Несмотря на открытое окно, дым расползся по салону, залез во все щели, и еще больше затуманил мою и без того больную голову. Мне казалось, что дым слился с туманом снаружи, в который незаметно превратился мелкий дождь, и машина уже не стоит прочно на земле, а парит в облаках вместе с чайками – то-ли они летают низко, то-ли мы с машиной высоко.

Я затушил сигарету и заставил себя выбраться из машины, чтобы выкинуть скопившийся мусор. Опять пахнуло холодом – близость моря давала о себе знать. Туман моментально сгустился и окутал меня плотным кольцом, как будто пытался удержать, запутать, не позволить найти выхода. Я вернулся в машину и завел двигатель. Нет времени расслабляться. Меня ждет сын.

***

– Костя, не занимайся ерундой! Оставь ребенка в покое – пусть живет у меня, нормально питается и ходит в школу! Не втягивай его в свои проблемы – занимайся женой и дочкой. Пора бы уже повзрослеть – дети не игрушки, и не надо за их счет кормить собственное эго!

– Мама, очень мудрый совет! Так последуй же ему!

По традиции, все препирательства проходили у дверей квартиры, собирая значительную аудиторию любителей попкорна всех возрастных категорий. Пенсионерка, живущая этажом выше, спустилась к почтовому ящику, дети из квартиры напротив решили занести самокаты домой, а пришедший на звук дед Георгий, который галантно ухаживал за мамой, на моей памяти, последние лет 20, радостно всплеснул руками и воскликнул: «Ребяяяята! Вы ссооооритесь?! А можно с Вами?)», чем вызвал мои искренние восторги и получил торжественное приглашение в компанию: «Добро пожаловать, дядь Гера! Будь как дома!» Это стало финальным аккордом нашей ссоры. Мы с Гришкой гордо прошествовали из квартиры, оставив презрительно-возмущенную маман хлопотам почти святого Георгия.

– Сынок, ты сегодня в школу не пошел чтобы успеть собраться?

– Пап, не парься, сейчас весенние каникулы))

– Вот же сууука твоя бабушка! Втирала мне все это время, что я тебе не даю нормально учиться!

– Ну ты же прекрасно знал с кем имеешь дело! Чего ты ожидал? И давай без этой литературной лексики… мне за подобное высказывание ты бы уже башку снес! Расскажи лучше, как там мама. И Маруся.

– Ты знаешь, иногда без литературной лексики никак, чесслово! Как Маруся – не знаю, не видел ее сегодня. Мама в коме. Но все обойдется. Только нам всем очень нужна твоя поддержка. И маме, и Марусе…

– И тебе.

– Мне чуть ли не больше чем им обеим.

– Ну так я с тобой, пап. Только не отвози меня больше к бабушке.

– Не буду, сынок. Хватит с нас бабушек.

Сцена, которую мне десятью минутами раньше устроила маман, ничем не отличалась от сцен, которые она устраивала 20 лет тому назад, когда мне было 14. Тогда она орала что я веду себя как американские пидорасы, и даже волосы отрастил! Ничего не изменилось с тех пор, так еще добавились джинсы рваные. Я с отвращением отогнал от себя ощущения озлобленного до озверизма подростка. Вспомнилась совершенно бесконтрольная потребность делать назло, и это меня раздосадовало – я-то наивно полагал, что давно уже вырос из желания делать назло маме, и пришел к жизненной необходимости поступать так, как нужно мне, независимо от родственных связей. Глубокий вдох-выдох… Еще раз… «Спасибо, мама, что взяла на себя заботу о Грише! Я тебя люблю!..» Не сказать, что это очень уж помогло, но совесть почти очистилась. Я взял Дашин телефон, набрал мамин номер и вслух повторил эти слова. Не без злорадства добавил: «мы бы без тебя не справились!» И не дожидаясь ответа повесил трубку.

– Гриш, давай завезем твои вещи домой, пообедаем и поедем в больницу.

– У меня более конструктивное предложение: давай поедим во «Вкусно без почки», а домой отправимся вечером, после больницы. Как ты на это смотришь?

Даааа, хороший конструктивизм у 10-ти летнего мальчика. Я посмотрел на Гришу с удивлением – его очень изменила вся эта ситуация, сделала не только взрослым и самостоятельным, но и явно не по возрасту циничным.

