Она медленно села в позу лотоса у низкого стеклянного столика, стоявшего возле окна, и виртуозно перетасовала карты.

Теперь колода лежала перед Кирой на прозрачной поверхности столешницы рубашкой вверх.

Смуглая тонкая кисть прикрыла ее, затем сняла верхнюю карту и перевернула.

Башня. Да, случилось страшное событие, так и есть. Но что теперь? Любовь. Шут.

Глупые карты несли чушь.

Кира в сердцах скинула всю колоду ударом ладони. И тут же почувствовала укол тревоги. «Карты нужно благодарить, что бы они тебе не сказали», – вспомнила она наставления матери.

Кира ненавидела себя за дурацкую привычку, воспринятую от матери. Та верила в карты безраздельно.

«Но у меня-то нет судьбы, мама», – мысленно возразила Кира. – Здесь Хаос, и в любой момент карты можно смешать и разложить снова».

Повторять расклад она не стала.

Раздался стук и в дверь вошел Микель с дымящейся тарелкой в руках.

– Все собрались внизу. Ты придешь к нам или будешь есть одна?

Голос его звучал ровно, но ведь он недаром спросил.

Кира быстро встала на ноги, стараясь отвлечь его внимание от раскиданных по полу карт.

– Я буду есть со всеми. А еще я просила бы тебя не врываться сразу же, как только постучался, – бросила она нарочито резко.

– Да видел я твои карты тысячу раз, – буркнул в ответ Микель, пропуская ее вперед. – Я бы и сам хотел знать, что теперь будет.

– Микель, не лезь в душу!

– Нет, конечно, я отвечаю только за желудок.

– И что это? – спросила она, принюхиваясь.

– Рис с карри, я добавил «язык дьявола», так что плакать будет не стыдно.

Они спустились на третий этаж, где была «общая зона», место сбора банды.

В просторной комнате всегда было мрачновато из-за слабого освещения. Все молча сидели за длинным столом, образованным из нескольких сдвинутых вместе. Столы были немного разной высоты и выступы обозначались под тонкой клетчатой скатертью. Кира всегда отмечала этот огрех про себя. Сначала это ее бесило, потому что казалось признаком какой-то бесхозяйственности и заброшенности, признаком Хаоса. Но потом она стала воспринимать эти сдвинутые разнокалиберные столы как нечто, символизирующее их банду. «Змеиное логово» соединило в одну семью восемь совершенно разных людей. «Теперь семь», – мысленно поправила себя Кира.

Помимо нескольких больших блюд с едой на столе стояли две граненые бутылки текилы с затертыми этикетками. Видно, ворованные из чьих-то старых запасников.

В банде Киры любителей выпить не было. Но сегодня возражать никто не стал.

Микель молча разлил прозрачную желтоватую жидкость по разнокалиберным бумажным стаканам.

Кира подняла свой стакан, на котором рукой Мамуси было заботливо написано ее имя. Такие именные стаканы были у каждого из них.

Она собиралась сказать что-то про то, каким был Мамуся и про то, что они никогда его не забудут, и про то, что им будет его ужасно не хватать. Ком застрял в горле и помешал ненужным словам.

– Мы найдем их, – неожиданно сухо и вместе с тем торжественно, так что слова прозвучали, как клятва мести, сказала она.

– Мы найдем их, – откликнулись все.

Глава 4. До того, как… История Киры. Семья

Мама любила Киру до трех лет.

Потом родилась сестричка Маргаритка и Кира завалила первый ПИТ. Точка. Конечно, малышка Кира не сразу осознала все свершившиеся перемены.

Она по-прежнему упрямилась и наотрез отказывалась убирать игрушки. Даже если ее льстиво хвалили за каждый сделанный в сторону победы над упрямством шаг. В бассейне она брызгалась, на уроках рисования прикладывала к сенсорному экрану не только пальцы и ладони, но и нос, живот и колени. Она не могла усидеть за книгой и в пять лет мальчишки любили ставить ее на футбольных воротах, она неплохо ловила мячи. Каждый раз, когда она показывалась на глаза матери, ее коленки были разбитыми, нос опухшим, платье порванным, а волосы растрепанными. Мать слегка поджимала губы и отводила взгляд, а потом с вымученной улыбкой делала ей короткое наставление. С милой смышленой старательной Маргариткой все было иначе. С ней не было никаких проблем, она всегда слушалась старших и горько плакала, если у нее не получалось быть хорошей.

