили горбатые. - А говорил моя ему, не стрыляй горбата! - раздался злорадный шепоток Фони. - Дазе калика не дал... сакал. - На выручку - добровольцы - три шага вперед! - крикнул начштаба. Сквозь толпу протолкались братаны Власовы: - Мы пойдем! Он нам ишо восемь каликов должон остался. Не пропадать жа добру... - Вслед за ними вызвались еще четверо босевичьих кредиторов, и совсем скоро отряд добровольцев не выручку Босевича выступил. Прошагав несколько времени, спасатели увидели меж деревьев свет. Все зашикали друг на друга и потихоньку поползли на свет, прячась за спящими ручейниками. На небольшой полянке, освещенной множеством костров, кипела работа. Горбатые перебегали с места на место, рылись в каких-то ящиках и протирали суконками блестящие, довольно неаппетитного вида железяки. Посреди поляны двое самых здоровых забивали в землю острый занозистый кол в четыре руки толщиной. Трещали костры, лязгало железо, перекликались меж собой горбатые - и над всем этим ужасом парил могучий храп Босевича (от слова "босс"), свисавшего с ветки вниз головой и тем не менее спавшего сном человека с чистой совестью. К груди босевичьей была подвешена дощечка с непонятной надписью:
К А З Ъ Л Ъ
Добровольцы принялись совещаться. Немного подумали на тему: что означает загадочная надпись. братаны Власовы, которым не терпелось получить наконец обратно свои восемь каликов, сказали: - Круши горбатых! - и вскинули карабины. - Ну да! Разбудите Босевича - он вам даст! резонно заметил кто-то из добровольцев. Братаны Власовы озадаченно притихли. Толковище пошло дальше и пришло к выводу: Босевичу так и так просыпаться, а потому - вперед: - УРРААА!!! Отчаянно вопя и паля во все стороны, спасатели ворвались на поляну. Босевич нервно дернулся, икнул, открыл глаза и упал. тут же костры, горбатые и все прочие - исчезли, как будто и не было их. разом замолчав и прекратив расход боезапаса, бойцы окружили Босевича. Он же одной рукой протирая глаза, а другой почесывая затылок, изрек: - Чо вам? Поспать не дадут... бабуанцы гнусные... - Ты... - только и смог выговорить Шаршавый Вампирчик, а Босевич тем временем продолжал: - И так все кошмары мучат... лабаз какой-то, горбатые эти... - и Босевич точно вывел генеалогию горбатых, а также гнусных барбидуков, мешающих ему спать - Ты... опять у Близнецов из котелка отъел?! - кипя негодованием, выдохнул Шаршавый Вампирчик. - У кого хочу, у того и отъедаю! - отрезал Босевич т вывел точную генеалогию Шаршавого Вампирчика. - Харя твоя масонская! Жрешь всякую гадость, а нам - твои глюки расхлебывать?!! Батька! Покарай!!! - воззвал Шаршавый Вампирчик. Батька Козаностр поразмыслил и решил, что за такие кудеса Босевич заслуживает лишения капустного пайка на неделю, каковую операцию над ним немедля и произвели. Босевич тяжко вздохнул, но выводить точную генеалогию батьки Козаностра не посмел, и отряд двинулся к лагерю.
Отряд вот уже пятый день пробивался к лабазу, где, по слухам, сохранились еще две канистры с ацетоном. Конечно, капусту можно потреблять и так, но в этом смысле батька Козаностр был консерватором. - Ты, Шава, того... - не раз говаривал батька начальнику штаба, в то время как Босевич (от слова "босс") подозрительно косился на провинившегося. И левацкий элемент умолкал. Тайга - чем дальше, тем больше - принимала свою первозданную оранжевую окраску. Следов Всеобщего Позеленения оставалось все меньше, и теперь можно было ожидать чего угодно. Когда свет начал меркнуть, к батьке Козаностру подъехал Фоня. - Бачка, так сто бабуансы близко, - доложил он. - А ты видел, что ли? - недоверчиво спросил Босевич. Общеизвестно: тот, кто встречает барбидуков и бабуанцев - назад не возвращается. - Не! Сапаха есть! - ответствовал Фоня. - М-да-а... А барбидуки с ними? - Не снай... В них сапах нет... - Ну, вот что. Дальше не пойдем. Привал здесь. Караулы удвоить, и проследи, чтоб каликов не жрали, распорядился Босевич. Фоня довел директиву до всеобщего сведения; через полчаса лагерь был готов, и все устроились на отдых.
