Именно в этих условиях в научном политологическом сообществе стала формироваться потребность в формировании теории мирового порядка. Политическая элита нуждалась в теоретическом понимании того, как выглядит и как в дальнейшем может выглядеть международная политическая реальность. Большинство современных теоретиков сходятся во мнении, что «понятие мирового порядка применительно к истории довольно аморфно. Когда вскоре после Первой мировой войны в связи с созданием Лиги Наций американский президент Вудро Вильсон использовал фразу «новый мировой порядок», надеясь, что удастся, наконец, создать систему международной безопасности и поддержания мира, политический порядок на Западе насчитывал уже не одну сотню лет. В отношении истории, разумеется, более точно говорить о международном порядке, поскольку европейский порядок далеко не сразу стал мировым. А до европейского зачатки международного порядка были в других регионах Мир-Системы (наиболее известным из которых является Pax Romana)»57.

Подводя итог, стоит заметить, что при всем размытости понятия «мировой порядок», данная терминологическая конструкция, в своей теоретической основе, имеет четко сформированную, а затем обоснованную… «совокупность общепринятых правил, определяющих пределы допустимых действий, и на балансе сил, необходимого для сдерживания в условиях нарушения правил, что не позволяет одной политической единице подчинить себе все прочите»58. Определение главных принципов или «пределы допустимых действий» произошло в результате глубокого и системного анализа исторического процесса формирования региональных, затем и общемирового характера распределения сфер влияния между ключевыми – «великими» державами. При этом, стоит отметить, что сам по себе «мировой порядок» – явление, относительно, молодое. Начало его, как уже было показано выше, исследователи выявили в процесс зарождения раннего модерна с появлением и развитием рыночной экономики, секуляризаций, рационализацией и субъективизаций человека как личности, а затем и государства, как отдельного субъекта общерегионального – общемирового значения.

Теория мирового порядка имеет тесную взаимосвязь с теорией международных отношений и вышеописанной теорией внешней политики. По этой причине часто среди ряда исследователей возникает путаница и смешение в использовании той или иной теории для анализа мировой действительности. Однако, теория мировой порядка имеет собственную, отличающуюся от ТМО и ТВП, теоретико-прикладную базу с четким определением собственных целей и задач исследования. Если ТМО ставит акцент на изучение межсубъектного – многостороннего формата взаимоотношений государств, а ТВП акцентирует внимание на исследование и разработку прикладной базы для успешной реализации задач государства во внешнеполитической среде, то ТМП ставит главной задачей формирование теоретического понимания соотношения сил на международной арене. То есть, ТМП, в своей теоретической основе, является базисом современного понимания, а затем и формирования субъект-субъектного или субъект-объектного взаимоотношения между государствами (ТМО) и разработки теоретико-прикладной база успешной внешней политики государства (ТВП).

Поэтому, для четкого понимания формата не только внешнеполитического, но мирового характера восприятия развития современной действительности, следует выделить несколько крупных разработанных теоретических конструкций «мирового порядка»:

Теоретическая конструкция Генри Киссинджера59, базой которой выступает американская школа политических реалистов. Определяет мировой порядок через взаимосвязанную конструкцию малых – региональных порядков. Подобно своему идейному коллеге, С. Хантингтону60, Г. Киссинджер разделил единый мировой порядок на несколько региональных частей, где осуществляется своя, свойственная данному региону в силу политической, социо-экономической и культурной особенностей, межгосударственная политика. Так, выделяется несколько регионов: Евроатлантический, Азиатский, Ближневосточный и Африканский. В каждом из этих регионов система мирового порядка имеет свою исторически сложившуюся систему.

Процесс глобализации, на который надеялись деятели американской идеалистической школы, так и не произвел всестороннюю интеграцию мирового пространства в единое целое. Даже наоборот, насильственный процесс внедрения единых социокультурных, этических, политических и экономических стандартов, привел к разжиганию ненависти, росту фундаментализма в разных частях света.

Дальнейшее существование постсоветского мирового порядка не представляется возможным Г. Киссинджеру в силу нарастания перманентного конфликта и роста напряженности в исламском, азиатском и африканском «мире» против монопольной власти евроатлантического региона. Чтобы избежать противостояния, Г. Киссинджер предлагает преобразовать политику лидера евроатлантического мира, США, в пользу принятия факта естественной многополярности мирового порядка. Соединенные Штаты должны делать акцент своей внешней политики не на насильственную форму насаждения «универсальных» ценностей, а на гармоничное, двухстороннее сотрудничество лидеров региональных миров – «великих держав». Подобное устремление позволяет говорить о том, что для Г. Киссинджера более стабильной представлялась система Версальского мирового порядка – когда мир был поделен на сотрудничающие между собой «великие державы». Однако, в отличии от Версальской система, новая, пост-постсоветская, должна базироваться на взаимоотношении не близко родственных в политическом, социо-экономическим и культурным плане держав, а на взаимоотношениях кардинально разных лидеров региональных миров. Вместе с тем, стоит заметить, что объединяющим фактором формирования нового мирового порядка – должна стать экономика. Только через сложный характер экономической взаимосвязи можно достичь полновесных отношений между новыми «великими державами».

Теоретическая конструкция Дугина Александра Гельевича, основанная на теоретических концепциях Маккиндера Х.61 и идеях Евразийства, проецирует историю развития мирового порядка через вечное противостояние двух типов цивилизаций – суши и моря. Исторический антагонизм привел к тому, что на протяжении всей истории развития человечества народы с оседлой формой развития культуры, сильными традициями и ценностями коллективизма, боролись с проживающими около моря народами, особенностью которых был модернизм, индивидуализм и цинизм.

Исторический пик противостояния пришелся на эпоху «Холодной войны», когда цивилизация моря, во главе с США, боролась с «наследием Рима. Отсюда "Москва Третий Рим". Характерно, что идеологическая структура психологической войны стран НАТО против СССР во многих параметрах воспроизводила систему образов, – косности, тоталитарности, авторитарности и т. д. – фигурирующих еще в древние эпохи, когда Запад критиковал Византию, потом Русь»62. По достижению победы над цивилизацией суши, США, отринув декларативный характер своей борьбы за свободу, принялись уничтожать отдельные очаги возможной интеграции суши, то есть, возвращаясь к Маккиндеру Х., евразийского пространства. Таким образом, США пытаются укрепить своей статус как единственного субъекта международных отношений. Процесс укрепления имеет два взаимосвязанных компонента. Первый – связан с непосредственным насильственным актом вмешательства в опасные, для американского господства, страны. Второй – с внедрением всего мира в единый процесс глобализации, который характеризуется тем, что… «учет национального и исторического колорита в процессе этой однополярной глобализации сводится лишь к тому, чтобы адаптировать эту модель, взятую как базовую, нормативную к конкретным условиям конкретных государств и народов. Проявление самобытности локальных объектов глобализации допустимо лишь в тех пределах, в каких они окрашивают универсальную парадигму в местные, региональные тона. Ни о каком (даже относительно равноправном) соучастии в выработке самой парадигмы не идет и речи»63. То есть, процесс глобализации представляется Дугиным А. Г. насильственным актом навязывания универсального, связанного с морской цивилизацией, образа жизни.