— Она слишком слаба. — Твердо ответил мужчина. — Организм может не выдержать яд, и она умрет. — Уже более спокойно и покладисто продолжил он. А у меня похолодели и без того холодные руки, они меня что отравить хотят?

— Тем лучше.— Равнодушно ответила женщина, словно муху прибить решила. — Мне надоело это клеймо на фамилии, куда бы я не пошла, каждый считает своим долгом поинтересоваться - а не поправилась ли моя племянница? — Раздраженно передразнила кого то женщина зло фыркая после каждого слова. Похоже я попала в дом для душевно больных, по другому объяснить все это я не могу. Какая племянница? Судя по голосу, этой даме не больше тридцати лет.

Но настолько мерзких голосов я за все свои шестьдесят пять лет не слышала. От каждого слова этой дамы противно звенело в ушах, и хотелось любезно попросить ее заткнуться.

— Хотя, нет. Она мне нужна живой, пока, я еще не уговорила Акса жениться на ней. — Тяжело вздохнула дама зашуршав одеждой. Интересно, они обо мне? Или, о ком вообще? Ничего не понимаю, и кому придет в голову жениться на трухлявой старушке без зубов? Нет, себя я конечно очень люблю, каждая женщина должна любить себя не зависимо от каких то недостатков или чужого мнения, но, мозги то у меня все таки имеются! И я прекрасно понимаю что самое большое на что можно рассчитывать в моем возрасте, это простое общение с противоположным полом. А тут замуж отдать собрались, не спросив при этом мнения престарелой невесты, дурдом, самый настоящий.

— Все, я поехала отсюда, эти проклятые стены давят на меня. — Капризно притопнула она каблуком и как лошадка поцокала от постели где лежала я.

— Останься здесь, пока она не очнется, проследи за всем, убедись что она по-прежнему слюнява и приезжай ко мне. — Дала последние указания женщина и ее цокающие шаги начали отдаляться разлетаясь эхом по комнате.

— Открывай глаза, девочка, я знаю что ты уже не спишь. — Послышался голос мужчины над головой. Я открыла глаза и внимательно посмотрела на седого старца стоящего перед кроватью со старым, давно выцветшим балдахином с бледными цветочками. Человек которого я приняла за мужчину, оказался уже пожилым, с седыми волосами и сеточками морщин вокруг глаз. Но несмотря на возраст, его глаза были светлыми и живыми, они словно светились мудростью.

— Где я? — Несмотря на охриплость после сна, мой голос показался мне слишком звонким и чистым для старушки.

— Ты дома. — Ответил мужчина внимательно следя за мной, под его взглядом стало как то не комфортно, он буквально сканировал глазами, заглядывал в самые потаенные уголки души. От неприятных ощущений я передернула плечами и подтянула воняющее сыростью одеяло к подбородку. Мужчина улыбнулся уголками губ и устремил взгляд в окно, которое почти не пропускало свет из-за грязи на стекле.

— Не бойся, я уже ухожу, сейчас к тебе придет нянечка. — Ласково, как трехлетнему ребенку сказал мужчина и настороженно улыбнулся пятясь при это задом к серой от грязи, обшарпанной двери. Я только проводила его взглядом, удивительный субъект, в старом, серо-коричневом балахоне из грубого материала, и со стянутыми в тугой хвост седыми волосами. Н двигался он на удивление бодро и грациозно, держа спину прямо.

— Это точно не дом Шурки. — Прошептала я сама себе и стала осматривать комнату. Выглядело все удручающе. Явно старая комната, очень давно не видела ни то что ремонта, в ней лет десять влажную уборку никто не делал, и судя по розовому цвету, рисункам сказочных зверей и цветочков на стенах - это детская комната для девочки. Только желтый от времени потолок и облезлые стены, грязная и давно пришедшая в негодность мебель делали некогда симпатичную комнату заброшенной халупой не годившийся даже под сарай.

