— Я помогу облачить невесту в белое, — прозвучало с той стороны.

— Пошел в пасть демонам, Лекар — ответила Марина самодовольно, наслаждаясь дарованной независимостью. Благодаря защите Ледяного короля воля Лекара погасла, Марина чувствовала себя почти свободной, не волновала ее его близость, не хотелось сорвать с себя одежду и пасть на колени. И вообще он показался ей бледным, худым, почти уродливым. Если бы она сама могла выбирать себе любовника, она бы выбрала полную его противоположность. Кого-нибудь яркого, горячего и живого и эта мысль заставила Марину улыбнуться: — Господин велел никому, кроме меня к ней не прикасаться.

Лекар все же протиснулся в комнату, он держал в руках белое платье, расшитое черными сапфирами. Его когда-то Лекар заказывал для Марины, но та так и не проявила интереса к красивым нарядам. Стоило ему оказаться внутри, от запаха эльфийки голова его закружилась, в паху стало тяжело, он вдруг живо представил, как впивается в ее нежное горлышко клыками, как закидывает ее ноги себе на плечи и трахает, вбиваясь в ее плоть всеми возможными способами. За образом последовала боль, дикая, разрывающая нутро «Не возжелай чужой жены, мой любимый пророк. Ее любовь станет для тебя погибелью», — как ласков был голос Ледяного короля, как громогласен. Лекар даже испуганно оглянулся, ведь показалось ему, что господин стоит прямо у него за спиной.

— Наряди ее, я принесу кинжал.

Лекар отпрянул, почти выбежал из комнаты. Луна глядела на лицо Марины, смеющееся молодое лицо, живое. Она видела яркую нить, что тянулась от нее к Лекару, связь, начатую ее смертью и заполненную болезненной страстью, ничего общего не имеющую с любовью. Она «прочитала» стоявшую перед ней женщину, как читала предметы и ужаснулась, поняв в какой беспросветной тьме та живет.

— Мне жаль, — сказала Луна, обращаясь к Марине де Крафт.

— Скоро это все закончится, — сказала ей женщина, протягивая платье невесты. Тень Ледяного короля, которая наблюдала за ними, закружилась у ног Луны, предвкушая, ожидая, когда наконец-то сможет прикоснуться к ней, забрать ее, присвоить всеми возможными живому способами. Будто и правда жених ожидал первой ночи с выбранной сердцем возлюбленной.

***

Пустынный заснеженный пейзаж разбавляли светом десятки факелов, чье пламя плясало в первобытном танце. Эти факелы были зажжены по обе стороны расчищенной дорожки, усыпанной лепестками алых цветов, смахивающими на капли свежей крови. Марина вела Луну вперед в нелепой пародии на свадебную церемонию, где гостями выступали жадные до крови савойя, а кульминацией должна была стать не клятва вечной верности и целомудренный поцелуй, а пробитое сердце невесты.

Луна не оглядывалась по сторонам и не видела ничего вокруг себя, она шла прямиком к алтарю. Сама душа ее рвалась к этому камню, что блестел отполированными прикосновениями тысяч тел боками. Вся ее суть хотела соединиться с тем, кто покоился за ним и возможно, прикосновения Марины, которая вела Луну под локоть, не столько направляли ее, сколько сдерживали, не позволяя сиюминутно броситься к камню. Как остановить волей стремление своего духа? Это невозможно, даже если дух мчится к собственной погибели. С каждым шагом к алтарю Луна чувствовала себя счастливее, свободнее, завершённее, и пусть знала она, что чувство это неправильно, что навеяно оно жестоким королем савойя, она все равно продолжала двигаться вперед, готовая по собственной воле разлечься на жертвенном камне.

Затянули старую песню двенадцать глоток. Каждый из шевалье принарядился, ожидая и страшась встречи со своим повелителем. Ветер кружил, подхватывая слова песни, сталкивая их, лишая смысла. Ветер толкал эльфийку в спину, торопил ее, прикасался поцелуями к обнаженным лодыжкам. Но остальные все же могли чувствовать аромат, исходивший от кожи избранной.

