Но и «Большая Берта» не помогла перед стойкостью защитников Осовца. Чтобы уничтожить гарнизон крепости, немцы организовали газовую атаку. Темно-зеленый удушливый туман смеси хлора с бромом стлался по земле на наши позиции. Германцы, зная, что после газовой атаки все мертвы, начали свое наступление в полный рост. Но тут ужас застлал их глаза! Десятки полуживых русских солдат первой линии обороны, еле держась на ногах, поднялись в свою последнюю контратаку. Вид у них был ужасен: c химическими ожогами на лицах, обмотанные тряпками, харкающие кровью, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки, с жутким хрипом вместо «Ура!» они шли вперед. Немцы в панике отступили…

Эта контратака русских, отравленных газом, солдат – получила в истории название «атака мертвецов»!

Вот он бессмертный героизм русских солдат! Гарнизону крепости, состоявшему из полка пехоты и двух артиллерийских батарей, надо было продержаться двое суток, а они противостояли врагу шесть месяцев, с марта по август 1915 года, проявляя подлинное геройство и отвагу!

Недаром Бисмарк утверждал: «…русского солдата мало убить, его еще надо свалить…»

Современные военные исследователи и публицисты уверены, что выражение «Русские не сдаются!» появилось именно после обороны Осовца.

… Первый победный угар прошел. Раненые солдаты, выздоравливающие в Хорольском госпитале, рассказывали о лишениях, нужде, холоде и голоде на фронте, о нехватке снарядов и патронов, о дезертирстве солдат и бесчинствах офицеров. Братья – Николай и Карп понимали, что все это сильно отличается от того, о чем писали газеты.

Поступить в Землемерное училище в городе Курске Николаю Лозе не пришлось.

В августе 1915 года его призвали в армию.

Младший брат Карп Лоза вспоминал:

«В 1915 году в августе месяце был призван в армию 18-летний юноша, мой брат Николай. Чтобы Николая не отправили скоро на фронт, отец упросил (за взятку) воинского начальника, чтобы он направил его в воинскую часть, находящуюся долгое время в тылу. Воинский начальник направил его в автомобильную школу шоферов, находившуюся в Петрограде».

Отца Николая можно понять: когда на фронте поражение за поражением, когда фронт рушится, когда войска отступают, неся тяжелые потери, когда армия теряет в месяц по 200 тысяч человек убитыми и ранеными, рваться на передовую он считал не самым правильным.

Действительно, Николая Лозу призвали в армию в момент кошмара, который современники называли «Великим отступлением». Тяжелейший август 1915 года стал пиком военных поражений России.

Именно в августе, самом тяжелом для русской армии месяце, император Николай II принял решение приступить к призыву государственного ополчения второго разряда.

Высочайший Манифест

Божиею милостию,

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ,

Император и Самодержец Всероссийский,

Царь Польский, Великий Князь Финляндский, и Прочая, и Прочая, и Прочая.

Объявляем всем верным Нашим подданным: Вторжение неприятеля в пределы Отечества Нашего требует дальнейшего усиления молодыми силами доблестной Нашей армии, второй уже год несущей тяжесть ратной службы. Посему, в соответствии с одобренным Государственною Думою и Государственным Советом и утвержденным нами, в двадцать второй день сего августа, законом признали Мы ноне необходимым приступить к созыву государственного ополчения второго разряда.

Возрасты ратников, подлежащих призыву в каждый назначенный для сего срок, и местности, из коих они призываются, определяемы будут Указами Нашими Правительствующему Сенату.

Даны в Ставке в 31 день августа, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятнадцатое, царствования же Нашего в двадцать первое.

«НИКОЛАЙ»

До 1 января 1915 года в русскую армию, имевшую на начало мобилизации в 1914 году численный состав 1 млн 422 тыс. человек, было мобилизовано 5 млн 130 тыс. человек. В 1915 году численность действующей армии непрерывно менялась в зависимости от понесенных потерь и их восполнения. После апрельского наступления немцев, Галицийского прорыва и тяжелых боев, численность к 15 мая 1915 года сократилась до 3 млн 900 тыс. человек, а к 15 сентября – до 3 млн 800 тыс., а еще через месяц выросла до 3 млн 900 тыс. человек.

