Зейн опустил руку к краю моей майки, которая задралась на половину живота, обнажая кожу и подставляя её под прекрасное ночное зрение Стража. Мозоли на его ладони создавали бесподобное трение, пока он неспешно поднимал мою майку.
— Да или нет?
— Да, — выдохнула я.
Холодный воздух следовал за майкой, поднимаясь к моей груди, и я не совсем поняла, как майка оказалась снятой с меня, но почувствовав его дыхание на своей коже, я забила на всё.
— А что насчёт этого? — спросил он. — Это считается поцелуем? Думаю, что да.
— Нет, — сказала я, чувствуя, как расплываются границы дозволенного, но я не могла заставить себя волноваться.
— Хмм.
Он прижался губами к моей коже, и я подумала, что это самая изысканная пытка на свете. Я потеряла всякое чувство времени, и его футболка, возможно, начала рваться под моей хваткой.
С трудом я осознавала, как его рука сжимается и разжимается вдоль моей талии, потом на ягодице, а затем на обнажённой коже бедра. Один из его пальцев скользнул под узкую полосу хлопка вдоль моего бедра, а его большой палец двинулся вдоль резинки, опустившись достаточно низко, чтобы заставить меня запрокинуть голову.
Зейн поднял голову.
— Я хочу... Я хочу прикоснуться к тебе. А ты хочешь этого?
— Да, — я ни секунды не колебалась.
Как и он. Я могла различить только очертания Зейна, но знала, что он наблюдает за собой. Я чувствовала напряжённость его взгляда, когда он скользнул рукой под трусики, на которых, как я теперь вспомнила, были изображены крошечные акулы. На задворках всё ещё функционирующего создания я задавалась вопросом, видит ли он их.
Потом он уничтожил эту маленькую часть моего работающего мозга первым лёгким прикосновением. Всё моё тело выгнулось, и я ахнула. Мы много чего натворили в ночь столкновения с Бесами. Я была полностью раздета, и мы оба нашли освобождение, но мы не делали этого. Такого он со мной не делал. Никто, кроме меня, не заходил так далеко, и это было совсем не то, что было сейчас. Каждый шаг становился всё смелее и короче...
Я ртом хватала воздух. Каждая мысль рассеялась, когда Зейн издал звук, который лишь только усилил ощущение полноты. Раньше я ошибалась, потому что сейчас я потеряла всякое чувство. Мои бёдра двигались вместе с его рукой, и сводящий с ума, сжимающий порыв охватил меня. Я заговорила. Мне показалось, что я произнесла его имя, и подтянула одну ногу.
— Зейн, я... — напряжение свилось во мне до невозможного. Мои глаза широко распахнулись.
Он снова издал звук — гортанный стон.
— Я вижу тебя. Каждый сделанной тобой вдох. То, как приоткрываются твои губы. Как широко распахнуты твои глаза, и какой румянец на твоей коже. И этот свет внутри тебя. Эта искра. Я вижу это и это очень красиво. Ты красивая.
Может быть, дело было в его словах или в том, что он делал, или просто потому, что это был он, и это были мы, но чем бы это ни было, я шагнула через край и погрузилась в пульсирующие волны, которые, казалось, приходили отовсюду.
В какой-то момент я ощутила лоб Зейна, касающийся моего лба, и что теперь его рука была на моём бедре, а хватка была крепкой, но не болезненной.
Я приоткрыла глаза, и снова пожалела, что не могу видеть его. Я наконец-то ослабила свою хватку на его бедной футболке и прикоснулась к его щеке. Он немного приподнял голову. Всё в нём казалось невероятно жёстким. Но потом он склонил голову, и я поняла, что последует дальше.
— Никаких поцелуев, — напомнила я. — Поцелуй сделает это гораздо значимым, чем это есть.
Зейн поднял голову, и я потянулась к нему, мои пальцы задели пояс его брюк. Он поймал меня за запястье.
Я замерла, подняла глаза, но увидеть его лицо не смогла.
— Я хочу...
— Знаю, я хотел бы, чтобы ты сделала всё что хочешь, но нет.
— Нет? — повторила я.
Все мои чувства были в полном беспорядке, чтобы я хотя бы начала понимать, что появлялось и уходило через связь.
— Нет, — сказал он. — Потому что для меня это сделает всё гораздо значимым, чем может быть.
