Взглянув на свою жизнь «цинично», она весьма бодро заявила мне: «При таком подходе получается, что не я пострадала от алкоголика-садиста и изменника, а он, бедолага, сам попался в мой сети – и я использовала его вначале для осуществления своей мечты о героизме и для получения адреналина, а потом, когда он стал мешать мне, просто подстроила его уход к другой женщине». Пока я пребывала в некотором изумлении от столь «жесткого» самоанализа, она жизнерадостно сообщила, что «это – совершенно другой взгляд на вещи, он придает силы и убирает травму от развода». Осмыслив таким образом свою жизнь, она нашла более здравое применение своей потребности совершать героические подвиги, перешла на работу врачом-спасателем в МЧС и для нового брака выбрала непьющего мужчину-вдовца с тремя детьми (надо же кого-то спасать!) –в итоге все, включая детей, были счастливы в этом семье.
Это несколько шокирующий пример, я знаю. Большинство моих коллег-психологов стали бы избавлять ее от жизненного сценария «спасателя» и от треугольника Карпмана, а заодно постарались бы доказать ей наивность и неосуществимость ее юношеских грез. Но передо мной был сильный человек, которому просто необходимо жить «на максимальных оборотах», человек, сохранивший юношескую романтику подвига и служения. «Цинично» осмыслив свою ситуацию, она, во-первых, престала страдать из-за измены и развода, во-вторых, сумела разделить в своей голове «сценарий спасателя» и реальное спасение людей, в-третьих, смогла построить счастливую личную жизнь и дать счастье новому мужу и троим детям. А уж скольким людям она, действительно, спасла жизнь за время своей врачебной практике и в больнице, и в МЧС!
Второй пример. Отец имел двух сыновей-школьников и очень по-разному относился к ним: младшего сына, мальчика спортивного типа, умеющего постоять за себя, он любил и всячески поощрял, второго, увальня и «слабака», фактически отвергал, высмеивал на каждом шагу, обесценивал его хорошие успехи в школе и всегда ставил ему в пример младшего брата. Все это происходило совершенно бессознательно для самого мужчины, приешл он ко мне на прием с жалобами на старшего сына, который «никогда не станет настоящим мужчиной». В ходе психотерапии он сам изъявил желание ответить на вопрос: «Зачем?» – и я, честно говоря, думала, что он не справится. Тут выяснилось, что мужчина происходил из неблагополучной семьи, где старшие братья (в дальнейшем севшие в тюрьму) насаждали культ жестокой силы и издевались над ним, считая «слабаком». Тогда он дал себе слово стать сильным. Учился драться, пытался стать «своим пацаном» в уличной компании, в общем, вырабатывал в себе те «брутальные» черты, которые были ему несвойственны, пошел после школы в военное училище, продолжая доказывать всему миру и самому себе, что он «сильный». Взглянув правде в глаза, клиент признался, что в старшем сыне видит самого себя и отвергает в нем свою собственную слабость, а также, по примеру старших братьев, «самоутверждается», гнобя того, кто заведомо слабее – собственного ребенка. «Циничный подход» дал возможность мужчине коренным образом изменить отношение к сыну: вместо отвержения дать тому поддержку, признать его хорошие человеческие качества и школьные успехи. Вот что этот отец сказал мне: «Я был поражен и возмущен собственным поведением, как бы почувствовал себя на месте сына и увидел, что во много повторяю своих старших братьев, от которых в детстве страдал». Признал он и то, что «быть мужчиной» – это вовсе не обязательно уметь жестоко драться.
Я привела примеры, где люди имели силу и мужество заглянуть в глубины своего бессознательного и изменить к лучшему себя, свою жизнь и жизнь окружающих людей. Но такие примеры в практике психолога крайне редки. В основном, специалисту приходится самому мысленно проводить эту работу. Подавляющее большинство людей, озвучь им анализ такого рода, воспримет это как несправедливое обвинение: ведь все мы склонны видеть себя в лучшем свете, чем есть на самом деле. Учтем при этом, что, как уже было сказано в предыдущей статье, в наши задачи не входит причинять человеку боль. Так что приходится результаты «циничного подхода» держать при себе, однако они помогают нам увидеть те причины страдания и жизненных трудностей клиента, которые скрыты от него самого.
