– Коля, держи оборону, держи! Продержись, мой хороший, минуту! – Соколов воскликнул в непривычной ему взволнованной манере, до того его переполняла досада от неудачной атаки и бессильная злоба на Кривоносова.

Ответ Бочкина прорвался сквозь эфир, хриплый, полный злости к прорвавшимся через преграду немцам:

– Держусь!

Соколов не успел ничего сказать, как ноги сами ударили по правому плечу мехвода, а тот мгновенно среагировал. «Семерка» выписала широкий круг, взобралась на холм и исчезла за возвышенностью.

– Вправо бери, вправо, Бабенко! – От удара болванок еще звенело в ушах, и Соколов сам не замечал, как кричит в ларингофон.

– Мы же застрянем в снегу! – Семен Михайлович не сдержался от восклицания, но послушно направил машину прямо с дороги в твердое застывшее покрытие из снега.

– Застрянем, – подтвердил Соколов. – Но хотя бы сможем вести огонь.

Т-34 прошел метров сто, все сильнее замедляя движение, так как гусеницы с каждым метром все ниже и ниже забуривались в хрупкий покров, закапывая сами себя в рыхлом сугробе. Танк дернулся еще немного, прошел, беспомощно завыл и задергался от высоких оборотов, не в силах вылезти из снежного плена.

– Нет, нет! Нас тут сейчас немцы разнесут! – вдруг зашелся в крике Емельян, он кинулся к люку, откинул крышку и мгновенно исчез в белом проеме.

Ошарашенный его криком Бабенко успел увидеть только мелькнувшие сапоги в круге люка.

– Семен Михайлович, на место заряжающего перебирайтесь. Будем прикрывать до последнего. – Соколов сжал изо всех сил зубы, припал к прицелу, наводя пушку туда, откуда должны вскоре появиться немецкие панцеры.

Он поправил танковый шлем и отдал приказ:

– Коля, уходи, уходи, как можно быстрее. – Голос вдруг у него стал ровным, спокойным. Так всегда происходило, когда Соколов принимал решение и волна чувств опадала внутри, он в мгновение ока собирался, концентрируясь на боевой задаче. – Уходи дальше по дороге, уводите с Омаевым обоз дальше. Я буду прикрывать. Если пропущу мимо пару «тигров», вы справитесь. Два – это не десять.

– Семерка, отступаю! – откликнулся Бочкин. – Наступают пять единиц немецкой техники! Расстояние до них восемьсот метров!

– Уходи, Коля. Двенадцатый, двенадцатый, возвращайтесь на развилку с грузовиками. Уходите как можно быстрее к городу, я задержу танки. Вам хватит времени, чтобы выйти за лесной массив.

Соколов понимал, что сейчас он должен рискнуть. Одному управляться с пушкой нереально, поэтому и приказал Бабенко закопать в снег на расстоянии от дороги «семерку», превратив ее в дзот на гусеницах. Так иногда пехота делала со старыми танками, у которых уже не работало орудие. Его утаскивали на поле и использовали как бронированное укрытие. Даже если и подобьют машину, то у танкистов есть еще несколько минут, чтобы ответить прицельным огнем врагу. На этой позиции по правому флангу дороги сейчас вся техника у него будет как ладони, даже дым снесет ветром на запад. Поэтому, как только экипаж Бочкина промчался в облаке сизого дыма, лейтенант хрипло продолжил, обращаясь к Бабенко:

– Давайте, Семен Михайлович, вы за заряжающего. Как можно быстрее.

– Да, хорошо, я готов. – С кряхтением пожилой мехвод уже складывал себе под ноги заранее бронебойные калиберные болванки.

Он хоть и управлялся с тугими рычагами Т-34, что требовало немало сил, но ему было тяжело тягать в тесном пространстве снаряды весом больше 9 килограммов.

– Двенадцатый, двенадцатый, прием! – снова выкрикнул в эфир Соколов позывные танка, который остался в помощь колонне в укрытии.

