В общем, ночка не лучшая.

Утром Вьюк выходил из дома на двадцать минут раньше обычного – лишь бы сбежать от болтливого соседа с личностным кризисом, в крайне плохом настроении.

Неудивительно, что от вида воркующих любовников на лестнице, ему захотелось скандалить.

Катюша, очевидно, провожала своего голубка к выходу. Он уже надел пуховик, она же лишь натянула свитер на весьма откровенную пижамку.

Вьюку стало противно, желание испортить настроение счастливой паре возросло.

– Доброе утро, Катерина, – поздоровался он, презрительно осматривая источники шума.

Соседка опухла от бессонной ночи. Коленки ее были краснее густого румянца, выступившего при столкновении с доцентом.

Вьюк пугал ее.

Спутник ее был «хипстером» в худшем смысле этого слова.

– Здравствуйте, – смущенно ответила девушка, стараясь натянуть свитер вниз, к промежности в тесных шортиках.

Парень только кивнул. Зачем-то обнял за талию Катерину, видимо, давая понять, незнакомому «стремному мужику», что это ЕГО женщина.

– Катерина, в следующий раз я попрошу вас немного отодвинуть кровать от стены и, желательно, подстелить махровый ковер. Так шума будет меньше. Да и вашим коленям это пойдет на пользу.

Девушка, сгорая от стыда, даже не придумала, что сказать в оправдание.

Ступор помешал решить: нужно ли ей оправдываться перед этим человеком или нет?

Парень решил все сразу.

– Слышь, а ты хто ваще?

До чего быстро может рассыпаться образ «хипстера»! Всего несколько слов и свитер с широким воротом, джинсы с подворотами в зимнюю стужу и модная челка на лоб уже не прикрывают истинную натуру.

От интересного произношения Вьюк невольно поднял брови и слегка усмехнулся.

– Сосед снизу, – любезно ответил он.

– Во и касись внис!

– Любопытный совет с учетом того, что мы стоим на лестнице и оба спускаемся на первый этаж.

Вьюк мельком взглянул на свою руку.

Не показалось.

Его вены вновь стали змеями. Ползущими, извивающимися тварями, загнанными под кожу.

И все из-за грубости этого наглого человека!

Возможно, Вьюк успокоил бы змей и успокоился сам, если бы «крутой» герой-любовник не полез к нему, невзначай так отклоняя ворот свитера от куска, очевидно, крайне «блатной» татуировки.

Он, как фильме, хотел боднуть щупленького доцента плечом в плечо.

Вышло не так красиво, как рассчитывал.

Вьюк схватил его за горло и свесил с перил. Все, что выше пояса, неожиданно оказалось в воздухе и удерживалось от полета вниз одной лишь рукой Вьюка, накрепко вцепившейся в ворот серого заношенного свитера.

– Коленька! – завизжала Катюша.

Мышцы Вьюка напряглись, вены-змеи вздулись.

Он слышал их шипение под кожей, чувствовал их шевеление, копошение внутри. Змеи путались, скручивались в тугие клубки, шипели, прыскали ядом друг на друга, на голую плоть Вьюка, на его мясо, жилы, кости.

Змеи требовали крови. Змеи требовали насилия.

Требовали новой пищи. Новой плоти.

– Мушик, ты шо, мушик! Изини, мушик!

Глаза Вьюка помутнели, зрачки сузились. От его взгляда «Коленька» вдруг решил, что падение и, как итог, сломанный позвоночник не так уж и страшны.

Змеи чувствуют страх. Чувствуют слабость.

Они закопошились. Завизжали, стремясь перепрыгнуть с худых, но сильных рук Вьюка в глотку трусливого человечишки, чьи внутренности будут пожирать.

Катюша, девушка не хрупкая, не могла проскользнуть между Вьюком и стеной узкой лестницы, чтобы позвать на помощь.

Кричать со своего места побоялась – вдруг Вьюк еще больше взбесится, и Коленьку полетит вниз?

Змеи переправились сквозь серую шерсть и забитую татуировками грудную клетку к сладким нетронутым внутренностям.

Вьюк прикрыл глаза в экстазе. Он свободен от змей.

До Вспышки не дошло.

Он одним рывком притянул «Коленьку» к себе, парень держался вытянутым как струна, уже решив про себя, что на все согласится, лишь бы выйти из дома №17.

– Еще одна моя бессонная ночь – и я разорву тебя на куски, понял, Коленька?

Парень судорожно кивал.

Вьюк отпустил его, поправил ворот свитера, погладил зачем-то болонью пуховика.

«Коленька» перепрыгивал через три ступени.

– А вы, Катерина, оденьтесь приличнее, прошу вас.

Девушка что-то промямлила, натягивая свитер на ляжки.

Вьюк спустился на три ступени. Обернулся:

– И совет на будущее – если мужчина называет вас ТАКИМИ словами, не обговорив с вами этот аспект соития, лучше найдите нового. Либо он гениальнейший дворовой филолог, либо вас не уважает. До свидания.

Катя на негнущихся ногах поднялась к себе. Заперлась. Расплакалась. На работу не пошла. Даже не позвонила отпроситься. Выдернула телефонный провод.

Легла на кровать. Подскочила. Трудом, хлипами и резкими толчками отделила кровать от стены.

Снова легла. Снова заплакала.

Вечером хотела пожаловаться Вагону, но тот лишь холодно поздоровался с ней и попросил перенести беседу на завтра – он занят…

Катюша усвоила урок. У его терпения есть пределы.

Николая она больше не видела.

На следующий день Вагон встретил ее с работы.

Жизнь вернулась на круги своя.

Вьюк разок кулаками помахал и успокоился. На Катю он вновь не обращал внимания.

А вот София…

Ей слышно было меньше, но чуткий сон нервной женщины нарушить легко. София всю ночь не спала, на утро встала злая, с больной головой. И, видать, решила отыграться на шумной Катерине за все недобрые утра в своей жизни.

Должно быть, обсуждая со всем домой, какая же Катерина потаскуха, она представляла, будто оскорбляет всех тех, кто сверлил в восемь утра, занимал лифт, вывозя старую мебель, всех мамочек, которые не умели утихомирить орущих в три ночи чад или катающихся на детском терхколесном велосипеде по паркету в час ночи, когда кому-то, кто живет снизу, завтра вставать в шесть.

София обозлилась не на шутку.

Дело было уже не только в шуме.

В самой Кате.

В ее нежелании опускать руки. В ее ярком макияже, точно из популярного подросткового сериала. В блестках. Сладких духах.

Давно ее так не раздражали!

Последней, наверное, была Мария. С ней София примирилась лишь посмертно.

В Катюше было самодовольство. София бы не удивилась, если бы застукала новую соседку за мастурбацией перед зеркалом.

Она с ней не здоровалась – только слегка кивала. Беспрекословно прерывала попытки Кати наладить разговор.

Катюшу, привыкшую к иному обращению, до того обижало поведение Софии, что она моментально краснела, точно новорожденный хомячок, и бежала подальше, чтобы поплакать и пожалеть себя.

Дошло до того, что Вагон заметил.

Катерина умело чувствовала грань святилища подруги детства в душе Вагона, поэтому на Софию не жаловалась. Не была уверена, что Вагон встанет на ее сторону. Ведь кто такая новая знакомая Катя по сравнению с Софией, в которую, как догадалась Катя, Вагон был влюблен раньше или влюблен даже теперь?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.