Елизавета и Мария кинулись к ней. Она была более представительной дамой, чем бабушка Риверс, очень величавой и чопорно-вежливой, тем не менее при виде внучек всегда отбрасывала сдержанность.
– А теперь идите и загляните вон в тот ларец, вы там найдете кое-что приятное, – сказала герцогиня.
Обычно у нее были припасены для детей какие-нибудь сюрпризы – монеты, конфеты, безделушки. На этот раз в ларце оказались золотые подвески, для Елизаветы с янтарем, а для Марии с бериллом. Девочки радостно поблагодарили бабушку.
Герцогиня придирчиво осмотрела малыша Нэда, который неуверенно глазел на ее голову под черной вуалью.
– Только посмотрите, какой крепыш! – заметила она. – Прекрасный будет король.
После этого герцогиня отослала Елизавету и Марию играть, и девочки впервые за долгое время вкусили радость свободы – они носились из комнаты в комнату по лабиринтам замка Байнардс, играли в пятнашки, потом смотрели на Темзу с зубчатой стены под присмотром одного лишь дюжего грума.
На следующий день была Страстная пятница, принцессам с трудом удалось высидеть во время торжественной службы в церкви, хотя бабушка и следила за ними ястребиным взором. Сама она была очень набожна и ожидала от внучек того же. Елизавета гадала: что думает бабушка Йорк о Кларенсе, который примкнул к Уорику? Простила ли она его от всего сердца, как отец? Ей, должно быть, горько видеть столь жестокую вражду сыновей.
Днем король созвал своих лордов на совет в замке Байнардс. После этого мать прервала игру дочерей в куклы:
– Поторопитесь, девочки. Ваш отец велел нам перебраться в лондонский Тауэр. Он хочет, чтобы мы были в безопасности, пока сам на севере разбирается с Уориком.
Елизавете ненавистна была сама мысль, что отец вновь отправится воевать. Помогая мистресс Джейкс паковать вещи в дорожные сундуки, она от всей души желала, чтобы отец остался с ними. Они провели вместе так мало времени. Когда настал момент прощаться с королем на причале, Елизавета собралась с духом, как подобает принцессе, и старалась не плакать. Но не смогла сдержаться.
Видя, как она расстроена, отец поднял дочь на руки и поцелуем смахнул с ее щек слезы.
– Присматривайте за своим маленьким братиком, – сказал он. – Я скоро вернусь, не сомневайтесь.
Мать подвела Елизавету к ожидавшей короля барке. Девочка запрокинула голову и махала рукой, стараясь запечатлеть в сердце улыбающееся лицо отца.
Обе бабушки сопровождали их в Тауэр вместе с почтенным кардиналом Томасом Буршье, архиепископом Кентерберийским, которому поручили следить за благополучием королевы и детей. И там, в покоях королевы, их дожидалась леди Бернерс, которую мать вызвала, как только они покинули святилище. Елизавета раскинула руки и обняла свою любимую наставницу, которая, сколько девочка себя помнила, всегда была при ней. Если бы леди Бернерс осталась с ними в аббатстве, то не было бы так страшно, в этом Елизавета не сомневалась.
Королевские покои в Тауэре, более старые и не такие просторные, как в Вестминстере, однако, были украшены яркими картинами, а под окнами раскинулся сад. Пока все с нетерпением ждали новостей, Елизавета и Мария резвились на весеннем солнышке. Сесилия топала за ними, тщетно пытаясь догнать, а Элис Уэллес, кормилица Нэда, сидя на скамье, кормила малыша и приглядывала за его сестрами.
Жить в трепетном ожидании им пришлось недолго. В воскресенье на Пасху Елизавета разволновалась, увидев запыхавшегося, забрызганного грязью гонца, который привез королеве новости о большом сражении при Барнете, к северу от Лондона.
– Король одержал победу! – сказал вестник столпившимся вокруг него женщинам и детям. – Уорик убит!
Мать перекрестилась:
– Значит, великий Делатель королей, наш злейший враг, повержен.
– Король направляется на запад, мадам, так как королева Маргарита и ее сын вторглись в страну. Ходят слухи о ее намерении перейти реку Северн, чтобы попасть в Уэльс и соединиться с силами Джаспера Тюдора.
