Натаниэль ласково положил ладонь мне на спину.

– Ее семья была в Вашингтоне.

– О боже, мэм. Мне очень жаль.

– Но мой брат живет в Калифорнии.

– Пойдемте со мной, мэм. – Он взглянул на Натаниэля. – А вам кому-нибудь позвонить нужно?

Натаниэль покачал головой:

– Срочности в том нет.

Я последовала за майором Линдхольмом, за мной отправился и Натаниэль. Мы брели по коридорам, которые я едва замечала.

Какой же эгоисткой я была! Утешала себя тем, что Гершель и его семья живут в Калифорнии, а там уж никто от падения метеорита точно не пострадал, но ни разу не подумала, что он считает меня мертвой. Причин полагать иначе у него и быть не могло. Откуда же ему было знать, что, когда упал метеорит, меня в Вашингтоне не было.

Кабинет, в который привел меня майор Линдхольм, был маленьким и по-армейски опрятным, а единственными вещами, говорившими о том, что его владелец все же живой человек, а не бездушная машина, были фотография мальчиков-близнецов в рамке на столе да нарисованная карандашом карта США, приколотая к стене.

Натаниэль закрыл дверь снаружи, оставшись в коридоре с Линдхольмом.

На столе стоял черный телефон с поворотным диском, из чего следовало, что разговаривать с оператором мне не придется. Трубка была теплой и тяжелой. Невольно прислушиваясь к дребезжанию вращающегося диска, я набрала домашний номер Гершеля, но услышала лишь высокий гул перегруженной линии. Это было ожидаемо, но я все же повесила трубку и набрала тот же номер снова.

В трубке снова были гудки, а затем – сигналы «занято».

Едва я повесила трубку, как дверь открыл Натаниэль.

– К нам гость. А у тебя как?

– Не пробилась. – Я провела раскрытой ладонью по лицу, тем самым, вероятно, еще больше размазав по щекам грязь. Я бы отправила телеграмму, но военные связисты наверняка были сейчас по горло заняты. – Попробую позже.

В комнатенку вошел полковник ВВС.

Я поймала себя на том, что пытаюсь привести прическу хотя бы в относительный порядок. Затем увидела человека за знаками различий и немедленно оставила волосы в покое. Ведь это был Стетсон Паркер. Слава богу, на лице моем находилось еще порядком грязи, и о подобающем выражении на нем беспокоиться нужды не возникло.

Этого придурка в очередной раз повысили в звании, что было совсем не удивительно при его недюжинных способностях беззастенчиво лебезить перед любым, кто превосходит его по рангу, и изъявлять вроде бы как самое искренне расположение к тем, в ком он, по его мнению, нуждался.

Именно второе свое свойство в данном случае он и продемонстрировал, протянув Натаниэлю руку со словами:

– Доктор Йорк. Слава богу. Какое облегчение – вы в безопасности. Надеюсь, здесь, на базе ВВС, вы не испытываете каких-либо неудобств.

Паркер сейчас припал к моему мужу оттого, что тот известная личность. Разумеется, муж мой – безмерно красив собой и обаятелен, и с этими утверждениями не поспоришь, но знаменит он по совершенно иной причине. Известен он благодаря запуску спутника. Даже не спутника, а спутников – а их мы, опередив, как единодушно утверждают эксперты, русских на целые десятилетия, отправили уже на различные орбиты целых три, и муж мой – лицо космической Программы НАКА, которая эти спутники и создала.

– Ни малейших. Да и вообще слов нет, насколько радушно обходится с нами майор Линдхольм. Надеюсь, его отменное расположение к себе оценили уже и вы, полковник?..

На кармане кителя полковника была бирка с его именем, но Натаниэль все же устроил целое представление, и это, на мой взгляд, было более чем уместным.

– Извините, извините! Я просто пребывал в эйфории от того, что вдруг узнал, что вы здесь. Но где же мои манеры? – Паркер одарил моего мужа фальшивой улыбкой. – Позвольте представиться. Полковник Стетсон Паркер, командир базы. Хотя… С учетом обстоятельств в зону моей ответственности, похоже, входит уже не только одна эта база.

Конечно же, он сказал это лишь затем, чтобы придать весу занимаемой им должности.