У меня на приеме мать семерых (!) детей, которая не справляется с их воспитанием, загнана бытом, уже много лет не выходит из декрета и тяжело переживает «кризис середины жизни». По ее словам, она хотела троих детей, остальные четверо один за другим получились у нее «случайно». Удерживаю при себе просящийся на язык вопрос: «Как в 21 веке могут «случайно» один за другим получаться дети?» Расспрашиваю о ее мечтах юности – оказывается, что она мечтала стать учителем или врачом, но родители буквально заставили ее получить совершенно не интересную ей профессию бухгалтера. Свою профессию она не просто не любит, а ненавидит. Мысленный «циничный подход» позволил мне понять, что, рожая одного за другим детей, она просто избегает выхода на ненавистную ей работу. Пробую осторожно подвести ее к этому – получаю в ответ мощнейшее сопротивление. Надо ли ломать психологическое сопротивление, делая человеку больно? Думаю, нет. Я просто предложила этой женщине получить другую профессию путем переподготовки, что в наше время достаточно легко. Спустя несколько лет она сообщила мне, что получила профессию учителя младших классов, перестала рожать детей – и вышла на работу в школу. В качестве бонуса – она прекратила раздражаться на собственных детей и даже сблизилась с ними, пойдя работать именно в ту школу, где они учатся.
Еще раз повторю то, что писала в предыдущей статье «Должен ли психолог причинять боль клиенту?»: нельзя травмировать человека, который пришел к нам за помощью. В одном из комментариев к той статье несколько человек написали о своем весьма болезненном опыте посещения психолога: в душе словно «ковырялись штыковой лопатой», психолог воспринимался, как «изверг». Так и хочется спросить: уважаемые коллеги-психологи, зачем к нам приходят люди – чтобы мы ОКАЗАЛИ ИМ ПОМОЩЬ или продемонстрировали свое превосходство в трактовке бессознательного, неожиданных интерпретациях их травматичного опыта?
Вот еще один пример. Женщина состояла в нескольких браках – все мужья, как на подбор были алкоголиками, как и ее собственный отец. Стандартная ситуация, встречающаяся, к сожалению, очень часто. Клиентка работала на почте, воспитывала дочь-старшеклассницу, умолявшую маму развестись с очередным пьяницей и больше никогда не выходить замуж. В чем-то этот случай напоминал тот, который я описала выше, только здесь «циничный подход» применила не сама клиентка, а я. Я заподозрила, что, помимо пресловутого «треугольника Карпмана» и деструктивного жизненного сценария, этой женщине, как и в вышеописанном примере, не хватает «экстрима» и адреналина. Я побеседовала с ней о том, что возраст с 30 до 40 – вершина жизни, что в этом возрасте можно сменить профессию и весь уклад жизни, а вот потом, скорее всего, будет поздно. Каково же было мое удивление, когда клиентка пошла служить связисткой в воинскую десантную часть и вместе с другими десантниками прыгала там с парашютом. С мужем-пьяницей она развелась, замуж выходить больше не спешила и была в восторге от своей новой деятельности. Ко мне пришла ее дочь поблагодарить за перемены в их жизни, а заодно и пройти профориентационную консультацию: девушка подумывала, не пойти ли ей по примеру матери на воинскую службу. Однако она обладала другим типом нервной системы, резкие выбросы адреналина ей были ни к чему, девушка, посоветовавшись со мной, пошла в педагогический колледж – и в дальнейшем благополучно вышла замуж на непьющего мужчину: «родовой деструктивный сценарий» прекратил свое действие.
Возможно, все описанное сильно отличается от привычного подхода современных психологов к решению человеческих проблем. Но для меня главным является счастье людей как итог психотерапии. Именно такой подход я называю ДОБРОЙ ПСИХОЛОГИЕЙ, являющейся продолжением и развитием очень гуманной отечественной психотерапии (незаслуженно забытой в наши дни), которая именовалась ЛИЧНОСТНО-РЕКОНСТРУКТИВНОЙ, то есть помогающей человеку восстановиться как личность, или ПАТОГЕНЕТИЧЕСКОЙ, то есть направленной на устранение причины страдания.
