Из-за гнетущей атмосферы вокруг небо показалось ему серым.

   - Оставим эти нежности, - сказал Лопатин самому себе и бодро зашагал по едва заметной тропинке через груды щебня и битого стекла.

   Минут десять он шел вперед, перепрыгивая зловонные лужи и перелезая через упавшие неведомые конструкции. Он продвинулся уже довольно далеко вглубь территории, когда вдруг осознал, что мир вокруг полон звуков. Заповедник жил! Он шуршал битым стеклом, скрипел высохшими стволами, что-то железное мерно стучало, раскачиваясь на ветру. На ветру? Но пропитанный миазмами воздух был неподвижен.

   Лопатину стало жутко, по спине побежали мурашки. Он мгновенно вспотел в легком брезентоловом комбинезоне.

   - Что за чушь? Кому здесь быть? - громко спросил он и подумал, что эдак привыкнет разговаривать сам с собой.

   Но все же теперь с каждым шагом он пристально вглядывался в обступившие со всех сторон заросли. Постепенно картина менялась. Появились кусты с зеленой листвой, кто-то невидимый стрекотал и чирикал в этом странном лесу, и Лопатин почти успокоился.

   Тропинка вывела его на другую поляну, такую изумрудно-зеленую, что он радостно и облегченно вздохнул.

   - Сделаем привал.

   Лопатин сбросил с плеч тяжелый рюкзак и сел, привалившись к нему спиной. Тут и там на поляне белели крупные головки ромашек. Лопатин залюбовался ярко-голубой стрекозой, зависшей над одним из цветков. Ее прозрачные крылышки просвечивали на солнце, большие фасетчатые глаза казались черными жемчужинами.

   Вот стрекоза опустилась на цветок. Ромашка затрепетала под тяжестью ее тельца и вдруг... белые лепестки сошлись над блестящей голубой спинкой, скрыв в своих объятиях маленький "вертолет". Лепестки обхватывали насекомое все плотнее, но стрекоза не хотела сдаваться.

   - Фу ты, что за гадость! - воскликнул Лопатин, вскочил и пнул башмаком хищный цветок. Стрекоза рванулась и вылетела на волю, а белые лепестки, оторванные от желтого сердечка, осыпались в траву.

   - Любит - не любит, - задумчиво произнес Лопатин, тщательно отряхнул комбинезон, подхватил рюкзак и зашагал дальше.

   На другой стороне поляны стояла скамейка. Настоящая скамейка с опорами из природного камня и голубым пластолитовым сиденьем. Лопатин обошел ее и вышел на вымощенную плиткой дорожку. Почему-то это было очень неприятно: он не ожидал, что здесь когда-то жили люди.

   Дорожка расширялась, постепенно превращаясь в неширокую улицу. Солнце скрылось, но парило, как в бане. Пахло разогретым асфальтом, от ботинок оставались четкие следы. Дорога во многих местах лопнула, в проломах росла свежая мясистая зелень. Полуразвалившиеся домишки по сторонам смотрели на Лопатина черными окнами.

   Улица была тиха и пустынна, только навстречу катился крупный арбуз. На мгновение Лопатин остолбенел. Арбуз заметил его и изменил направление. Лопатин понял, что ничего хорошего эта встреча ему не сулит. Арбуз весил, наверное, килограммов десять.

   В детстве Лопатин любил футбол, даже занимался в спортивной секции. Сейчас эти полузабытые навыки очень пригодились. Он разбежался, зашел сбоку и ловким ударом послал арбуз в ближайшее окно. Звон разбитого стекла отвлек Лопатина, и он не сразу заметил, как из ворот покинутого магазина выкатился целый отряд.

   Лопатин прибавил шагу, потом побежал. Арбузы не отставали. Время от времени из боковых переулков появлялись новые полосатые шары и вливались в толпу его преследователей. В одном из домов по левой стороне окна были закрыты ставнями, на одной из которых отчетливо виднелась голографическая единица. Похоже, это и был Приют, который он искал. Лопатин рванул дверь, и она со скрипом отворилась. Внутри было темно. Он вбежал внутрь и затаился. Через секунду раздался треск, потом еще и еще, удары сотрясали дверь - и вдруг все стихло.

   Лопатин осторожно выглянул на улицу. Два или три арбуза разбились вдребезги, и красная сахаристая мякоть осталась на ступенях крыльца. Остальные катились прочь, среди них было несколько мятых.

   Переведя дух, Лопатин пошарил рукой по стене, нащупал старинный выключатель - пластикатовую грушу, запустил генерацию. На потолке обнаружилась осветительная панель, зажужжал платяной шкаф, открылась мини-кухня с ручным управлением.

   "Как в старину, когда охотники оставляли в сторожке сухари и спички для тех, кто придет после них", - подумал Лопатин. В дальнем углу обнаружилась дверь в НТ -кабину. Это для тех, кто не выдержал красот Заповедника, понял Лопатин. Соседняя дверь вела в душевую. Он сбросил пыльный комбинезон, запихал его в утилизатор, а потом долго стоял под колючими струями, смывая усталость и страхи. "Вот тебе и Земля! Пожалуй, опытному спейсофлайеру нечего задирать нос перед скромными тружениками Заповедника. Они играючи утрут нос любому космическому волку".

   Шкаф натужно запыхтел и выдал комбинезон старого образца, тяжелый и неудобный, по моде столетней давности. Лопатин пожалел, что выкинул свой. Можно было попробовать его помыть, но после драки кулаками не машут. Пришлось надевать, что есть. Мини-кухня смогла угостить его отличной яичницей с помидорами и компотом из ананасов. Все остальные программы были стерты, а возиться не хотелось.

   Утро встретило Лопатина таким ясным небом, что вчерашние впечатления забылись, растворились в солнечном свете и пении птиц. Аккуратно прибрав за собой комнату, он проверил всю аппаратуру, ввел в мини-кухню рецепты борща и клюквенного киселя - других он не помнил, зарядил бластер. Пора было отправляться дальше.

   Улица кончилась метров через сто, дальше простиралась огромная свалка. Лопатин понял это не сразу. Холм с плоской вершиной сплошь порос сурепкой и колючками. Кое-где зеленели кусты. Только взобравшись наверх, Лопатин обнаружил, что под ногами не земля, а какая-то пружинящая вязкая субстанция, из которой, как тонущие корабли, торчали останки металлических и пластиковых конструкций. Как бы не засосало! Лопатин прибавил шагу, чтобы скорее миновать опасное место, но свалка тянулась и тянулась. Лишь когда солнце поднялось на самую макушку неба, холм полого спустился к лесу. Лопатин вздохнул с облегчением. Здесь, на опушке, можно было остановиться, развести костер, согреть чаю.