Оля села в кровати. Стараясь не думать о девочке (всё равно ни к чему эти мысли не приведут), она стала вспоминать свои тренировки, которые так её радовали, особенно когда получалось выполнить ту или иную задачу. Она училась освобождать своё сознание и расслабляться, контролировать эмоции, в особенности если не могла истолковать знаков Учителя (например, он качал головой, ничего не говоря, а она не могла понять, что она делает или говорит не так); училась всем своим существом сосредоточиться на конкретном предмете, мысли; училась понимать, что имеет в виду человек, когда что-то говорит или спрашивает, когда пребывала в мире людей, слышать его; училась сама выражать свои мысли, говорить без неопределённости, не лить воду, чтобы понимали именно её мысль, а не интерпретировали по-своему; училась терпению в дни отдыха; училась подсказывать людям ответы на мелкие бытовые задачки, и они думали, будто сами что-то вспомнили или до чего-то додумались; училась не желать награды и пренебрегать своим превосходством. Да, ей не чужды были тщеславие, гордыня, корысть, она признавала это, но в то же время ей было приятно и радостно как за саму себя (ведь у неё получается использовать свои способности), так и за людей, которым она так или иначе помогала. Были и неудачные попытки, и много, но Учитель предотвращал ситуации, которые могли обернуться серьёзными последствиями для неё или для другого человека. Она научилась не расстраиваться из-за ошибок, а извлекать из них уроки. Конечно, огорчения были, но они не томили её сознание, как раньше, — она научилась принимать их, как раненый боец принимает боль, поскольку она свидетельствует о том, что он ещё жив. Она училась перемещаться между мирами, контролируя это перемещение (иногда она телепортировалась в другой мир непроизвольно, и Учителю требовалось некоторое время, чтобы её вернуть). Многому, многому она училась.
Проголодавшись после практики и события с девочкой, Оля пошла на кухню. Мысли и воспоминания не оставляли, что никак не мешало заняться готовкой, если, конечно, можно назвать готовкой разогрев супа в микроволновке. Оля нечасто себе что-то варила. Хлеб ела мало и предпочитала ржаной, но, бывало, не отказывала себе и в сером. Белый же не употребляла вовсе. Пила в основном воду, подобно Юлию Цезарю, однако к чаю испытывала пристрастие, заваривая не очень часто и только крупнолистовой (правда, на работе всё-таки удобнее был пакетированный).
Сейчас Оля ощущала себя почти празднично. Она наполнила чайник водой и включила его, насыпала в заварник порцию чёрного чая, отрезала кусочек хлеба и положила на отдельную небольшую тарелку. Она делала всё это автоматически, мысли же были в том мире, прерываемые воспоминанием о внезапном появлении девочки в этом.
Оля села за стол и стала ждать, пока разогреется суп и вскипит чайник. Она смотрела в окно, наслаждаясь тёплым ясным днём и стараясь всё-таки не думать о девочке, чтобы не напрягать мозг этой загадкой. Однако она отмечала про себя, что довольна тем, как отреагировала — намного лучше, чем в первый раз, — пусть и не смогла ничего сделать.
Через минуту раздался звонок, и микроволновка отключилась. Оля поставила разогретый суп на стол. Дождалась, пока чайник закончит свою работу, и налила в заварник кипятка. Она сидела спиной к коридору (лицом к окну) и совершенно не подозревала, что из стеклянных дверец настенного шкафчика за её спиной на неё смотрело её же отражение — та самая она, которая говорила Оле, что, если она не проснётся через шесть секунд, то убьёт её. Другая она смотрела в спину Оли, и её губы медленно расползались в жуткой широкой улыбке, обнажая два ряда острых клыков. Потом медленно растворилась, прошептав: «Живи, пока живётся».
Оля выпрямилась и подняла голову — она что-то услышала. Обернувшись, она увидела только коридор и своё нечёткое тёмное отражение в стеклянных дверцах шкафчика. «Хм, вроде бы что-то услышала. Нет, вероятнее всего, показалось. Страха в любом случае не чувствую». Щёлкнул чайник, и она сразу забыла о том, что ей послышалось и показалось.
