Крепость Золотой Долины в земле Митрас была построена одной из первых, неподалеку от тихой деревушки Золотые Рохи. Поля ярких, золотисто-желтых цветов рохи тянулись к горизонту вокруг деревни, дав ей такое поэтичное название. Край, к счастью для жителей, возник вверх по дороге, пройдя сквозь гору, и остановился в семи столбах1 от деревни. Крепость выстроили, прижав к горе, так, чтобы маг мог тропой пройти вдоль видимой части Края и при этом спокойно спуститься по дороге к деревне, в случае необходимости. Строили быстро ‒ боялись, что Край может разрастись ближе к деревне. Вот и вышла она неловким трехэтажным строением, спрятавшимся в тени горы. При желании, конечно, можно было и разбить сад на участке, куда ласково светило солнце. И пустить лозы винограда по стенам. И развесить гобелены из окон, чтобы ярким своим узором оживляли они вид Крепости. Но ни один из Наблюдателей Крепости этого делать почему-то не стал. А два года назад Край внезапно решил разрастить. И следящий за Краем Наблюдатель влил почти всю свою силу, чтобы удержать его ‒ поговаривали, что до полного исчезновения магии. Его помощник активировал срочные порталы так быстро, как мог, и прибывшие маги остановили разрастание. Но к тому моменту стоять на ногах Наблюдатель уже не мог. Провожали героя всей деревней, осыпая цветами и ставя ему в экипаж корзинки с угощением, от души, как могли, говоря «спасибо».
Нынешнему Наблюдателю ‒ трису Эйсу ‒ на внешний вид Крепости и ее внутреннее убранство было плевать. Как и на предписания. От него сбежали уже несколько помощников, коих он категорически не желал видеть рядом с собой, презрев все правила. Арвор и Криста были единственной уступкой, на которую согласился Эйс, и то после визита какого-то мужчины, который телепортировался прямо ко входу в Крепость. Приходящая экономка и приходящий помощник, предпочитавший называть себя смотрителем. Именно Криста договаривалась в деревне о продуктах, о запасе мыльного порошка, об утвари и предметах, которые хоть как-то скрасили бы холодную пустоту Крепости ‒ в общем, пыталась навести уют как могла. Благо, трис Эйс никогда не скупился ни на жалование, ни на расходы. Арвор взял на себя все контакты Наблюдателя с внешним миром и иногда выполнял персональные поручения триса.
В деревне сам Эйс появлялся крайне редко.
Несколько месяцев назад от Совета Митраса пришло первое письмо, которое Эйс велел сжечь. Как и все последующие. Арвор и Криста подозревали, что в них трису снова выговаривают за отсутствие помощников.
‒ Почему Совет просто не заменит триса Эйса, если он так упрям? ‒ спросила дней десять назад Криста. Они с Арвором сидели на кухне, по сложившейся традиции выпивая по чашечке травяного настоя с кексом перед уходом. Арвор всегда галантно провожал Кристу до поворота к ее дому, прятавшемуся в уютном переулке, а сам шел прямо, мимо пекарни, в свой маленький домик, зажатый между гончарной мастерской и другим домом, побольше.
Арвор вскинул на женщину свои пронзительно-голубые глаза, и Криста замахала руками.
‒ Ты не подумай, мне нравится трис Эйс. Он вежливый, не пытается лезть в хозяйство, делая вид, что что-то в нем понимает. Но…
Арвор добродушно усмехнулся.
‒ Ты же ходила в школу, Криста?
‒ Конечно, ‒ вскинула голову экономка. ‒ Как и все мы в нашей деревне! Все пять классов почитай и закончила! И считаю, и пишу, и даже картографии обучена! Меня учитель хвалил, как я ловко страны да моря на картах нахожу!
‒ Тогда и историю ты должна была учить, ‒ мягко продолжил мужчина. И пододвинул к себе еще один кексик ‒ пекла Криста восхитительно.
‒ Историю не любила, ‒ призналась женщина. ‒ Ее у нас вела такая барышня… молоденькая, вся в думах, как начнет рассказывать, замолчит, мечтает о чем-то… Она потом за травника нашего прежнего замуж вышла, да и уехала с ним в город.
Смотритель аккуратно смахнул крошки со стола в ладонь, повернулся и кинул их на подоконник распахнутого окна ‒ на радость налетевшим птицам.
‒ Ну хорошо. Ты знаешь, сколько рождается магов по отношению к обычным людям?
