— Расслабься, Ротерблиц, — сказал он. — Тебя же предупреждали, что нас трое. И вы уже встречались. Просто Эндерн не любит лишний раз мозолить глаза.

Полиморф криво усмехнулся, обошел Ротерблица и встал рядом с менталистом, скрестив руки на груди. Утвердительно кивнул. Чародей пристально — насколько это было возможно для него — всмотрелся в физиономию с птичьими глазами, снова нервозно передернул плечами.

— Хм, — глухо хмыкнул он, — компания той прекрасной мадмуазель мне нравилась гораздо больше.

— У прекрасной мадмуазель выдался тяжелый день, — нехотя ответил Гаспар. — У нас тоже. Хотя по тебе-то… — он поджал губы и наклонился, присматриваясь к пироманту. — Что с тобой стряслось?

Ротерблиц громко шмыгнул носом.

— Много, — он чихнул, утер сопли, — работы.

— Над той версией, о которой ты ничего не расскажешь? — едко усмехнулся менталист.

— В том числе, — кивнул Ротерблиц и высморкался.

Гаспар вновь вздохнул. На улице было прохладно. Еще стояла ночь, однако совсем скоро небо на востоке начнет алеть. Здесь, в одном из прифабричных кварталов, было тихо. Почти. Лишь издали доносились отзвуки ночного веселья и гуляния под музыку в сомнительном кабаке.

Менталист ничего не понимал, оттого начинал злиться и раздражаться.

— Объяснишь уже, к чему такая спешка? — брюзгливо спросил он. — Не мог подождать?

— Не мог, — глухо сказал Ротерблиц, ссутулившись, и покачнулся.

Гаспар переглянулся с Эндерном. Полиморф лишь пожал плечами. В недрах его рукава как будто зазвенела пружина выбросного механизма.

— Ты исчез почти на неделю, а теперь объявляешься и говоришь, что у тебя срочное дело, — проговорил Гаспар, осторожно запуская «пальцы» в размягченное наркотиком, истощенное сознание пироманта. — Не находишь это подозрительным?

Ротерблиц встрепенулся, недовольно посмотрел на Гаспара и привалился к стене.

— Меня раскрыли, Напье, — сказал он равнодушно. — А сейчас… хм, похоже, объявили на меня охоту, — горько рассмеялся Ротерблиц. — Я прятался, как крыса, боялся выйти на улицу… Если бы не… — он осекся и небрежно махнул рукой. — Но да это все, хм, ерунда, не это важно.

Гаспар переварил услышанное. Он не мог прочитать Ротерблица, но чувствовал, что тот не лжет. Хотя его поведение нельзя было назвать адекватным, но это легко списывалось на лошадиные дозы стимуляторов и олта, на которых чародей явно держался по меньшей мере пару дней без остановки.

— Со мной говорил Морэ, — сказал Ротерблиц. — И он хочет моей помощи.

— Ты же сказал, тебя раскрыли, — мрачно произнес Гаспар.

Пиромант нездорово захихикал, утирая сопли. Его потухшие глаза лихорадочно загорелись.

— Именно поэтому и хочет, — сказал он со злорадной ухмылкой. — Я встречался с ним сегодня. Он был напуган и выглядел… хм, хуже говна по весне.

— Это все из-за убийцы? — догадался Гаспар. — Он вышел на него?

— Убийцы?.. — нахмурился пиромант, растерявшись. — Нет, не убийцы, — сообразил наконец он. — Скорее, из-за товарищей по партии.

Он замолк. Может, собирался продолжить, но забыл об этом.

— Слышь, торчок, не тяни уже, — пощелкал пальцами перед его лицом Эндерн.

— Хм? — опомнился Ротерблиц, собирая глаза. — Ах да… К нему приходил Машиах, — сказал он трезво, словно не снюхал пару дорог олта. — Лично. Рассказал то, о чем собирался объявить на, хм, сорвавшемся съезде. Машиах планирует срыв переговоров с Кабиром. Возможно, покушение на министра Бейтешена. Совершенно точно какую-то провокацию…

Гаспар бы должен был удивиться, но не удивился.

— А почему не на шаха? — только и спросил он.

— Потому что заказчик — кто-то из ближайшего окружения султана, — ответил Ротерблиц, устраиваясь на стене поудобнее. — Кто-то, кто считает, что, хм, союз Империи и Кабира неугоден Альджару и нарушает традиции, которые Сулейман и без того предал своими реформами и прогрессивностью. Не могу сказать точнее — подробностей Морэ не знает.

