– Что? Э… почему, я думала…

– Нихао – значит «привет», – пояснил мне тонкий нежный голосок. – Но не на японском, а на китайском. Японцы говорят «конничива».

Она сняла с себя деревянную маску, и под ней оказался чудесный ребенок. Длинные темные волосы-завитки, милое круглое лицо, упругие щечки, пухлые губки и носик картошечкой. У Мивы были четкие тяжелые брови и большие карие глаза. Даже не карие, а, скорее, черные – как пара угольков. Они смотрели на меня с живым интересом и не давали сдвинуться с места. Мне было страшно, что она убежит. Что незнакомая женщина ее спугнет, и тетя Рэй опять будет звать ее к столу, пока рамэн окончательно не станет холодным.

– Ой, извини, – чувствовала я себя глупо. Ведь меня пристыдил шестилетний ребенок. – Я не хотела тебя обидеть, прости.

– Ты сингиин?

– Да.

– Ты не похожа на юриста, – озадачила меня девочка.

– Хм, – удивилась я таким словам. – Почему же? На кого я, по твоему, похожа?

– На модель.

– На модель? – повторила я с долей неловкости.

– У тебя красивое лицо. Ты очень красивая.

– Садись уже за стол, – сказала тетя Рэй. – Одна кожа да кости. И отдай мне маску, слышишь?

– У-у, – отказалась Мива.

– Дай ее сюда. Уже ведь говорили с тобой, что эти маски лучше не трогать.

– Она моя. Не отдам. Она показывает мое настроение.

– Это злая маска, – журила пальцем тетя Рэй. – Она приносит неудачу тому, кто ее носит. Отдай ее мне.

– Нет, – пятилась Мива к стене. – Не отдам.

– Хитоши, а ну лови эту вредную девочку! Забери у нее маску и тащи сюда!

– Нет! – закричала Мива и стала нарезать вокруг большого стола круг за кругом. – Она моя! Моя!

Но Хитоши не составило труда догнать дочку босса и выдернуть у нее из рук маску хмурого демона.

– Наконец-то! – хлопнула в ладоши тетя Рэй. – Тащи ее за стол.

Но Мива вырвалась и стала хныкать:

– А-а-а-ай! Больно! Дурак! Ты сделал мне больно! А-а-а-а-ай!!!

– Ну что уже такое? – нервничала няня. – Покажи мне свою руку. Что случилось, малышка?

– Нет! – отбивалась Мива и горько плакала. – Хитоши выдернул маску и сделал мне больно! Сильно болит, сильно болит!

– Наверное, заноза… – пожала я плечами, но не решилась подойти. Я помнила, что говорил мне Даниэль. Никаких контактов с Мивой.

– Дай я погляжу! – просила тетя Рэй, надев очки. – Хитоши, подержи ее за руку.

– НЕТ! – громко визгнула девочка и окончательно забилась в угол, повернувшись спиной. – У-у-у-у-у… – плакала она, не доверяя никому.

И мне было ее очень жаль. Она ведь явно страдала – старая деревянная маска сделала ей неприятный подарок, и теперь внутри тонкого девичьего пальца была заноза. Но… стоит ли мне мешаться, кто я здесь – в этом доме? Я ведь ей чужая.

– Мива, давай я, – предложила я свою помощь и достала из косметички маленький пинцет. – Позволишь мне взглянуть?

– Соре ва мурида, – буркнул Хитоши. Но я его, естественно, не поняла.

– Пускай поможет ей, не мешай, – гладила его по плечу тетя Рэй. – Мива, давай-ка Софи посмотрит на твою ранку. Тебе не будет больно, обещаю…

После этих слов Мива вытерла нос рукавом и недоверчиво взглянула на меня. Но ничего не сказала – она просто хотела, чтобы боль прошла.

– Хорошо, я помогу, – сказала я, немного нервничая, и глянула в окно.

Мистер Сато все еще ходил по террасе с телефоном в руке, он был занят разговором и не видел меня. А если Хитоши ему не скажет, то проблем не будет вовсе.

Я присела возле девочки и бережно взяла ее за ладонь, чтобы рассмотреть место укола.

– Ай… – морщилась она. – Болит… мне больно…

– Сейчас.

Погладив нежную ручонку, я призналась Миве в одной интересной вещи:

– Когда мне в детстве было больно, мама пела мне песенку. Про мышку.

– Про мышку? – шмыгала носом Мива. – Про какую мышку?

– Про мышку-трусишку.

– Мышку-трусишку? – улыбнулась девочка сквозь слезы. – Я такой не знаю. О чем она?