‒ Слышала, что один из сотни, ‒ неуверенно сказала Криста. Арвор кивнул.
‒ А сильных магов, по-настоящему, не на уровне бытовых да мастеровых заклинаний, еще меньше. Свой дар без ослабления они передают первым двум детям. Следующие дети наследуют дар минимум на ступень ниже или не наследуют вовсе. Исключения есть, но их крайне мало и их природу до сих пор не удалось понять. К тому же, если один из родителей маг, а второй нет, то дети могут родиться и вовсе без дара.
Криста кивнула. Ей нравилось, как рассказывает Арвор. Голос у него был спокойный, мягкий и речь текла гладко, без запинок да покашливаний.
‒ В давние времена некоторые маги пытались подчинять себе безмагов, обычных людей. Запугивали, требовали дань, почитания наравне с богами. Но каждый раз люди обнаруживали, что источник силы мага ‒ не бесконечен. И даже самому могущественному магу нужен отдых. И какие бы охранные заклинания он ни ставил, толпа с камнями и дубинами все равно сильнее даже трех истощившихся магов. Убей с десяток, еще два десятка до тебя доберутся. Кроме того, не все маги жаждали власти. Были и те, кто учили безмагов создавать защитные амулеты. Использовать специальные кристаллы, блокирующие часть сил магов. Полировать их в отражающие зеркала. Никому разумному не хотелось проснуться однажды в , где власть захватила кучка безумцев.
‒ А потом случилась Единственная Магическая война, ‒ вспомнила Криста. ‒ Когда сильнейшие маги нескольких земель объединились, чтобы попытаться свергнуть правителей и захватить власть.
‒ Правильно, ‒ кивнул смотритель. ‒ Это была быстрая, жестокая и кровавая война. И потому и единственная. На сторону безмагов встали многие маги. Да и сами безмаги к тому моменту поднаторели в создании защитных и отражающих амулетов. Там, где в пламени заклинания горела сотня безмагов, еще две сотни вставали и забивали магов до смерти. Восстание захлебнулось в крови, в пепле сгоревших городов и деревень. В конце концов всех сторонников восстания жестоко казнили, а созданный Первый Всеобщий Совет Магов постановил начать повсеместное производство амулетов. Все маги выше четвертой ступени были взяты под жесткий контроль. И магам это не понравилось. Многие принципиально запечатывали магию у своих новорожденных детей, превращая их в обычных безмагов. И те уже не могли передать свою силу дальше в роду. В конце концов, стало ясно, что сильных магов перестает хватать, а катаклизмы, болезни, необходимость защищать свои границы, необходимость в помощи на производстве, добыче ископаемых и прочем никуда не делась. Без помощи грамотных магов стали чаще страдать безмаги. Так что землям, одной за другой, пришлось ослаблять контроль и выстраивать разумный баланс между магами и безмагами. Но до сих пор магов выше четвертой ступени немного по сравнению с остальными. А все Наблюдатели ‒ именно такие маги. Маг с меньшей силой может не справиться с Краем. Так что каким бы ни был трис Эйс, не так уж просто взять и найти нового Наблюдателя в Крепость.
Сейчас экономка, рассеянно наблюдая, как лакает сливки довольно жмурящийся Бафо, вспоминала тот разговор. И не смотря на весеннее солнце за окном и пение птиц, на сердце у нее было тяжело. Брачный договор ‒ надо же такому приключиться!
Это была старая, уже отживающая свое традиция. Главы семейств ‒ по дружбе ли, в обмен на услугу или еще по каким причинам заключали договор, по которому сговаривались о свадьбе своих детей. Причем, дети могли быть еще младенцами. От таких детей никогда не скрывалось предназначенное им будущее, они могли знать своего суженного или суженную с детства или не видеть их долгие годы, и разорвать такой договор было крайне сложно. На то требовалось либо согласие обоих глав, либо, в случае смерти хотя бы одного из них ‒ прошение одного или обоих обрученных с передачей дела в суд. Ну а в случае, если хотя бы один из заключивших договор был магом, дело переходило еще и в ведение магического Совета. Все потому, что маги скрепляли свой договор крайне сложным заклинанием, и разбивать его должны были маги высшего уровня. Ни суд, ни Совет такие дела не любили, считая, что этот архаизм отвлекает от по-настоящему важных судебных процессов, поэтому удовлетворялись такие дела обычно быстро. Была еще одна лазейка: если договор не был активирован до тридцати лет хотя бы одного из обрученных, он считался разорванным по умолчанию.