– Ты прав, сынок. Ну, показывай, где это твое «без почки»?

Мы самозабвенно жевали гамбургеры с картошкой фри, и так увлеченно болтали, как будто ничего кроме нашего обеда не существует, как будто есть только мы двое, а все остальное – параллельные миры, которые надо оставить на время в параллели. Я вдруг поймал себя на мысли о том, что также десятью часами ранее весело болтал обо всем на свете с Марусей – ощущение было совершенно идентичное – и вот чем все это закончилось. Но параллельность всех остальных миров была обязательным условием, и я отставил все сторонние мысли в угол, увлеченно играя в «угадай футболиста», «сделай ставку» и обсуждая последние новости школьной жизни 4Б класса.

Обед закончился. Время, отведенное нам вселенной для двоих, вышло – надо было возвращаться в тот нежеланный мир, который совсем не является параллельным… и это было жестоко. Я мысленно отметил, что такие камбеки с каждым разом все тяжелее мне даются. Но Гришке было еще тяжелее – хотя бы потому, что он 10-ти летний мальчик. А я за него в ответе.

Мы оба поняли, что наше время закончилось – я увидел это по его выражению лица.

– Ну что, теперь к маме и Марусе?

– Да, сынок. Поехали к ним.

На Большом была огромная пробка, я решил объехать ее по набережной. Всю дорогу мы молчали, и я включил музыку, чтобы тишина не была такой тяжелой. Лед на реке еще не сошел, хотя и лежал фрагментами, напоминая причудливый пазл, который непонятно как собирается, поэтому кто-то не выдержал, да и склеил его как попало.

Люди шли по улицам с трудом – ветер задувал снежные крошки в лицо, обрывисто дышал ледяным перегаром, заставляя краснеть даже самых стойких. Давно уже не было такой холодной весны.

Пусто было на речке – остались зимовать только огромная баржа с надписью «Тихий Ход» и ледокол «Красин». Утки ходили по льдинам, собирая старый хлеб, периодически их спугивали голодные чайки, которые прилетали что-нибудь перехватить. Я засмотрелся на холодную Неву и не сразу среагировал на голос Гриши.

– Папа, зеленый! Что с тобой? Не выспался?

– Все в порядке, Гриш, просто засмотрелся… задумался…

Вот и пункт нашего назначения – больница. Я привычно припарковался у магазина. Посмотрел на Гришу – маленький, очень серьезный, и такой сильный – он был готов разделить со мной все испытания, но даже не представлял себе что еще нам предстоит. Да я и сам не представлял! Знал только, что опять будет очень больно. Мы молча вышли из машины и направились к центральному входу. Мне опять казалось, что каждый шаг все тяжелее… или не казалось это… И вдруг раздался телефонный звонок – звонил Дашин телефон, какой-то неизвестный номер. Я давно уже забыл хорошую привычку не отвечать на незнакомые номера – опыт последнего года наглядно продемонстрировал, что все самые важные звонки осуществляются именно с телефонных номеров, которые отсутствуют в твоей телефонной книге.

Не позволяя себе гадать и строить предположения, я быстро ответил на вызов.

– Константин Сергеевич? Это из Покровской больницы Вас беспокоят. Мы не могли дозвониться на Ваш номер, но медсестра сказала, что Вы взяли телефон жены. Она пришла в себя. Спрашивает где Вы.

– Я здесь!.. Я сейчас!.. Уже поднимаюсь…

– Хорошо, мы ждем Вас.

Сердце заколотилось шариком для пинг понга, я почувствовал как оно бьет в ребра.

– Пап, ну что там случилось? – Гриша смотрел на меня в упор, и взгляд у него был совсем не детский.

– Все хорошо, сынок, мама очнулась.

Его лицо дрогнуло, в какой-то момент мне показалось, что он сейчас заплачет совершенно по-детски – как ему и подобало, но он сдержался. Только крепко схватил меня за руку.

– Ну так скорее же, к ней!

Дааа, испытания такая вещь… они делают самых маленьких взрослыми, а взрослых выводят на совершенно другой уровень ответственности. Конечно, это в том случае если справляешься с испытаниями, а не они с тобой.

Мы с Гришей бежали по лестнице, потому что лифты опять были переполнены, потом выскочили в коридор, где были скользкие полы и одинокие печальные больные.