Среди них есть мысли о себе. Эти мысли я всячески удерживаю из опасения, что, будучи высказаны, они могут раскрыть меня с такой стороны, которую почти никто не знает и вряд ли сможет понять. Это мысли о возможностях и ошибках, мечты, страхи, желания, стыд, вера, сожаления, воспоминания – счастливые и горькие – и… в общем, перечень можно продолжать и продолжать.
А что, если все эти мысли о себе самом вдруг окажутся известными всем и каждому? Как мне относиться к библейскому обетованию, что приближается время, когда «приидет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (1 Кор. 4:5)? Меня немало беспокоит, кто там окажется рядом, когда этот день придет, и Он раскроет каталог моих мыслей о самом себе. Я надеюсь, что, по крайней мере, моей матери не будет в пределах слышимости. Не тревожит ли и вас подобная возможность?
Таков разум: всегда мысли, мысли и мысли.
Поскольку Писание так сосредоточено на проблемах человеческой души, оно глубоко проникает во внутренний мир людей. Например, первый царь Израиля Саул был человеком с предательскими по отношению к самому себе мыслями. Внешне величественный, он был захвачен ураганом домыслов, которые заставляли его видеть в других людях, таких, как юный Давид, угрозу для себя, своих соперников. Еще один библейский игрок, Амнон (сын Давида), лелеял в себе похотливые мысли о своей единокровной сестре Фамари. Если Саула его мысли приводили в неистовство, то у Амнона дело кончилось изнасилованием.
С другой стороны, у Иосифа Египетского мысли о себе сосредоточивались на его предназначении помогать людям в беде. И его Богом данное воображение высоко вознесло его. Мысли о себе изводили апостола Павла, пока его не покорило явление Христа на дороге в Дамаск, после которого он стал христианином. Святому евангелисту Иоанну, автору нескольких новозаветных произведений, было видение небес, и он оставил нам самую вдохновенную из когда-либо написанных апокалиптических книг.
Итак, перед вами книга о том, что мужчины думают «про себя», написанная человеком, который много общается с другими людьми. У меня уже достаточно опыта, чтобы убедиться, что очень часто в подобных мыслях можно выявить определенные черты сходства. В следующих главах я и обращусь к некоторым распространенным темам.
Не секрет, что большинству мужчин не нравится раскрывать свои потаенные мысли. Почти у каждого найдутся болезненные воспоминания о том, как он доверил одну из таких мыслей другу, женщине, отцу или матери. И оказалось, что расплачиваться за это пришлось дорогой ценой. Однажды обжегшись, запоминают навсегда: осторожно, никогда больше не раскрывай своего сердца.
Мы боимся, что, если кто-нибудь подслушает наши мысли «про себя», мы предстанем людьми поверхностными, жалкими, невежественными, злобными или инфантильными. Или же нас тревожит, что другие сочтут нас самонадеянными, эгоистичными, самовлюбленными или чересчур сентиментальными.
Однако «мысли про себя» необходимо выявить. Они должны быть взвешены. Они должны к чему-то вести. Их необходимо отделить от мифа. Их нужно перевести в созидательную энергию.
У мужчин многие из таких мыслей сосредоточены на сравнении. Мы склонны оценивать себя в сравнении с бойцом, который, кажется, не ведает страха; со спортсменом, для которого, кажется, нет непреодолимых препятствий; с финансовым магнатом, который ведет себя так, словно его ресурсы безграничны; с ученым, который производит впечатление человека, знающего все на свете. Почему я не похож на них? – в тысячный раз спрашиваем мы себя. Как этого добиться? В чем моя ошибка?
Существуют также мысли о личной значимости. Мальчишки воображают себя космонавтами, подростки мечтают о свидании с «мисс Америкой», молодежь лелеет образ преуспевающего менеджера, а пожилые мужчины, увидев целующуюся в парке парочку, представляют себе, каково бы это было – снова стать молодым.