В эти почти четыре миллиона человек и влился своей единицей восемнадцатилетний юноша-новобранец Николай Лоза.

В те годы в России в системе призыва в армию в соответствии с «Уставом о Воинской повинности 1915 года» именно уездный воинский начальник, возглавляющий уездное по воинской повинности присутствие, после освидетельствования в соответствии с «Наставлением по Воинской повинности для руководства при освидетельствовании телосложения и здоровья лиц, призываемых к исполнению сей повинности», признанных приемной комиссией годными, решал, в какие войска и в какие части посылать новобранцев, прибывших на его призывной участок.

Нужно сказать, что только призыв новобранцев 1914 года был проведен в соответствии с действующим военным законодательством. Начиная с 1915 года по Приказу №2, 1915 года по Военному ведомству призывы были досрочными, то есть призывались лица моложе 20 лет. Поэтому 18-летний Николай Лоза и был призван в армию.

Порядок при призыве в армию, явку и доставку призываемых в приемные комиссии на сборные пункты контролировало Министерство внутренних дел – полиция, а сам призыв осуществляло Военное министерство. Полиция всеми силами боролась с проникновением в армию нелегальной литературы и неблагонадежных: «В целях пресечения новобранцами, в особенности из числа фабричных и заводских рабочих… возможности приносить с собою в войсковые части преступные прокламации и вообще нелегальную литературу… разрешается производить чинами полиции осмотр отдельных вещей тех из призывных, относительно коих возникает подозрение».

Из новобранцев на сборном пункте формировались маршевые команды и отправлялись к месту дислокации воинских частей. Новобранца Николая Лозу направили в военно-автомобильную школу совсем не случайно. Его уровень образования – Хорольское городское четырехклассное училище, резко выделял его из числа других новобранцев, поэтому воинский начальник на призывном пункте определил Николая Лозу по новой, технически сложной воинской специальности – военный шофер.

В августе 1915 года в составе маршевой команды, в теплушке воинского эшелона, новобранец Николай Лоза отбыл в город Петроград, к месту своей будущей службы.

Младший брат Карп вспоминал: «Мать сильно горевала с уходом Николая. Она сразу будто постарела и стала еще более молчаливой». И дальше: «Я особенно, кажется, не переживал уход Николая в армию, а наоборот, завидовал ему, что он пошел на защиту «Веры, Царя и Отечества». Я убеждал Николая проявлять геройство, не посрамить земли русской, если нужно, и умереть за Родину».

С призывом старшего брата Николая в армию пятнадцатилетний учащийся Хорольского реального училища Карпуша Лоза еще более жадно стал прислушиваться к тому, что творилось кругом: на фронте, в Петрограде, в других городах и краях России, пытаясь все это осмыслить.

Карпуша, как и множество других мальчишек, мечтал о действующей армии: «Моя голова, мой умишко пылал от желания быть в действующей армии. Все в моей душонке бушевало. Что бы я ни делал, где бы я ни находился, везде не оставляла меня мысль: «Учиться, работать, действовать во имя победы!» Наши отцы, братья на фронте кровь проливают, терпят нужду, холод, голод, отдают жизнь, так почему же мне, живя в тепле, не отдать какой-то частицы своего труда общему делу».

Это были патриотические мысли и чувства, но в то же время отовсюду шло что-то неспокойное, вселяющее в его сознание неудовлетворенность и тревогу. Что-то новое и непонятное надвигалось отовсюду. Начиналось какое-то брожение, какие-то разговоры о «самостийности» и «незалежности».

Конечно, рядовые граждане этого не знали и об этом не задумывались, но отказ государя Николая II в декабре 1914 года от немецкого предложения заключить сепаратный мир и «положить конец недоразумению между двумя государствами» поставил перед Германией вопрос о выживании в этой войне, поэтому немцы видели для себя выход не в военной победе над русской армией – они понимали, что это невозможно, а в подготовке в России социального взрыва, уничтожения Российского государства с использованием революционных элементов и этносепаратизма. Германия планировала создание ряда буферных государств, в первую очередь немцами делалась ставка на «украинский сепаратизм и национализм».