Кириса ради такого случая выпустили из подвала, приказав сковать побледневшего от потери крови Ришара. Оба они были покрыты грязью, на Кирисе одежда висела лохмотьями. Шевалье хотели подчеркнуть разницу между собой и им, они бы оставили его в подвалах, но никто не желал нарушать правила жертвоприношения, установленные столетия назад. Созывать приближенных времени не было, гарем также было решено не приглашать на праздник. Немногочисленные присутствующие чувствовали запах крови эльфийки, и никто не хотел делиться. Даже Рудье де Рвиль, что мог обходиться месяцами без крови, вытянул шею, разглядывая красавицу в белом платье, что летела к алтарю почти не касаясь снега босыми ступнями. Всем им захотелось оказаться на месте жениха, даже если для этого бы понадобилось пролежать в забвении тысячу лет.

Ложе отчистилось от крови, стало девственно белым, ива шевелила ветвями, острые как ножи листья коснулись щеки Луны, пролилась кровь. Девушка подалась навстречу ласке Ледяного короля, который попытался дотянуться до нее хоть так.

— Луна! — крик Ришара вмешался в нестройный хор голосов савойя. Он повторял ее имя, призывая ее снова и снова, и наконец-то Луна повернула к нему голову. Лицо ее исказилось от осознания, что она сама едва не улеглась на алтарь. А потом все тело сковал ужас, ведь она верила, что Ришар находится в безопасности в своем родовом гнезде.

— Нет, — всхлипнула она, и ей вторил вскрик Марины. Не ожидала она увидеть своего брата так далеко на Севере. Чтобы пересечь горную гряду, Ришару понадобились бы крылья. С гневом Марина оглядела ряд савойя, задаваясь вопросом, кто из них похитил ее брата и принес сюда.

Луна не слышала торжественных слов, которые говорили по очереди савойя, не улавливала ноток страха в чересчур высокопарных словах. Она смотрела на Ришара, а он на нее. Ветер ревниво кружился вокруг, словно отвергнутый любовник, он опрокинул факелы и те с шипением погасли, окунувшись в снег. Вопиющие нарушение всех правил ритуала посеяло в рядах шевалье недовольство, капюшоны слетели с нескольких голов, явив недовольные лица. Кто-то даже хотел предложить начать ритуал заново, раз ни жертва, ни сам воскрешаемый не желают вести себя как подобающе. Она – рыдать и умолять сохранить ей жизнь, он – оставаться мертвым и безучастным к происходящему.

Этот момент Кирис решился использовать, чтобы попытаться спасти девушку. Он словно научился наконец-то у своих собратьев полету и понесся на Люмьера, стоявшего ближе всех к Луне и уже примеряющегося к хорошенькой шейке. Клыки и когти Кириса всегда были больше, чем остальных шевалье, и теперь рвали горло одноглазого. Люмьер отбивался в начале удивленно, потом понял, что Кирис действительно желает его прикончить, яростно принялся отстаивать свою жизнь. В суматохе Луна вырвалась из рук Марины, оставив вместо себя собственную иллюзию. Поблагодарила мысленно брата, который научил ее пользоваться своими способностями.

Ришар сорвался с места и побежал к ней навстречу, его план не простирался дальше спасения Луны или смерти вместе с ней. Как только их руки встретились, Ришар отпустил внутренний огонь, кокон яростного пламени расплавил снег. Они обнялись, губы их прикоснулись в поцелуе. Оба понимали, что поцелуй этот станет последним.

— Ты пришел за мной, — то ли обвиняя, то ли благодаря произнесла Луна. Она взяла его руки в свои ладони, гладила мужественное лицо, пытаясь запомнить любимые черты. Из ее фиалковых глаз текли слезы. Ришар целовал ее запястья, боясь обречь в слова то, что понимал сейчас. Для них нет спасения. Даже победа над одним шевалье почти стоила ему жизни, а теперь их врагов десяток. Был лишь один способ победить в этой бойне…

— Я могу отпустить весь свой огонь. — тихо предложил Ришар, заталкивая старый страх в глубины сознания.

Сколько раз он просыпался в холодном поту, видя кошмар о том, что перестает сдерживать пламя, и оно распространяется, пробивает внутренние щиты, расплавляет ауру и добирается до самой его сути, чтобы, сожрав ее, обрушиться адом на землю. Еще ему снилось, что в этот момент рядом с ним кто-то любимый, мать, сестра, Луна… — Мы унесем большинство из них вместе с собой.