– Бунтовщика! – воскликнула мать. – От этих Тюдоров вечно одни проблемы. Уэльские выскочки! Молюсь, чтобы милорд перехватил Маргариту до того, как она достигнет Северна. Да хранит его Господь.
Елизавета повторила про себя эту молитву. Королева Маргарита, гневливая супруга Генриха Ланкастера, часто являлась к ней во сне пугающим призраком, который хотел уничтожить отца и весь дом Йорков. А ее сын, Эдуард Ланкастер, был весьма неприятным молодым человеком, судя по обрывкам разговоров, которые случайно доносились до девочки. «Интересно, – подумала она, – приехала ли с ним в Англию его жена, младшая дочь Уорика Анна?» Елизавета невольно осуждала ее, так как та согласилась выйти за него, хотя и знала, что мужей для своих дочерей выбирают отцы и матери. По крайней мере, на этот раз дядя Кларенс сражался на стороне отца вместе с дядей Глостером.
Прошли три напряженные недели тревог и волнений, прежде чем они узнали о триумфальной победе короля при Тьюксбери.
– Битва была жестокой, ваша милость, – сообщил гонец, – однако Эдуард Ланкастер пал на поле брани, а Маргарита взята в плен. Король возвращается в Лондон.
Елизавете стало жаль Маргариту, которая потеряла все. Она увидела, как мать выхватила из колыбели Нэда, будто представила себе весь ужас потери бесценного ребенка, потом поборола волнение и повернулась к ним, глаза ее сияли.
– Хвала Господу! – выдохнула королева, бабушка Риверс обняла ее, а бабушка Йорк перекрестилась и склонила голову в молитве.
Елизавета обратилась к Марии:
– Какая прекрасная новость, правда? Папа возвращается домой! – Она приплясывала от радости.
Однако радость длилась недолго. На следующий день, услышав шум за окном, мать оторвалась от шитья.
– Что там такое? – Она встала, выглянула в окно своего главного покоя, выходившее на Темзу, и воскликнула: – Спаси нас, Боже!
Елизавета, которая устраивала пир для кукол, подскочила и присоединилась к бабушкам, побросавшим вышивание и спешившим к окнам. Выше по реке, перед Лондонским мостом, собрались бесчисленные суда, битком набитые людьми.
– Это флаг Бастарда Фоконберга, – сдавленным голосом проговорила мать. – Он один из самых ревностных сторонников Маргариты. Боже милостивый, что он затеял?
Королева мигом вызвала лейтенанта Тауэра[7], и тот спешно явился.
– Мадам, я сознаю, как велика опасность. При появлении первого корабля я послал лазутчиков разведать, что происходит. Они слышали, как Фоконберг хвалился, что пришел свергнуть с трона короля Эдуарда и восстановить Генриха Ланкастера.
– Как он смеет! – вскричала мать. – Разве он не знает, что дело Ланкастеров проиграно?
– Мы выстоим, мадам, – заверил ее лейтенант, – но на судах тысячи солдат. Наши военачальники полагают, что среди них есть наемники и пираты – обычные смутьяны. Боюсь, ярости этих злодеев нелегко будет противостоять, но на нашей стороне время, так как они, кажется, сперва намерены атаковать Лондон, а уж потом возьмутся за Тауэр.
Елизавета заплакала от страха. Леди Бернерс положила руку ей на плечо и сказала:
– Мы здесь в безопасности, дитя.
– Не бойтесь, миледи принцесса, – успокоил ее лейтенант. – Горожане заперли ворота и строят баррикады. Лорд-мэр прислал сказать, что он отправил самых быстрых гонцов к королю, чтобы те поторопили его поскорее прийти на защиту Сити и ваших милостей.
– А до тех пор мы будем находиться в величайшей опасности, – запинаясь, проговорила мать. – Бастард Фоконберг наверняка попытается захватить Тауэр, ведь здесь находится король Генрих.
Елизавета обмерла. Леди Бернерс сказала, что они в безопасности! А теперь мать говорит, что им грозит беда. Кому же верить?
Ей стало легче от спокойствия лейтенанта.
– Во-первых, мадам, Фоконбергу сперва придется как-то взломать защиту Лондона, ведь кто завладеет столицей, тот получит королевство. Мне нужно идти и организовать отпор. У нас здесь много войска, и мы хорошо обеспечены боеприпасами. Не беспокойтесь.