У мужчин в число главных «мыслей про себя» входят мысли, относящиеся к чувствам, которые, как научено большинство из нас, должны проявляться лишь очень редко, а то и никогда. Призыв «Не плачь, будь мужчиной» рано входит в нашу жизнь. И мальчик учится контролировать свои слезные железы и придавать лицу выражение, которому позавидовал бы стоик. Чувства могут быть непереносимы, думает он, но этого никому нельзя показывать. С этого момента в жизни мужчины чувства и переживания загоняются в какие-то подспудные глубины. Страхи, печали, тревоги, самодовольство, гнев, радость, одиночество и разочарование – не показывай, похорони их в себе, заставь исчезнуть так далеко, так глубоко, так надежно, чтобы никто, даже ты сам, никогда не узнал, что они существуют. Но чувства не остаются под спудом навсегда.
Они неожиданно выныривают, как поплавок на воде – после сердечного приступа, например, или когда мужчина теряется от каких-то внезапных событий, к которым он не был готов. Слезы, печаль или ярость вдруг прорываются наружу. Кто знал, что они таились внутри?
Еще один вид «мыслей про себя» связан с разнообразными сценариями типа а что если? А что если мама отвернется надолго, и я успею залезть в банку с вареньем? А что если пожарный возьмет меня посидеть рядом с ним по пути на пожар? А что если у меня откроется небывалый талант питчера (подающего), и менеджер знаменитой команды вызовет меня с трибун, чтобы я спас матч? А что если у меня будет?.. А что если она?.. А что если мой отец?..
Некоторые наши мысли сосредоточиваются на чувстве стыда и вины. Могу ли я поступить против правил? А что если меня видели? Что сказал бы мой отец? Могу ли я работать еще больше и лучше? Почему я так увлекся этой женщиной? Почему меня одолевают сексуальные мысли? Почему меня так привлекают беспочвенные фантазии – спуск на каноэ по Юкону, серебристый «корвет», дружба с президентом, аплодисменты во время торжественной встречи героя?
Бывают мысли, связанные с самооценкой. Представляю ли я из себя хоть что-нибудь? Знает ли кто-нибудь меня по-настоящему? Способен ли я хоть что-то совершить? Или мысли о смерти. Не когда я умру, а как я умру? И религиозные мысли. Действительно ли я лишь одно из отдаленных следствий случайного стечения множества обстоятельств? Существует ли, может ли существовать Бог, Который есть нечто большее, чем некая Высшая Сущность или Первоначало Вселенной? Хотят ли все мои праотцы что-нибудь сказать мне? Видят ли они меня? И если да, то что они обо мне думают?
Если таким «мыслям про себя» никогда не давать оценку по меркам, внешним для них, они превращаются в нечто разрушительное для нас, в манию величия или манию ничтожности, в фантазии типа «я самый лучший» или «я самый худший», «меня любят» или «меня презирают», «я особенный» или «я никчемный».
Мне знакомы эти мысли. Большинство из них когда-то приходили мне в голову. От одних было легко отделаться, другие безжалостно осаждали. Я становился участником полночных игр. Я играл в эти игры в темноте и при свете. Я привык играть в них один. Теперь же я более чем удовлетворен, играя в их новый, улучшенный вариант (вариант без состязания), когда моими партнерами становятся моя жена и мои лучшие, самые близкие друзья. Более того, я узнал, что могу играть в эти полуночные игры так, чтобы со мной был Бог.
На протяжении нескольких последних лет у меня была возможность вести беседы с группами мужчин не реже раза в месяц. Многие из этих бесед прошли во время встреч, которые мы называем «Первым понедельником». Сначала они проводились в Лексингтоне, штат Массачусетс. Потом адресами этих бесед были другие районы Соединенных Штатов и Канады, а также Европа и Австралия.
Много раз я использовал название этой книги, чтобы определить основную тему наших бесед. Нередко женщины интересовались, могут ли они присоединиться к нашей группе, признаваясь, что хотели бы немного лучше узнать, о чем думают мужчины: «У меня нет ни малейшего представления, о чем думает мой муж большую часть времени»; «Он со мной этим не делится» и «Если на него надавить, он еще больше закрывается». Я вспоминаю, как одна женщина сказала: «Мне хочется постучаться в его сердце и крикнуть: „Эй, есть кто-нибудь дома?“».
