– Карло.

– Я хочу помочь вам. Постараюсь разузнать, где хранятся материалы этого дела. Ничего не обещаю, но лучше бы вам пока не обращаться к начальнику полиции.

– Grazie mille…

– Джованни.

– Спасибо, Джованни. Я гощу у графини Партичини, в La Casa Serena, там ты сможешь найти меня.

Когда Карло поднялся на этаж, где оставил Кристину, ему ответили, что та уже уехала домой. Доктора не нашли у нее серьезных повреждений и отправили отдыхать. На парковке машины тоже не было, видимо, ни смятый бампер, ни пережитое волнение не смогли помешать ей снова сесть за руль. «Поверить не могу, что она меня здесь бросила», – подумал Карло, но злиться у него уже не было сил. Он подошел к стоянке такси и плюхнулся на заднее сиденье. «La Casa Serena», – пробормотал он и откинулся подремать, пока шофер доставит его к месту.

Карло нашел графиню в главной зале. Комнату наполнили вечерние тени, и лишь пара торшеров над каминной полкой рассеивала сумрак. Доната сидела в кресле лицом к окну, за которым стояла густая темнота.

– Это ты, Карло?

– Да, графиня, – откликнулся тот. – Я был в городе с Кристиной.

Он решил не рассказывать об аварии, чтобы не тревожить графиню.

– Помоги-ка мне с креслом, я что-то сегодня совсем без сил.

Карло выкатил кресло в круг света, и взгляд его упал на каминную полку. Черно-белая фотография в рамке, на которой изображены трое: мужчина с крепким подбородком, женщина с мягкой улыбкой и похожий на нее мальчик.

– Мой муж Николо и сын Лоренцо. А это я. Посмотри, до чего счастливый у нас вид!

Карло взял фотографию и всмотрелся в нее. Все трое казались связанными невидимой нитью, но более всего чувствовалась связь между матерью и ребенком. Карло заметил, что голова мальчика была наклонена к ее плечу – скрытый знак особого отношения.

– Эту фотографию мы сделали на празднике лимонов в тысяча девятьсот восьмом или же девятом. В приезжей труппе имелся фотограф, он завел нас в небольшой шатер, где стояла техника, а Лоренцо все никак не желал стоять спокойно!

Карло хотел спросить, что с ними стало, но не решился задать вопрос, чувствуя, что он может причинить боль.

– Они остались так далеко в моей памяти. Не хотят возвращаться, не говорят со мной. Годы стирают воспоминания, но не боль. Лоренцо, мой мальчик, посмотри, как он похож на меня, я всегда волновалась, что он недостаточно мужественный, а ведь он был всего лишь ребенком. В то время от детей требовали слишком многого. Сейчас им позволено все, а тогда мальчиков считали лишь маленькими мужчинами, а вовсе не детьми.

Карло протянул руку и случайно задел маленькую вазу муранского стекла, которая опасно пошатнулась. Поймав ее, он с облегчением выдохнул: в этом доме каждая вещь – реликвия.

– Не переживай, – махнула рукой Доната. – Ничего с ней не случится. Она прошла через столетие и переживет всех нас.

Он поставил фотографию и присел на кушетку подле графини.

– Стоял чудесный летний день, такой же как сегодня. Только я чувствовала себя нехорошо и осталась дома. А Лоренцо поехал, я сама разрешила ему ехать, ведь он был с Франко.

– Куда?

– Я позволила ему отправиться в ту поездку, – прошептала графиня. – На поезде-призраке. – Лицо ее, наполовину скрытое сумраком, казалось, тоже вот-вот исчезнет под гнетом тяжелых воспоминаний.

– Ваш сын был на том поезде… – повторил Карло. – Он исчез вместе с остальными пассажирами? Так вот почему вы пригласили меня в этот дом! – Карло задумался и ненадолго замолчал. – Но вы назвали еще одно имя. Вы сказали Франко. Кем был этот мужчина, вы помните?

– Помню ли я Франко? Я бы хотела забыть это имя, но не могу. Франко был тем человеком, который, имея «нос», не сумел спасти моего сына.

– Ах вот как…

– Я благодарю Всевышнего, что хотя бы Энрике, моему племяннику, провидение сохранило жизнь.

– Он живет в Ланцио?

– Нет, в Тоскане. Но когда я умру, вероятно, он переедет сюда. Мне больше некому оставить мой дом. Уверена, что Энрике сумеет хорошо позаботиться о нем, из милого мальчика он вырос в хорошего, преданного человека.