Мои слова из его уст резали слух. То, что он говорил, звучало несправедливо. Он мог это сделать со мной, а я не могла дать ему того же? И было ещё кое-что. Я была готова, даже после всего, что только что испытала. Я знала, что впереди ждало большее, и я хотела дать ему прочувствовать то, что чувствовала я.
— Зейн, — начала было я, но он лёг на спину.
Момент был упущен, а потом он поднялся с кровати. Я села.
— Куда ты?
— Никуда, — он отошёл от кровати, но затем остановился. — Спокойной ночи, Тринити.
Я в замешательстве открыла рот. Он вышел из спальни. И с мимолётной вспышкой света из гостиной комнаты, он исчез, закрыв за собой дверь. Я осталась одна в спальне. Я продолжала сидеть и гадать, что сейчас, чёрт возьми, произошло.
Я сделала что-то не так? Должно быть да, учитывая, как он перешёл с режима "полным ходом" на "резкое нажатие тормоза", а потом "вышел из машины" и ушёл прочь. Но я же ничего не сделала плохого.
Я даже не была инициатором всего этого.
Вытащив ноги, которые запутались в одеяле, я слезла с кровати. Я направилась к двери, осознав, что была без майки. Вернулась к ночному столику и стала шарить вокруг, пока не нашла выключатель. Золотистый свет наполнил спальню. Я нашла майку на краю кровати, напялила её и, поспешив к двери, распахнула её. Зейн стоял у острова, пил воду, словно умирал от жажды.
— Что не так? — требовательно спросила я.
Зейн взглянул на меня и опустил бутылку.
— Забыла трусики надеть.
— Я и майку чуть не забыла надеть, — ответила я. — И это ты снял её с меня. Что только что произошло в спальне? Всё было хорошо. Точнее, замечательно. Идеально, а потом мы просто взял и ушёл...
— Посчитал, что ты предпочтёшь такой вариант.
— Что? — я уставилась на него. — С чего ты так решил? В этом нет никакого смысла.
— Нет никакого смысла?
Зейн рассмеялся, но смех был каким-то неправильным, неестественным. Он сделал ещё глоток воды.
— Ты получила что тебе было нужно, верно? Не знал, что ты осталась недовольна.
Теперь моя челюсть валялась на полу.
— Прости что?
— Ты права. Сначала было замечательно и идеально. А потом уже, нет, — он направился к дивану. — А теперь если ты не возражаешь, я бы хотел немного поспать.
— Ну, уж нет. Я даже не понимаю, с чего вдруг ты так заговорил. Получила, что мне было нужно? Приятель, не я это затеяла. Ты первым начал, — моё сердце гулко билось, и нечто тёмное и маслянистое засочилось в груди. — Я не понимаю. Это ты хотел избавиться от наваждения!
Зейн фыркнул, покачав головой.
— Я этого не говорил.
— А я не говорила...
Внезапно появился Арахис, выплывая из внутренней стены. Ему хватило одного взгляда на меня, стоящую в майке и без трусиков, а потом на сердитого Зейна.
— Нет!
Призрак развернулся на все сто восемьдесят градусов и снова исчез в стене.
Зейн проследил за моим взглядом к стене.
— Там призрак?
— У этого призрака есть имя, — рявкнула я. — И нет. Его там больше нет, — скрестив руки, я встретилась с ним взглядом и попыталась обуздать свою ярость. — Всё это смахивает на некое ужасное недопонимание. Я не понимаю, с чего у тебя сложилось впечатление, что...
— Что это значит для меня больше, чем просто секс? — вставил он, и мои глаза расширились. — Да, я вижу, тебе это даже не приходило в голову.
— Я понятия не имею, откуда это берётся! — выкрикнула я и поморщилась, надеясь, что соседи меня не услышали. Я заставила себя понизить голос. — Я же сказала, что хочу тебя. Я показала тебе и...
— И произошло недоразумение, — он повернулся ко мне, бледные глаза сверкали. — Когда ты сказала никаких поцелуев, я не понял, что ты подразумевала. Если бы я знал, ничего этого не случилось бы.
Я наклонилась вперёд, маслянистое ощущение растеклось ещё больше по мне.
— И всё это из-за того, что я не позволила тебе поцеловать себя? Ты что, издеваешься?