– Как-то раз, из норы, – стала я «шагать» пинцетом по руке, – вышла серенькая мышка. И шагнув… шага три, она нырнула в щель, трусишка…

– Хм, – улыбалась мне Мива, смотря в глаза. Она доверяла, хотела верить, что я не обманщица. Что я не совру и не стану причинять ей боль… И когда пинцет дошагал до больного пальца, я просто аккуратно выдернула щепку. – Ой, – удивилась девочка. – Я и не заметила… Почти не больно. Спасибо.

Я улыбнулась ей в ответ и погладила влажную щечку, чтобы Мива не плакала.

Но в этот момент вошел ее отец, и Даниэлю совсем не понравилось то, что он увидел.

– Что это такое?! – крикнул он и направился ко мне. – Почему она плачет?! Я же говорил тебе, предупреждал! Ну разве так сложно просто выполнять мои просьбы?!

Сато схватил меня за руку и потащил куда-то наверх.

– Даичи, нет! – семенила за нами тетя Рэй. – Ты все неправильно понял! Не надо этого делать! Не надо!

Но Даниэль ее не слушал. Он просто увидел меня возле Мивы. Девочка в слезах, а я держу ее за пальцы – что он еще мог подумать, если не то, что я и стала причиной этих слез?

– Мистер Сато! – едва успевала я за ним, спотыкаясь на ступеньках. – Прошу вас, я ничего плохого не сделала!

– Я запретил тебе прикасаться к Миве! Этого достаточно!

– Но ваша дочь – она просто…

– Вот именно! – тряс мною Даниэль, схватив за плечи. – Она моя дочь! А ты для нее никто – пустое место! Не смей к ней прикасаться! НИКОГДА! – гаркнул мой босс и заволок меня в странную комнату.

Здесь на стенах было много оружия: сабли и кинжалы, ножи самых разных размеров и форм, а также дубинки, серпы, какие-то шипастые булавы средневековья, плетки, кнуты… И я уже тогда прекрасно понимала, что добром все это не кончится.

– На колени! – крикнул Сато и силой опустил меня на пол. – Стань на колени и склони свою голову!

– НЕТ! – забилась я уже в истерике, когда увидела клинок. – Умоляю, пожалуйста! Я больше так не буду! Клянусь!

Но Даниэль был решителен.

– Хитоши, держи ее крепко! Чтобы не вырвалась! Настало время наказать сингиин…

– А-а-а… нет… – рыдала я, стоя на коленях перед длинным острым мечом, который держал передо мной якудза.

Хитоши надавил на меня сверху и сделал так, чтобы я не могла сопротивляться. Он заломил мне руки за спину и нагнул голову вперед – чтобы обнажить максимально шею.

– Неужели так трудно делать то, что я сказал? – скрипел зубами Даниэль, наматывая на руку мои длинные пепельные волосы. Виток за витком, пока я не почувствовала боль от сильного натяжения.

– Пожалуйста! Не делайте этого! Не убивайте меня! Прошу вас… Можете забрать всю одежду, которую купили. Я обещаю вернуть вам потраченные деньги. Только отпустите меня. Пожалуйста…

Но Даниэлю не была знакома жалость. Он поднял свой меч над головой, держа меня за волосы, и сказал последнюю фразу:

– Теперь ты не сделаешь новых ошибок.

– НЕТ!!! – выпалила я и сжала крепко зубы, ожидая рубящий удар. Но…

Этот урод не стал меня убивать.

Вместо этого он взмахнул катаной и отрезал в один прием все мои волосы. До последней пряди.

– Посмотри сюда, взгляни на меня теперь, – задыхался он от злости. – Видишь это? – трясли у меня перед глазами пучком моих же волос. – Даже и не думай приближаться к Миве! – крикнул Даниэль и с силой бросил в меня то, что еще секунду назад было моей частью. – Ты здесь не для этого – помни свое место!

– Простите, Хозяин… – катились у меня слезы по щекам.

– В следующий раз это будут уже не волосы!

После того случая Даниэль уже не казался мне сексуальным. Я внезапно поняла, что он конченая сволочь и ублюдок – в нем не было ничего, что напоминало человека. Мой босс оказался жестоким и твердолобым, он не хотел ничего слушать, не хотел разбираться в деталях: для него существовало только два цвета – белый и черный. Никаких полутонов или оттенков. И я в этой палитре была явно на темной стороне. Но куда мне теперь деваться – что он может сделать, если я просто уйду? Он станет меня искать? Психопаты ведь способны на такое. А что он будет делать, когда найдет меня? Что мне тогда грозит?