Кире исполнилось десять, и она провалила второй ПИТ, когда озабоченный судьбой старшей дочери отец привел ее в «Голубой куб».

Подсвеченные потоковые стены действительно создавали огромный голубой куб, казавшийся полупустым внутри. Пространство хаотично заполняли какие-то странные приспособления из дерева и металлопластика. То тут, то там на полу валялись большие черные прямоугольники, напоминающие толстые допотопные спортивные маты, они смягчали удар при падении. На нескольких таких матах расположилась группа ребят, человек пятнадцать. Все мальчики. Некоторые Кириного возраста, другие постарше.

На одной из стен светилась надпись: «Здесь ты научишься управлять своим телом, волей и снами».

От группы ребят отделился невысокий худой черноволосый парень. Когда он подошел поближе стало понятно, что это учитель. Глаза и морщины на лице выдавали уже весьма зрелый возраст, а тело – неустанные тренировки.

– Здравствуйте, меня зовут Яжив, я учитель в этом классе, – с доброжелательной мягкой улыбкой представился он, слегка поклонившись отцу и дочери.

Кира хмыкнула, и отец предостерегающе взглянул на нее. Учитель же продолжал блаженно улыбаться.

Отец в ответ тоже поклонился. Похоже он чувствовал себя немного не в своей тарелке, потому что молчание продолжалось до неловкости долго.

– А как вы управляете снами? – нагло спросила Кира и ее голос прозвучал в тишине как-то особенно звонко.

– Размышляя над ними, – кротко ответил Яжив.

– То есть вы учите разгадывать сны? – Кира изобразила удивленную интонацию. На самом деле, ей хотелось отметить несуразность ответа этого мальчика – старичка.

– Нет, – мягко ответил Яжив. – Мы учимся использовать язык снов для разговора с самим собой.

Кира нарочито вытаращила глаза и повернулась к отцу, давая понять, что среди таких психов ей не стоит оставаться.

Отец кашлянул и сухо спросил: «Где я мог бы ознакомиться с программой физической подготовки?»

Яжив сделал едва уловимое движение головой и несколько мальчиков встали с матов и подошли к нему, остановившись невдалеке.

Яжив встал на одну ногу, подтянув стопу другой к колену. Он вытянулся и развел руки, словно птица в полете. Ученики в точности повторили его движения. Затем учитель слегка согнул опорную ногу в колене, а другую распрямил перед собой под прямым углом, вытянув носок и твердо удерживая равновесие. Постояв так совершенно неподвижно некоторое время, он сделал красивый разворот той же вытянутой перед собой ногой, подтянув ее без особого напряжения к самому уху. Ученики повторяли за ним каждое движение так же легко.

Они проделали еще несколько пируэтов, танцуя какой-то удивительно красивый и сложный танец.

Потом учитель легким поклоном поблагодарил и отпустил учеников, а сам обернулся к Кире и отцу. Кира с удивлением заметила, что он дышал все также размеренно.

– Все, что я знаю и умею сам, я передаю моим ученикам, – сказал Яжив с достоинством, снова слегка поклонившись им.

– Это было красиво, – отозвался отец Киры и впервые протянул учителю руку для рукопожатия.

Кира, насупившись, молчала. Ей показалось, что отец и учитель договорились о чем-то насчет нее, даже не удосужившись спросить ее мнение.

Ну что ж…

Отец заявил ей, что пошлет за ней «свисток» к концу занятий и вышел.

А учитель сделал пригласительный жест и подвел ее к ребятам. Они встали с матов и теперь рассматривали ее, посмеиваясь и подталкивая друг друга локтями.

– Как тебя зовут? – мягко спросил учитель, приглашая Киру познакомиться со всеми. Но она молчала.

– Она забыла! – выпалил по виду самый наглый и старший из них.

И заработал от Киры молниеносный удар в нос. Потеряв равновесие от неожиданности, он свалился на мат. Из носа хлынула кровь. Среди мальчиков послышались возгласы.