Я шагнула вперед и протянула руку.

– Рада снова видеть вас, полковник Паркер.

Он удивленно поднял брови.

– Мне очень жаль, мэм, но похоже, что вы знаете обо мне больше, чем я о вас.

– Да знаете вы меня, знаете. Я – все та же Элма Векслер. Пилот из отряда «ОС».

Его лицо едва заметно напряглось.

– Ах да. Дочь генерала. Разумеется, я вас помню.

– Поздравляю с повышением. – Я улыбнулась самой лучезарной улыбкой, на какую только при данных обстоятельствах была способна. – И вам, поди, оно нелегко далось.

– Именно, мэм. – Он снова ухмыльнулся и панибратски похлопал Натаниэля по плечу. – И я предполагаю, что маленькая леди тоже получила повышение, став миссис Йорк?

Хотелось скрежетать зубами, но я продолжила говорить, улыбаясь как ни в чем не бывало:

– Вы, сдается мне, не имеете представления, кто сейчас ваш непосредственный начальник. А что вы сами скажете о текущей ситуации?

– Ах… – Пыл его вдруг угас, настроение переменилось, и он указал на места с противоположной от себя стороны стола: – Садитесь, пожалуйста.

Паркер занял кресло во главе стола, и только тут я с удивлением поняла, что близнецы-то были его. Интересно, кто же сподобился выйти за него замуж?

Он сложил пальцы домиком и снова вздохнул.

– Взрыв…

– Метеорит, – немедленно возразила я.

– В новостях сообщается иначе. Точно известно, что Вашингтон полностью уничтожен. Ставлю все свои деньги на то, что это – дело рук русских.

Натаниэль склонил голову набок.

– Повышенный уровень радиоактивности хоть где-то зафиксирован?

– Мы не смогли подобраться достаточно близко к месту взрыва, чтобы измерить уровень радиоактивности.

Идиот. Клинический идиот!

Но все же от принимаемых им решений многое сейчас зависит. И я принялась объяснять ему произошедшее по буквам:

– Повсюду падают камни, которые, во-первых, не сложно проверить на наличие радиоактивности. Во-вторых, взрыв атомной бомбы, как известно, куски земной поверхности за пределы атмосферы не выбрасывает. Энергии у атомного взрыва, понимаете ли, для этого недостаточно. Такое происходит только в случае столкновения значительной массы, движущейся на огромной, близкой к первой космической или, быть может, даже значительно превосходящей ее скорости, с земной поверхностью.

Глаза полковника сузились.

– Тогда вот что я вам скажу. В тот день и в Палате представителей, и в Сенате заседал Конгресс Соединенных Штатов, и таким образом все наше Федеральное правительство оказалось уничтожено. А еще и Пентагон, и Лэнгли… Даже если то было Божьим актом или, как вы считаете, метеоритом, разве русские не попытаются воспользоваться свалившейся им с небес благоприятной ситуацией?

Я откинулась на спинку стула и почти судорожно скрестила руки на груди в попытке защититься от внезапно нахлынувшего на меня холода.

Тут к дискуссии подключился Натаниэль:

– Итак, военные планируют оборону?

Слово «военные» он вроде бы и не подчеркнул, но тем не менее дал достаточно ясно понять полковнику, что предстоящим шоу, по его мнению, тому не руководить.

– Разумный вопрос, доктор Йорк… – полковник Паркер сделал паузу, и было явно, что эта пауза выверена до секунды. – Вы работали над Манхэттенским проектом. Я не ошибаюсь?

Натаниэль рядом со мной напрягся. Манхэттенский проект был захватывающим с научной точки зрения, но ужасающим во всех остальных отношениях.

– Не ошибаетесь, но ныне я сосредоточен лишь на исследовании космоса.

Паркер небрежно махнул рукой:

– Сегодняшнее утро у вас выдалось непростым. Понимаю, но все же приглашаю вас на заседание.

– Не уверен, что мне действительно есть что предложить.

– Вы сейчас все же лучший ученый в ракетостроении.

Ни один из нас не нуждался в напоминании о том, что множество людей из НАКА, скорее всего, погибли. Я положила руку на колено Натаниэля, стремясь поддержать его, как прежде поддерживал меня он.