Пообедав и нехотя вымыв посуду, Оля прошла в зал, там села на диван. Взяв пульт от телевизора, заметила серьёзную перемену в себе: ещё до обеда она была полна энергии, теперь же чувствовала себя опустошённой и вымотанной, как если бы утомилась после тяжёлого рабочего дня. Делать ничего не хотелось и думать о чём-то — тоже; тело и, в частности, голова требовали отдыха. Она знала, как это бывает, когда чувствуешь огромный прилив энергии, ощущаешь себя могущим горы свернуть, но затем силы внезапно покидают, и ощущаешь себя выжатым лимоном, хочется спать.
Сейчас сонливости не было, и потому она стала переключать телеканалы, выискивая что-нибудь, не требующее умственного напряжения: дебаты типа «60 минут», где участники в течение часа орут, перебивая друг друга, либо шоу для домохозяек «Давай поженимся» или «Пусть говорят». Оля усмехнулась своему выбору: «Ну не настолько же деградировать!» — и включила «МузТВ» с полуголыми и даже голыми (хотя без демонстрации самых интимных мест) певичками без голоса. Её хватило на пару минут, и даже это было чересчур. «Видимо, на тупое и правда тупишь, а заодно и тупеешь». Она выключила «зомбоящик», откинулась на спинку дивана, думая, что завтра надо сконцентрироваться на работе.
Она посидела расслабленно в тишине некоторое время, потом решила немного поиграть и надолго засела в интернете — в общем, весь оставшийся день и вечер провела по-обломовски, с поправкой на современность. Ближе ко сну она помедитировала, перед этим воспользовавшись дождевым посохом<a href="http://samlib.ru/p/popow_s_e/tvoyaigranachalo.shtml#note19" title="Посох дождя — рейнстик (от англ. rainstik — «дождевая палка») — экзотический древний инструмент, известный также под названиями «флейта дождя», «водопад», «шум дождя», «палочка дождя».">19</a>, который хранила в шкафу, но доставала нечасто. В одиннадцатом часу вечера Оля легла спать, не думая ни о прошлом сне, ни о девочке, ни о других мирах — ни о чём, что с ней произошло за чуть больше чем двенадцать часов.
Чем ближе персонаж Ильи подходил к сиянию, тем чётче видел большие ворота — они постепенно открывались с характерным звуком, который издают массивные двери; свет как будто состоял из множества белых сияющих бабочек, которые разлетались, становясь всё прозрачнее.
Хотелось, чтобы тайна, загадка не рассеялись; хотелось сохранить интригу, несмотря на то, что Илья изучил форум достаточно хорошо. Ну что такое форум, как не своего рода сообщество, участники которого объединены глобальным направлением — игровой индустрией. И этот виртуальный мир, словно выполняя желание Ильи, не спешил открывать ему свои секреты. Он наслаждался красивейшим зрелищем, созерцая исчезающих бабочек, как вдруг заметил то, что они закрывали собой.
Он стоял на вершине горы, прямо от ворот вниз вела дорога из белого камня. Внизу простирался целый город — с деревянными и каменными домами, мощёными дорогами, узкими улочками, лавками и торговцами, телегами и крестьянами, человекоподобными, прямоходящими зверями, эльфами и гномами, разной домашней скотиной и пр. Сбоку текла река, через которую в нескольких местах были перекинуты мосты, за ней расположились небольшой лесок и поляна, покрытая всевозможными травами и цветами. Вдалеке, за пределами города, располагался другой город: над ним висели тучи (наверняка, шёл дождь), а зарево огней иногда прорезалось молниями. Несмотря на пелену света, этот город казался мрачным, словно солнечные лучи никогда туда не проникали. Это немного напомнило вид вокруг замка, перед которым Илья совсем недавно стоял на дороге. На краю дороги, которая начиналась от ворот, стоял указатель с вырезанным на нём словом «Мечта».