Я медленно встала с кровати запутавшись в желтой, местами дырявой сорочке, явно с чужого плеча, потому что я могла раза четыре обернуться в нее как в кокон. А еще ноги показались мне излишне худыми, даже синюшными, с моими семьдесят два кило - ноги должны быть раза в три толще, а тут два мосла и щепотка пальцев с неровными, грязными ногтями.

Слабость чувствовалась во всем теле, иногда казалось что ноги отнимутся и я упаду на деревянный пол. Держась за трухлявую мебель я с большим трудом добралась до большого окна с грязными стеклами, кое-как очистила кружок на стекле давно сгнившей шторой и обомлела от вида из окна.

Темное, не естественно мрачное небо ни намека на солнце, голые, кривые деревья с необъятными стволами тихо поскрипывали от ветра создавая жуткую атмосферу. Железный, кованный забор увитый сухим, плетущимся растением. Чуть приоткрытая створка ворот моталась на столбе от легкого ветерка, а на каменных столбах по бокам ворот сидят статуи расправивших свои каменные крылья горгулий, не знаю что за камни воткнули этим чудовищам в глаза, но горгульи склонив головы к воротам смотрели красными глазами на дорогу ведущую к воротам.

— Луна, Лунарочка моя, моя дорогая, как я рада, что ты очнулась. — Всплеснула руками вошедшая женщина, на вид ей лет пятьдесят, невысокая, пухлая как булочка, с добрыми, серыми глазами. Я не сразу поняла что женщина обращается ко мне, но здраво рассудив что в комнате больше никого нет, я несмело улыбнулась отворачиваясь от жуткого пейзажа за стеклом.

— Господин маг сделал настоящее чудо для нас, а ведь раньше ты и сидела то с трудом, а теперь ходить будешь. — Причитала женщина убирая белье с постели. — Только он сказал что лекарство привезет, очень дорогое, его твоя тетушка оплатила, только, не нравится мне это, ох, тревожно на душе деточка. Ох, как тревожно. — Причитала женщина деловито бегая по комнате, деловито, но бесполезно, потому что за это время она только стянула одеяло на пол и несколько раз споткнулась об него чуть не упав. В итоге женщина еще минут двадцать осыпала меня своими тревогами, потом всплеснула руками и умчалась в неизвестном направлении. А я, выдохнув, плюхнулась на скрипнувший табурет и минут пять ошарашенно переваривала в уме все произошедшее, и первый вывод пришедший в голову - я в дурдоме, меня упекли в дурдом, видимо травма головы оказалась очень серьезной и мне вышибло последние, старческие мозги.

Я задумчивым взглядом обвела комнату, ну... Это точно плод моего больного воображения, подумала я и остановила взгляд на тощих, явно детских руках. Подскочила со скоростью хромой улитки и стала искать зеркало. Зеркало я не нашла, зато нашлась вполне сносная ванна совмещённая с туалетом, а над раковиной висело старое, потертое зеркало, к которому я подходила затаив дыхание, почему-то до ужаса боялась увидеть собственное отражение.

Не знаю откуда это взялось, но меня охватил такой ужас, никогда не чувствовала ничего подобного, даже когда у Шурки в деревне мы собирая осенние грибы набрели на семью диких кабанов, здоровенных и яро защищающих свое потомство, такого ужаса не было. А посмотреть в зеркало, стало сложной задачей, почти невыполнимой.

Но я все же подошла, и увидела молодое лицо, с белокурыми волосами, припухлыми губами и большими, зелеными как сочная зелень глазами. А потом меня замутило, перед глазами стали появляться картинки, голова закружилась, но отвести взгляд от зеркала я не могла. Вот девочка со светлыми кудряшками и большими, зелеными глазами сидит перед зеркалом разбирая побрякушки рассыпанные перед ней. В отражении видно сидящую за спиной девочки женщину, она нежно улыбается девочке причесывая каштановые волосы сидя на кровати с белым как снег балдахином.

Но из коридора слышится шум и крики, дверь распахивается, в разные стороны летят мелкие щепки от сломанного замка на двери и в комнату входит человек в дорожном плаще. Девочку охватывает ужас, страх давит на грудь и девочка открывает рот в немом крике.