Я слушала его с таким удовольствием, что совершенно не вспоминала о каких-то проблемах.
Мы даже поделились друг с другом своими мечтами. Май просто жаждет увидеть водопад «Малтнома». Он находится в штате Орегон; там, в городе Портленд, что находится в получасе езды от водопада, живёт его родной отец. Он до сих пор не знает о случившемся. Скарлет и Ричард – так зовут родителей Майка – развелись, когда ему не было и пяти лет. Они познакомились в школе, и после её окончания поступили вместе на юридический факультет.
Вскоре после выпуска, Скарлет и Ричард поженились и переехали жить в городок Портленд. Спустя несколько лет родился Майк. После развода Скарлет забрала Майка и уехала в Вашингтон, оборвав все связи с бывшим мужем, и запретив тому любое общение с сыном. Ричард первое время пытался наладить отношения, но перестал пытаться. Он писал Майку письма, отправлял подарки на праздники, и, наверное, сейчас продолжает, но не знает, что Майк уже полгода лежит в больнице. Майк не знает адреса отца, кроме города, а в таком положении, как сейчас, добраться до отца невозможно. Врачи сказали, что скоро его перенаправят в реабилитационный цент для сирот, и Майк потеряет последний шанс на встречу с отцом. И он просил много раз, разных людей помочь ему, но никто не стал искать его отца. Других родственников у него нет.
И я поняла без уточнения и лишних слов, что его мечта это не увидеть водопад, а найти своего отца.
***
После завтрака Майка увезли на процедуры, мне же сказали, чтобы я отправлялась в палату и ждала медсестру с капельницей.
Я захожу в палату: она такая маленькая, но комфортная. Здесь есть все, что нужно для удобства: кровать с чёрной тумбочкой справой стороны, стул и стол, небольшая раковина и душевая. Кровать стояла возле окна. Солнечные лучики, игриво скатывались с кровати на пол. Но даже вкупе со всем комфортом и уютом местечко это было ужасное. И вспоминать о нём мне не захочется. Мебель старая и скрипучая, персонал безответственный. Про еду даже заикаться больше не буду.
Я прождала медсестру не меньше получаса. За это время я разобрала вещи, привезённые мамой вчера вместе с гостинцами. Их было немного, более того, я даже не сразу заметила сумку с ними.
Выложив в тумбочку несколько однотонных футболок и пару спортивных штанов, я села на кровать, не зная чем ещё себя занять. И вдруг, мне словно током ударило. Я вспомнила про существование мобильного телефона. Я не помню, был ли он у меня с собой на вечеринке.
Я успела обшарить пакет и сумку, но телефона там не было. Чего и следовало ожидать. Только у меня появляется надежда, узнать, что случилось в тот день, как эта надежда ускользает из рук, как песок. Мне охватывает злость. Снова. Я со всей силой швыряю сумку через всю палату, туда же летит пакет и подушка. Успокоиться у меня не получается и я начинаю кидать в дверь, всё что попадётся под руку. Руки пронзает новая порция боли, я без сил сажусь на пол.
В ту секунду, когда в дверь летит очередная жертва моей истерики, она открывается.
– Ауч. Ребята, кажется, нас не рады видеть, – Стив, зашедший палату в белом халате, трёт красное пятно на лбу, возникшие от прилетевшего в него, яблока.
– Господи, Лиа, – в палату забегает плачущая Келли. – Это всё я виновата. Дурацкая идея с вечеринкой. Я такая дрянь. Лиа, дорогая.
Стив подбегает к ней, они оба садятся со мной на полу. Я не могу перестать плакать. Келли продолжает извиняться, не подозревая, что я даже не понимаю, за что именно мне её простить.
Стив прижимает меня и Келли к груди, и тихо утешает нас. Я так рада их видеть. Я крепко обнимаю их.
– Не молчи. Скажи, ка ты?– Келли вся бледная, её глаза красные, заплаканные. На лице, кроме туши для бровей нет косметики. Для Келли «выйти в свет» без капли макияжа, тоже самое, что полицейским кинуться на вооружённого убийцу, не имя при себе бронежилета – на вид ничего не поменяется, но уверенности и защиты нет.
Я не сразу смогла ответить. Слёзы, не переставая, катились ручьём из моих глаз. В палату уже зашла медсестра. Она поставила мне катетер с капельницей, и дала успокоительного. Медсестра разрешила Келли, Стиву и … Алану остаться.
