Разберем другой пример. У меня на приеме Оксана, девушка 20 с небольшим лет, представительница «древнейшей профессии». Ставить себя мысленно на ее место не имею ни малейшего желания, но ведь зачем-то она пришла ко мне, что-то ее не устраивает в том образе жизни, который она ведет. В ходе беседы выясняется, что мать оставила ее совсем маленькой на попечение отца, а сама завербовалась работать на Север, подальше от пьяницы-мужа. (Странное решение – уехать самой и оставить на этого самого пьяницу маленькую дочь! Но чего только не встретишь в психологической практике, как только люди не ломают собственные жизни и жизни окружающих…). С малых лет Оксана не видела дома ничего, кроме пьянства, драк и диких оргий с женщинами сомнительного поведения. Так что ее собственный выбор – просто результат того, что ей не оставили выбора. Вот эта мысль, что ребенку не предоставили выбора – особенно зацепила меня. Я не хочу «брать в душу» нынешний образ жизни Оксаны, но вполне могу представить тот ужас, через который она прошла в детстве. Все же включаю эмпатию – и ясно «слышу душой» растерянность, потерянность и чувство бессмысленности жизни своей молодой клиентки. Таким образом, приходит ПОНИМАНИЕ. Остается придумать, как ей ПОМОЧЬ.

В момент понимания решение иногда приходит само, как озарение (инсайт). Я вдруг ясно осознаю, что Оксана просто никогда не задумывалась ни о смысле, ни о цели своей жизни, никогда не размышляла о будущем. Решаю применить достаточно редкий метод, именуемый СОКРАТИЧЕСКОЙ БЕСЕДОЙ: психолог ничего не объясняет, только задает точные вопросы, подводя клиента к собственным размышлениям и верным выводам. Задаю вопросы, казалось бы, самые простые:

– Как думаешь, Оксана, что значит быть хорошей женой? А хорошей матерью?

– Что интересного может быть у человека в жизни?

– Чем бы ты могла заняться, кроме свой «профессии»?

– Думала ли ты о своем будущем?

И так далее. Оксана отвечает на вопросы, потом говорит мне с искренним изумлением: «Знаете, никто из моих подруг никогда ни о чем таком не думал». Бедная Оксана, я это знаю, потому и помогаю тебе впервые задуматься.

Все мои консультации с этой девушкой фактически состояли из моих вопросов и ее ответов. Результат удивил меня саму: он резко сменила образ жизни, поменяла номер телефона, устроилась на работу. В дальнейшем я узнала, что она вышла замуж и родила двоих детей. Мысленно я поблагодарила за это «волшебство» мудреца Сократа и Добрую психологию с ее принципом ПОНЯТЬ И ПОМОЧЬ.

И, наконец, еще один пример. Ко мне обратилась онлайн Лариса, много лет назад эмигрировавшая из России в Европу и создавшая там семью. После вторых родов у нее развилась депрессия, которая без нужного лечения затянулась на несколько лет. Ее запрос был очень серьезен: на фоне депрессии у нее не возникло любви ко второму ребенку, маленькой Марии. Депрессивный эпизод, в конце концов, закончился сам собой, а 8-летняя девочка осталась обделена материнской любовью. Лариса очень винила себя в этом, заботилась о девочке, но, по ее словам «не испытывала к Марии вообще ничего, никаких чувств».

Я очень люблю своих детей, хотя и не рожала ни одного из них, поэтому трудно представить, как это – не любить своего ребенка. Но без эмпатии, без понимания психолог не может эффективно работать. Поэтому мысленно примеряю на себя ее ситуацию – тяжелая депрессия на протяжении нескольких лет: ничего не хочется, ничто не интересно, нет сил – и приходится из-под палки, через «не могу» заботиться о новорожденной. А забот очень много, и все это – на фоне душевной боли, угнетенности и апатии. Становится понятно, что в таких условиях заботы о малыше воспринимаются как каторга и вполне может не возникнуть никаких теплых чувств к нему. Параллельно мозг ищет решение. И тут мне на помощь приходит уже описанный в предыдущей статье прием «Усыновленный ребенок». Об усыновлении я знаю очень многое, поэтому мы вместе с Ларисой начинаем представлять, что она совсем недавно просто удочерила свою Машеньку – и ей нужно сознательно, произвольно научиться любить ее. Ларисе очень хорошо «зашел» этот прием – на протяжении где-то месяца она изо всех сил представляла себя приемной матерью, которая просто ОБЯЗАНА полюбить усыновленного ребенка-сироту, до сих пор не знавшего материнской любви (тем более, ситуация, по сути, была близка к реальной). Теперь она не ждала, что чувство возникнет в ее сердце само собой, а сама создавала его, присматриваясь к дочери, замечая ее положительные черты, жалея ее за все, чего та недополучила раньше. Работа удалась полностью – мать и дочь сблизились, у Ларисы возникло искреннее, настоящее чувство любви и нежности, а девочка «отогрелась» душой возле любящей мамы.