— А как это поможет революции?

Ротерблиц растерянно посмотрел на него, чихнул, шмыгнул носом и засмеялся.

— Хм, а никак. Революция тут вообще не при чем. Уже давно не при чем. Ты говорил, что Машиах пару месяцев назад был в Кабире?

Гаспар кивнул, оживляя засевшие в памяти воспоминания Карима ар Курзан шайех-Малика о разговоре с неким человеком по имени Лерер.

— Он действительно там был, — сказал Ротерблиц. — Договаривался с заинтересованными лицами при султанском дворе. Получил от них щедрый перевод на счета партии в обмен на, хм, предложение, отвечающее их интересам. А затем избавился от всех, кто мог не одобрить его план: Ашграу, Зюдвинд, Адлер, Хесс… Хм, хотя Хесс вряд ли, — поморщился пиромант, мотая головой. — Из того, что я о нем знаю, ему было вообще все равно, его интересовали только деньги. Может, опасался, что его перекупят?..

— То есть убийца работал на этого Машиаха?

Ротерблиц моргнул, задумался и рассмеялся.

— Получается, что так. Хотя… — он осекся и не стал договаривать. — Главное, — пиромант вернулся к прерванной мысли, — Машиах убрал ван Геера, за которым были сила и влияние. Который, если бы узнал, мог сорвать все планы. Может, ван Геер о чем-то догадывался, потому и повторял, что партия свернула не туда. Может, если бы он остался жив…

— А Морэ? — прервал его менталист. — Почему он рассказал все это тебе?

— Потому что Машиах, хм, рассказал ему и вторую часть своего плана, — кисло улыбнулся Ротерблиц. — После срыва переговоров он собирается сделать партию козлом отпущения. Самым, хм, банальным образом сдать Энпе Ложе и тайной полиции. Как уже делал это пять лет назад, когда сорвалось столичное восстание. Только на этот раз он вломит не мелочь, а вообще всех.

Гаспар крепко зажмурился, потирая виски. Внутри черепа начинало зудеть, а это вызывало раздражение.

— Но зачем?

— Спроси что полегче, Напье, — нервно бросил Ротерблиц, с чего-то начиная злиться. — Или сам думай. Ты всегда был умным — вот и, хм, думай. А я не знаю. Морэ такие перспективы не понравились, — проговорил он спокойнее, сделав паузу, — и он решил бежать.

Пиромант потер глаза, продолжил:

— После, хм, убийства ван Геера и остальных Машиах приказал ван Бледу перевести Морэ в безопасное место, где все ему и рассказал. И предупредил, что если Морэ, хм, отчебучит какой-нибудь фортель, взбрыкнет или попытается сменить место, хм, пребывания, его сразу же прихватят и доставят к дверям столичной жандармерии с приложенной папкой компромата за все восемь лет, что он скрывался в Империи. Если же согласится… хм, сотрудничать, возможно, его переправят в Салиду. Хотя гарантий, что судно не перехватят туджаррские пираты или имперский фрегат, нет.

— А зачем ему нужен Морэ? — наморщив лоб, спросил Гаспар.

— Чтобы отдавать приказы и распоряжения его именем, конечно, — пожал плечами Ротерблиц. — После ван Геера Морэ остался единственным лидером, которого станут слушать. Машиах заставил его писать манифест, обосновывающий необходимость подобных, хм, мероприятий для нужд дела революции.

— И как же ты с ним встретился?

— Он — заложник обстоятельств, а не пленный, хм, тьердемондец, — развеселился пиромант, шмыгая носом. — Он не под арестом, за ним даже не следят, по крайней мере, открыто. Морэ волен общаться с членами партии, раздавать им указания, наставления, руководить приготовлениями к, хм, акции. Одно из писем через надежных товарищей он передал мне. И я с ним встретился. Без особых проблем. Морэ сделал мне предложение: я помогаю ему бежать, гарантирую, хм, защиту моего руководства, а в обмен он…

— Что в обмен? — потряс его за плечо менталист, когда Ротерблиц вновь забылся и поплыл.

Чародей проморгался, взбодрил себя парой хлестких ударов по щекам.

— В обмен Морэ выдаст имена всех виолаторов, кто поддерживает Энпе, Машиаха и готовящийся заговор.

— Морэ их знает? — сдержанно спросил Гаспар.

— Я же сказал, — усмехнулся Ротерблиц, — Машиах рассказал ему все. От и до.