В ответ лишь трещало и завывало, на секунду ему показалось, что сквозь помехи порвались крики и автоматные выстрелы. Но времени прислушиваться уже не было, вибрация и грохот на дороге становились все сильнее. Всем телом танкист чувствовал, как бронированные немецкие великаны подходят к вершине дорожного подъема. В заранее наведенном орудии он совместил вершину одного из угольников со штрихом, чтобы учесть боковую поправку, поймал в стекле глазами черные траки первого «тигра» и нажал на спуск. От удара снаряда лопнула, зазмеилась по дороге бронированная лента траков, передний ведущий каток пошел черной трещиной. После такого попадания машина замерла, снова создав препятствие на дороге для остальных.

– Получи! – Алексей выкрутил маховик так, чтобы дуло поднялось вверх.

– Готово! – Снаряд лег в казенную часть пушки и был надежно заперт затвором.

Залп! Теперь его выстрел пришелся в правую стороны кормы, туда, где были расположены баки с горючим. Лейтенант знал, как устроена компоновка внутри немецкой машины, сам лично с Бабенко и Логуновым не раз исследовал подбитые на поле PzKpfw VI изнутри. По обе стороны расположены баки с горючим и между ними двигатель, поэтому после выстрела в нижний бортовой лист разгорающаяся искра прошлась огненной дугой по корме, вспыхнула столбом и с ревом взлетела огненным шаром все выше, расползаясь вдоль всей машины. Танкисты, которые обычно успевали покинуть горящую машину через люк сверху или запасной рядом с гусеницами, сейчас даже не показались над башней. Только этого ничего Соколов уже не видел, он прицеливался и стрелял, снова наводил прицел, прижимаясь до боли к нарамнику Т-16. Замирал буквально на секунду в ожидании нового выкрика от Бабенко: «Готово!» и снова жал на спуск.

– Двенадцатый, ответь, двенадцатый!

Но приемник молчал, Омаев не выходил на связь. Неужели он просчитался, когда отправил обоз вперед основной бронетехники? От этой мысли лейтенант почувствовал холод, прошедший вдоль позвоночника. И Соколов стал еще яростнее бить по тугому спуску орудия:

– Держи, получай! Получай!

Он не ждал, пока дым рассеется, чтобы выбрать новую цель. Выбирал заранее, сам отдавая себе команды: «Тридцать градусов на север, ориентир – остов грузовика!» Орудие, маховик наводки словно срослись с его руками и глазами в одно целое. Пушка дергалась от отдачи и пружинила на цель почти без остановки, как только гремел затвор. Огонь, снова огонь! Заполыхал свечкой «тигр», которому подкалиберный попал в верхний лист бортовой брони. От снаряда загорелась боеукладка на борту машины и теперь она с жутким грохотом принялась взрываться внутри, превращая танк в раскаленный железный котел, в котором плавились фашисты. Соколов в который раз навел орудие, каждый выстрел выверен. Огонь! Снаряд ударил в крышу корпуса позади башни, где расположена решетка воздухопритока, оттуда огонь, пороховой газ, искры сразу растащило по металлическим внутренностям машины. В дыму и огне немецкие танкисты метались по башне отделения управления, пытаясь на ощупь найти люки. Огненный залп в подбашенную щель! Основание башни перекосило, крыша танка съехала вбок, и он задымил черным столбом в небо. Тяжелые, с неповоротливой башней, «тигры» попятились. Быстрее, пока не скрылись за возвышенностью! Лязг металла казенной части, спуск! Снаряд впился стальным кончиком прямо в длинный пятиметровый ствол PzKpfw VI. Металл дула пушки расщепило на части от разрыва стержня, пушка дернулась в сторону, потянула за собой по инерции башню, от чего танк стал похож на искривленного инвалида. За пригорком успела скрыться единственная германская машина. В воздухе повисла тишина, бой затих. Черные от копоти и гари дымились подбитые танки, устилая горизонт черной вуалью чада, громко стонали умирающие, обожженные танкисты, посылали в серое небо ругательства и молитвы своему богу. В машинах трещало догорающее пламя, масло и бензин быстро прогорали, превращая грозные машины в раскаленные металлические коробки с начинкой из смрада и трупов.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.