На следующее утро приехала Кристина с охапкой свежих цветов. Она находилась в том же приподнятом настроении, в каком Карло встретил ее в первый день: без остановки болтала, не обращая внимания на огромный синяк на руке, и, казалась, вовсе забыла о неприятном инциденте с машиной.

– Собирайся, мне нужна твоя помощь, – распорядилась она, растолкав Карло и настежь распахнув окна. – Я хочу заехать к синьору Маурицио, бедный старик, меня мучают жуткие угрызения совести, я почти не спала, так нервничала из-за случившегося.

– Разве? Ты поэтому оставила меня вчера в больнице и укатила, не дождавшись?

– Я думала, это ты бросил меня!

– Да нет же, я только перешел дорогу, чтобы спросить кое-что у полицейских в участке, но они не захотели со мной разговаривать. Зачем ты привезла цветы?

– Я собрала для синьора Маурицио букет из сада.

– Хочешь отблагодарить его за то, что не обратился в полицию?

– Вовсе нет. Я просто беспокоюсь о его самочувствии. Так ты что, обиделся на меня? – заметив недовольное лицо Карло, она потрепала его шевелюру, и Карло беззлобно отмахнулся.

– Ты дашь мне одеться или так и будешь глазеть?

– У тебя десять минут. – Победоносно улыбнувшись, Кристина выскочила из комнаты.

Карло вышел во двор, но машины не увидел.

– Я припарковала ее за домом. Не хотела, чтобы Доната расстроилась. Нужно будет потом сдать ее в ремонт. Подержи-ка цветы. – Кристина протянула охапку, когда села за руль.

– Красивые.

– Спасибо. Отец открыл лавку еще лет пятнадцать назад, мама помогала ему выращивать цветы и составлять букеты, папа вел дела. Но потом мама умерла, и вместо нее цветами стала заниматься я. Закупаю семена, слежу за садом, иногда помогаю в магазине.

– Вдобавок успеваешь ухаживать за Донатой?

– Я так и познакомилась с графиней. Сначала она заказывала у нас рассаду, а потом пригласила стать ее компаньонкой. Я сразу сказала, что не смогу подолгу бывать у нее, но ей было достаточно и этого.

Через десять минут они добрались до места: невысокого дома у самой дороги. На веранде, окруженной аккуратным палисадником, возился с велосипедом вчерашний пострадавший. Карло с радостью отметил, что никаких последствий аварии, по крайней мере видимых, у пожилого мужчины не наблюдалось.

– Синьор Маурицио, как вы себя чувствуете? – крикнула Кристина, выходя из машины. Карло уловил в ее голосе нотки смущения, которые она старалась скрыть. Кристина протянула мужчине букет.

– Зачем они мне? – тот замахал руками.

– Возьмите, пожалуйста, – взмолилась девушка. – Мне так стыдно за вчерашнее.

– Ты, я смотрю, совсем расстроилась? – Он положил велосипед на пол и поднялся. – Да я же не отказываюсь, дитя, давай их сюда. Брось переживать, я крепкий, как кипарис, посмотри на мои руки! – И он подбоченился, выставив на обозрение худосочные мышцы.

– Кристину осмотрели в больнице, с ней тоже все в порядке, – сказал Карло.

– Ну вот и отлично. С каждым может случиться, главное, никто из вас не пострадал.

– Она боялась, что вы заявите в полицию, – добавил Карло и поймал на себе испепеляющий взгляд Кристины.

– С чего бы? Это же не она наклюкалась бутылкой мерло еще до обеда и уселась на велосипед, хотя всем в Ланцио известно: после третьего стакана центр тяжести всегда смещается. – Он похлопал себя по животу. – К тому же этим остолопам в участке лишний раз лень поднять задницу со стула.

– Так и есть, синьор! – с облегчением воскликнул Карло. – Полиция в этом городе совершенно забыла, для чего им форма.

– Тебе-то откуда знать? – Маурицио с подозрением уставился на Карло, нахмурив седые брови.

– Я был вчера в участке, разыскивал одного человека, подумал, в полиции смогут мне помочь. Хотел добыть кое-какие факты о выжившем с поезда-призрака. Вот только я не знаю, жив ли он еще. Некий Энцо Гори. Ему одному удалось спрыгнуть с поезда до того, как состав въехал в туннель, и, получается, он единственный свидетель того самого происшествия.