Фрикцион служит для соединения и разделения задних колес с мотором. Фрикционы бывают кожаные, дисковые и цилиндрические. Кожаные фрикционы разделяются на прямые и обратные. Прямой кожаный фрикцион состоит из железного диска с конической поверхностью. На поверхность конуса наклепывается кожа для лучшего сцепления. Своей конической поверхностью конус входит в выточку маховика, куда прижимается сильной спиральной пружиной. Конус всегда находится в сцепленном состоянии и выключается ножной педалью. Выключать конус необходимо при переходе с одной скорости на другую, при торможении».

Особо Николай Лоза отметил в своем конспекте советы бывалых шоферов по работе с фрикционом: «При трогании с места нужно конус выключить плавно и при включении нужно давать газу, а во время езды при перемене скоростей включать более энергично».

Прошел, пролетел месяц службы новобранца Николай Лозы в автошколе, когда в октябре 1915 года другой новобранец Владимир Маяковский переступил порог Военной автомобильной школы. В письме родным Маяковский писал: «…я призван и взят в Петроградскую автомобильную школу, где меня определили в чертежную, как умелого и опытного чертежника». В то время начальником чертежной был штабс-капитан Лилиенфельд.

Рядовые Николай Лоза и Владимир Маяковский служили в автошколе в одно время, маршировали на одном плацу, ходили одними коридорами…

Существует версия, что Маяковский определился в тыловую часть с помощью друзей – пролетарского писателя М. Горького и художника А. Радакова. По официальным документам Маяковский значился «прикомандированным к технической части управления Военной автомобильной школы».

В чертежной, куда Николай заходил за автомобильными чертежами, он часто видел высокого, губастого, с крупным мясистым носом и темными волосами чертежника, рядового Володю Маяковского, о котором солдаты говорили, что он водился с «футуристами» – теми, которые клеят коробки из-под пудры и собачьи хвосты на холсты и называют это новым искусством. Маяковский сам писал об этом в автобиографии: «Выставки «Бубновый валет». Диспуты, разъяренные речи… Газеты стали заполняться футуризмом. Тон не очень вежливый. Так меня просто называли «сукиным сыном».

Действительно, перед войной Маяковский сблизился с модернистской группировкой кубофутуристов, которые отличались резко выраженным бунтарским характером в эстетике.

Как писал исследователь творчества Маяковского А. Метченко: «Сам Маяковский искренне считал, что его участие в эстетическом бунте футуристов было продолжением борьбы другими средствами. Ему казалось, что вместе с ним бунтуют люди, не связывающие себя с одряхлевшим строем помещичье-буржуазной России, такие как Хлебников, Каменский и футуристический иезуит слова – Крученых».

Начавшаяся война, по признанию самого Маяковского, отодвинула в сторону споры об искусстве. Принцип «самовитого» слова «вне быта и жизненных польз» стал бесполезным в военную годину. Во время службы солдатам запрещалось печататься в газетах за гонорар. Маяковский с сарказмом вспоминал: «Забрили. Теперь на фронт не хочу. Притворился чертежником. Ночью учусь у какого-то инженера чертить авто» и дальше: «Солдатчина. Паршивейшее время. Рисую (изворачиваюсь) начальниковы портреты… С печатанием еще хуже. Солдатам запрещают». Но он все-таки пописывал патриотические стишки, где высмеивал противника:

«Обвалилось у Вильгельма

Штыковое рыжеусие,

Как узнал лукавый шельма

О боях в Восточной Пруссии».

Пренебрежение и манкирование службой Маяковский не скрывал. Позже он описывал это словами: «На военщину нагло не показываюсь».

Николай Лоза не понимал такого «спустя рукава» отношения к военной службе. Но когда от солдат узнал, что чертежник Маяковский находится под надзором Охранного отделения полиции за нелегальную деятельность, Николаю многое стало понятно. Одним словом – неблагонадежный.