Вот это я и называю ПОНЯТЬ и ПОМОЧЬ, а еще – Доброй психологией.

В практической психологи сейчас бытует очень распространенное мнение: в ходе психотерапии психолог должен причинить клиенту душевную боль, сталкивая его с теми бессознательными установками и процессами, которые мешают человеку жить, порождают деструктивные сценарии и нездравые модели поведения. На мой взгляд Доброго психолога, деструктивен и непродуктивен сам такой подход к психологической помощи человеку.

Представьте себе, что Вы обращаетесь к психологу в тяжелой для Вас жизненной ситуации (а в нашей стране к психологу приходят только на грани или даже за гранью отчаяния). Вы ожидаете для начала хотя бы сочувствия и понимания, поддержки, а в конечном итоге – помощи в решении проблемы. Вместо этого Вашей и без того наболевшей душе причиняют новую боль, разоблачая Ваше бессознательное и обвиняя Вас самого в Ваших бедах. Когда же человек естественным образом начинает избегать этой боли и пропускает очередную консультацию или вообще прекращает психотерапию, психолог самодовольно и самоуверенно обвиняет его самого в том, что «клиент не хочет меняться».

В моей собственной жизни была в связи с этим занятная ситуация. Известно, что каждому психологу желательно иметь своего психолога (личная психотерапия каждому из нас просто необходима, чтобы, образно говоря, со своими собственными «тараканами» не лезть в чужую жизнь и душу). Довольно долго я со своим гуманным, бережным подходом к людям искала специалиста с теми же принципами – и не находила. Кругом была так называемая «популярная психология», а также закостеневшие шаблоны, в которые никак не вписывается живая человеческая душа. Настал такой момент, когда я почти уверилась: со своей Доброй психологией я просто идеализирую профессию психолога, никто так не работает. Мои коллеги наперебой убеждали меня, что практическая психология – не более чем «ремесло». У таких же «ремесленников» побывали многие мои клиенты, которые потом рассказывали, что посетили одного или нескольких специалистов, но никаких перемен к лучшему не произошло, а их же убедили, что они сами виноваты – «не хотят меняться».

Психология, особенно психология бессознательного – это вообще такая сфера, где домыслить, примыслить и навязать человеку можно, что угодно. Психоанализ З.Фрейда – тому яркий пример. Когда же клиент начинает возражать против подобных домыслов специалиста, ему объявляют, что все это происходит «бессознательно», то есть практически невозможно проверить, прав душевед или нет.

Так вот, уже убедившись в том, что ни у кого не встречу близкого мне гуманного, доброго подхода, при контакте с очередным психотерапевтом я сказала, что готова к тому, чтобы мне в начале работы стало больно. У него на лице промелькнуло удивление, но он ничего не сказал тогда. Каково же было мое изумление, когда я поняла, что встретила, наконец, еще одного Доброго Психолога, что ко мне относятся с глубоким пониманием и не имеют ни малейшего намерения причинять боль. А я-то уже приготовилась…

Не так давно ко мне обратилась молодая женщина, утверждающая, что у нее «нет личных границ» и ей нужно «починить голову», при этом она выразительно крутила пальцем у виска. Она сообщила, что довольно долго ходила к одной моей коллеге, «весьма жесткой даме», которая с большим напором обвиняла ее в отсутствии тех самых границ и неумении «любить себя». Клиентка ей верила, однако психотерапия стояла на месте, никаких изменений не происходило. Я осторожно поинтересовалась, давно ли клиентку тяготит это самое «отсутствие личных границ». Оказалось, что она прекрасно социально адаптирована – ее любят и уважают в семье и на работе, причем именно за доброту и отзывчивость, а альтруистическая помощь людям доставляет ей моральное удовольствие. Как выяснилось, у нее несколько лет назад умер горячо любимый муж, она впала в депрессию и поэтому обратилась к специалисту. А ее начали обвинять в отсутствии границ и любви к самой себе. До проработки ее горя специалист так не добралась…