Граф сидел у костра и плотоядно принюхивался к осиновой похлебке, которая вот-вот должна была подойти. Наконец желанный миг настал. Граф снял котелок с огня, пристроил его на бугорку, окунул в густое варево ложку, приготовив загодя четвертинку, взятую под совершенно масонские проценты у братанов Власовых... - Посунься! - послышался из-за плеча ворчливый голос Шавки. Бесцеремонно отодвинув Графа, он подсел к котелку и запустил в мою кровную похлебку свой уполовник. дурная его привычка - подходить и жрать без спроса чужую похлебку - была известна всему отряду давно, поэтому Граф промолчал. да и то сказать - полкотелка начштабу всегда хватало от пуза. Сегодня он явно был не в духе, потому как съел всего три ложки и завел разговор: - Вот ты, Граф, небось думаешь, умный? Граф отвечал в том смысле, что да, а если он думает иначе, то нечего с дураком сидеть и потреблять почем зря его похлебку. - Да ладно, ладно, умный ты, Граф, спору нет, а вот кто я такой - ведь не знаешь. Забираться в генетические дебри было лень, и Граф кратко изложил Шавке свои взгляды на его родословную. Тот, вопреки ожиданиям, не обиделся. - Дурак ты, Граф, хоть и умный. Я - это ж ты! - Это как? - Да вот так: я - это ты, только наоборот. Ты ж меня так и придумал, да забыл. Против этого возразить было нечего. Граф допил из котелка остатки хлебова и положил под язык четвертинку, а Шаршавый Вампирчик неторопко рассказывал: - Первое, что помню - это деревню нашу, Старое Новодьяково, объявление на столбу, - Шавка порылся в защечном мешке и вынул пожелтевший от времени тетрадный листок с надписью химическим карандашом: "ОБЕВЛЕНИЕ. ОПЧЕСТВЕННОМУ СТАДУ ПОЗАРЕЗ НУЖОН КОЗЕЛ. ЖЕЛАЮЩИЕ ОБРАЩАЙТЕСЬ В ПРАВЛЕНИЕ." - И волокет меня за шкирку участковый наш, Ульян Сидорыч. Приволок меня в правление и говорит: - Чо, масонска харя, тут нюхаш?! Ну я, понятно, ему - совсем, мол, очумел, старый хрен, какой я тебе масон? И чего тут у вас нюхать, окромя органических удобрений? А он мне: - Не масон, говоришь, - а ну, спой "Интернационал"! Тут, понимаешь, вконец я дошел. - Я, - говорю, - тебе не колхозная самодеятельность, и ты мне, козлина гнусный, не районный худсовет! Ну, меня, понятное дело, в КПЗ. Посадить - посадили, да так и забыли там. Потом уж этот на пенсию вышел, так нового назначили, он на меня посмотрел этак: за что, мол? А ни за что, говорю. Нет, врешь, говорит, чтобы с такой зеленой мордой, и ни за что?! И в город меня отправил. А тамошний начальник... Эту историю слышал уже весь отряд, а кое-кто (пользующиеся благоволением Шавки) и по нескольку раз. Впрочем. лень Графу было его останавливать, пускай... Он устроился поудобнее, привязал котелок к ноге, чтоб не сперли, помечтал немного о Швейцарии и уснул. Снилось ему: вот попал он, наконец, в Швейцарию. Идет, а на каждом углу - котлы с осиновкой, калики грудами... А он иду и калики ногой откидывает... Тут Шавка откуда-то вырулил, давай калики в мешок собирать. Дурак, Граф-то говорит, это же сон мой, вот проснусь, и нет никаких каликов - одни воспоминания... А он - давай масоном ругаться. За что?