Забегая вперед, хочу сказать, что именно этот самый чертежник В. Маяковский, отсидевшийся в тылу, в ночь со 2 на 3 марта 1917 года арестует начальника автошколы генерала Секретева.

Да, именно так. Отрядом солдат из семи человек, которые арестовывали П. И. Секретева, руководил ратник 2-го разряда В. Маяковский, служивший чертежником в автошколе и незадолго до этого, в январе 1917 года, получивший из рук генерала серебряную медаль «За усердие».

Генерала Секретева заключили в одиночную камеру №54 Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Он отсидел в тюрьме 8 месяцев до 31 октября 1917 года, после чего перебрался на Дон, в Донскую армию белых. В 1919 году П. И. Секретева командировали во Францию для организации поставок бронеавтомобилей в белую армию. Секретев вынужден был остаться во Франции. Умер в Париже 28 октября 1935 года.

Интересна судьба медали «За усердие», которую получил Маяковский. Она связана с питерским кафе «Бродячая собака», что располагалось на Итальянской улице, недалеко от цирка Чинизелли, где собиралась богемная публика. Среди завсегдатаев бывала шумная компания футуристов – Давид Бурлюк, Василий Каменский, Велимир Хлебников и, конечно, Маяковский. Как-то в конце 1917 года Маяковский проигрался в карты, но денег у него не было. «Кто выручит надежду русской поэзии?» – обратился Маяковский, держа в руках медаль, к сидящим в кафе. Так медаль «За усердие» была Маяковским продана…

Первоначально автомобилисты были редкими специалистами и ценились наравне с летчиками. Престижу новой армейской профессии способствовал ореол романтики, связанный с укрощением «железных коней», как летчики покоряли «железных птиц». Это прослеживалось и по униформе военных автомобилистов, которым по Приказу №526 от 1911 года были положены кожаные «шведские» куртки, как у летчиков, кожаные шаровары, кожаные краги, сапоги и, в соответствии с Приказом №131 от 1911 года, полушубок в зимнее время, кроме того, чинам автомобильных подразделений были положены автомобильные очки. Эти очки были предметом особой гордости всех без исключения военных автомобилистов и носились на фуражке с особым шиком не только «при несении автомобильной службы», но и при всяком удобном случае. Для автомобильных частей позднее были введены особые фуражки, по типу английских. Они имели длинный прямой козырек и были удобны для ношения автомобильных очков. Эти фуражки с мягкой тульей положили начало новой моде.

Зачастую нижние чины носили элементы офицерского обмундирования и снаряжения, а сами автомобилисты предпочитали носить летные шлемы пилотов.

В 1913 году было создано Главное военно-техническое управление (ГВТУ). С началом войны в 1914 году ГВТУ состояло из двух комитетов и четырех отделов. Четвертый – Технический отдел включал: отделение воздухоплавательное, отделение автомобильное, отделение железнодорожное и отделение саперное.

Особенностью автомобильных частей Русской армии являлось то, что с самого начала их создания в них служило большое число добровольцев, причем не только офицеров, но и унтер-офицеров, среди которых было много сверхсрочнослужащих и вольноопределяющихся из числа высококвалифицированных рабочих-слесарей и механиков. В подавляющем большинстве служившие в автомобильных частях люди были образованными, технически грамотными, быстро осваивающими новую технику, использование которой требовало инженерной подготовки и инициативы. Среди офицеров автомобильных войск были прапорщики военного времени, имевшие высшее техническое образование и работавшие до войны инженерами.

Все это послужило тому, что автомобильные части очень скоро стали своего рода армейской элитой.

В 1914 году Приказом по Военному ведомству №510 автомобильным частям было присвоено обмундирование образца железнодорожных частей инженерных войск, как форма военного времени, которая делилась на парадную, служебную и повседневную.

Офицеры автомобильных войск к парадной и повседневной форме имели серебряные эполеты, поле и подбой алые, на которых шифровка золотистого металла в виде номера роты со специальною эмблемой желтого металла.