– Келли, я ни в чём тебя не виню.
– Это я виновата. Устроила эту вечеринку и бросила тебя на весь вечер. Если бы я была рядом, я не дала бы этому произойти, – Келли не может успокоиться. Я наливаю ей в одноразовый стаканчик воды. Она залпом выпивает. Ей это помогает, ненадолго.
Я ничего не понимаю: если её не было рядом, что тогда вообще могло со мной случиться?
– Ты… Ты не знаешь…
– Дело в том, что двое идиотов, из другой школы, разгромили комнату родителей. Я весь вечер пыталась выяснить, что у них произошло. Но эти амбалы были в стельку пьяные и не могли связать и двух слов, – Келли не услышала меня. Быстро и запинаясь на каждом слове, она пересказывала тот злосчастный вечер. – Они накинулись на Стива, их разняли и они убежали на улицу. Стив побежал за ними, а я осталась разгребать хлам, оставшийся вместо комнаты. Возвращаясь с улице, Стив и оказался там, когда…– Келли замолкает. Она оглядывается на парней. Стив потупившись, еле кивает.
– Когда что? – я вновь начинаю паниковать. Это единственный шанс узнать всё. Она не может не сказать.
– Ты не помнишь? Лиа. Я уверена: эта была шутка. Она не хотела…
– Она? Кто? Келли не молчи, расскажи мне! – снова мне приходится умолять сказать мне правду. Снова от меня пытаются что-то скрыть. Как же я устала.
Келли молча плачет. Она не может собраться. Я плачу вместе с ней.
– Келли. Прошу расскажи мне, умоляю. Я хочу знать правду. Все скрывают от меня всё. Я так с ума сойду. Я ничего не помню, лишь бессмысленные отрывки. Мне говорят, что я пыталась покончить со своей жизнью, но я…
Пожалуйста, ты моя лучшая подруга, помоги мне.
И Келли рассказывает. Слова выходят наружи вместе со слезами. Ей сложно, но она не останавливается. Каждое её слово, как часть пазла – картинка слаживается, и я начинаю всё вспоминать.
***
Рассказ занял почти час. По окончании, мы уже еле могли говорить. Лавандовая блузка Келли была насквозь мокрая от слёз, также как и моя футболка. Стив обнимал нас, а Алан так и стоял бездвижно возле двери.
У меня начала снова болеть голова, и Стив помог мне подняться и лечь. Келли чмокнула меня в обе щеки они вместе ушли, пообещав приходить каждый день. Алан остался. К этому моменту слёз не осталось. Мне и не хотелось больше плакать.
Алан никак не мог начать разговор. Подойдя ближе, он молча переминался с ноги на ногу, пока с его губ, наконец, не сошли совершенно ненужные слова:
– Элиан, ты должна держаться.
– Ты, Алан, настоящий трус! Я не нуждаюсь в твоих словах.
– Я хотел сказать…
– Алан. Ты всё знал и всё видел, ты меня сюда привёз. Ты ехал за мной, так почему ты не остановил меня?
– Я, я проезжал мимо, когда ты стояла на мосту.
– О, хватит лгать Алан Моррис. Ты был на той вечеринки, и смотрел, как моя сестра издевается надо мной. Ты единственный, кто мог её остановить, но ты молча стоял и смотрел, как и все. А потом поехал за мной, но не попробовал остановить.
– Быстро ты всё вспомнила. Только я поздно тебя нашёл. Да, я мог остановить Рэйчел. Но тебя, увидел слишком поздно. Побежал, но ты уже спрыгнула. Потом привёз тебя сюда.
– Да ты у нас герой. Только я не прыгала. Я бежала и не увидела, что мост сломан и слетела вниз. Зачем ты соврал, что я стояла, этого не было, – мне противно даже смотреть на него.
– Откуда ты можешь это знать, ты же сказала, что у тебя амнезия.
– Единственное что я помнила, так это то, как бежала по мокрому асфальту, поэтому тут ты прогадал. Хотел выставить себя спасателем, супергероем? Ты подлый трус, и не более того,– в горле уже пересохло от разговоров, но, немного подождав, я добавляю: – Вы с Рэйчел идеальная пара, стоите друг друга.
Алан стоит не находя слов, затем быстро бросает:
