Я извергся на его грудь, когда мой оргазм прорвался сквозь меня, а затем еще один, и еще, подгоняемый опьяняющей силой его драконьего семени.

Он прижал меня к себе на некоторое время, пока мы восстанавливали дыхание, оба слишком истощены, чтобы двигаться. Тело болело, но я был утомлен и удовлетворен. Через минуту сквозь стену рядом с кроватью донесся скрип матраса, а затем приглушенные стоны. Мы с Делосом посмотрели друг на друга и рассмеялись.

На следующее утро я ушел с Оли, чтобы собрать его к урокам. Мы вернулись в библиотеку, и я спросил Оли, не хочет ли он показать мне пекарню, которая ему так понравилась. Он виновато посмотрел на меня, словно не знал, не попал ли он в беду - пекарня находилась за пределами территории, которую ему разрешалось исследовать, и я знал, что он тайком сбегал с уроков, чтобы пойти туда. Я улыбнулся ему и сказал:

— Я бы хотел, чтобы ты мне ее показал, — и когда он понял, что не попадет в беду, он схватил меня за руку и потянул за собой с самой большой ухмылкой на лице.

Мое сердце затрепетало, когда я вышел на улицу, которая была границей зоны, которую я самовольно назвал безопасной, и через несколько шагов я оказался на новой территории. До этого момента я практически не покидал территорию библиотеки, и поход в пекарню, стал для меня почти таким же большим прыжком, как побег из дома.

«Один шаг за раз», — сказал я себе.

Оли держался совершенно спокойно. Он вел меня по тесным переулкам и улицам, и точно знал, куда идет. Я сказал себе не обращать внимания на голос, который хотел отругать его за то, что он потратил слишком много времени на знакомство с этими улицами, но то, как он был счастлив показать мне это место, заставило меня замолчать.

Я купил нам свежеиспеченную буханку хлеба, а также коробку пирожных для остальных. Мы сели у входа и съели вместе два фруктовых пирожных, и Оли сказал, что у него появился шанс попробовать хлеб только потому, что хозяин давал ему неидеальные буханки. Он испачкал щеку клубникой, и я облизал большой палец и вытер ее за него.

— Оли, что ты думаешь о Делосе? — спросил я.

— Он хороший, — сказал он, жуя свое пирожное. — И с ним весело. Вчера мы ныряли с воздуха.

— Это хорошо, — сказал я. — Ты бы хотел увидеть его еще?

Оли кивнул, а потом сказал:

— Ты знал его до того, как у тебя появился я?

— Да. Я говорил тебе, мы познакомились, когда я плыл сюда, в Стонвейл.

— Но он не поехал с тобой.

— Нет...

Оли откусил небольшой кусочек, медленно и задумчиво прожевал. Затем, с уверенностью, которая застала меня врасплох, спросил:

— Делос - мой папа?

Я смотрел на него, мое сердце колотилось, но выражение лица оставалось спокойным и невозмутимым. Я протянул руку и взял Оли за руку.

— Да. Как ты узнал об этом, Оли?

— Я... просто почувствовал, — сказал он, а потом улыбнулся. — Я знал это с самого начала.

— Правда?

— Ага.

— И что ты скажешь?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Хорошо, наверное.

— Мне жаль, что я не смог познакомить тебя с ним раньше. Честно говоря, я не ожидал, что увижу его снова.

— Из-за нашей семьи?

— Именно так, — сказал я.

— Я хочу и дальше видеть его, — сказал Оли. — Делоса, я имею в виду.

Я улыбнулся, поцеловал его в макушку, а затем постучал по его носу пальцем, покрывая инеем.

— Я тоже этого хочу. И есть кое-что, что я бы хотел, чтобы ты сделал. То, что сделает его очень счастливым.

Я прошептал ему на ухо, и он благодарно кивнул. Я обнял его, и мы оба засмеялись.

Глава 9

Делос

В тот день весь рейс присоединился к нам в Библиотеке. Альтаир нашел для Далии подборку иллюстрированных книг о животных, а Грейсон отправился осматривать окрестности с Томасом, пока Райнор, Шен и я продолжали работу над переводом. Рейка появился через пару часов с коробкой свежей выпечки и чайником чая.

— Оли в классе? — спросил я, когда он сел рядом со мной за стол.

— Очень неохотно, — сказал он и поцеловал меня. — Как дела?

— Мы можем поговорить на улице? — спросил я.

Он склонил голову набок, его глаза искали мои.

— Хорошо, — сказал он и последовал за мной в коридор. Прежде чем я успел заговорить, Рейка положил руку мне на грудь. — Ты ведь скоро уезжаешь, да?

Я взял его руку в свою.

— Да.

Рейка кивнул, улыбнулся и постарался не выглядеть расстроенным, а мне так хотелось сказать ему, что я останусь здесь. Но я не мог.

— Мы уже достаточно много перевели, — сказал я. — Думаю, мы знаем все основные моменты.

— Что там написано? — спросил он.

— Шен был прав. У них будут яйца, о которых нам нужно будет заботиться, пока они не будут готовы вылупиться. Но яйца скоро появятся, и мы знаем, как сделать роды безопасными. Мы знаем обряд, теперь нам нужны только необходимые зелья.

— Так сколько времени у нас?

— Думаю, сегодня все будет готово.

— Сегодня, — сказал он, как будто говорил очень издалека.

— Причина, по которой Грейсон и Томас вдруг так взбесились, в том, что им нужно закончить гнездование, — сказал я. — Хорошо, что они прилетели. Возможно, это задержало их роды. Им нужно вернуться, как только мы закончим. И я должен отправиться с ними.

— Я знаю, — сказал он. — Я просто не ожидал, что это будет так скоро.

— Я тоже не ожидал, — сказал я.

Мы молча обнимались. Оба погруженные в свои мысли, и я жалел, что у нас не было больше времени, что я не мог быть более подготовленным. Я знал, что в конце концов мы дойдем до этого момента, и надеялся быть сильным, но теперь, когда передо мной предстал конец - еще один конец - я почувствовал, что моя решимость рушится.

— Я вернусь, — сказал я. — Когда я буду в состоянии, я вернусь сюда.

— Ты не можешь, — сказал он. — У тебя рейс, о котором нужно заботиться. И целый город зависит от тебя.

— А здесь мальчик, которому нужен отец, — сказал я. — Глупо было думать, что я могу просто оставить Оли и не оглядываться назад.

Рейка долго смотрел на меня. В его глазах мелькнул страх, но затем он сменился взглядом острой решимости, которая мне так нравилась в нем. Он взял мои руки, прижал их к своей груди и сказал:

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Что именно?

— Научи меня летать.

Я видел, что он говорит серьезно, но не понимал.

— Прямо сейчас? — спросил я.

— Да. Прямо сейчас. Поможешь?

И вдруг мне все стало ясно. Всю свою жизнь Рейка боролся со стеной страха, воздвигнутой, чтобы загнать его в клетку, не дать ему жить свободно. Страх держал его в заложниках здесь, не позволяя летать, не позволяя уйти. Теперь он пытался вырваться на свободу. Он должен был совершить этот прыжок веры.

Мы пошли на крышу, сначала шли, а потом перешли на быстрый шаг. Я держал его за руку, ведя по коридорам и вверх по лестнице, уворачиваясь от ученых, вяло бредущих со своими стопками книг.

Я вышел на платформу. Рейка замешкался, затем сделал осторожный шаг к краю, и стая голубей вспорхнула с подоконника под нами. Прохладный утренний ветер трепал нашу одежду. Наконец, мне удалось уговорить его присоединиться ко мне на краю платформы.

— Что, если мои крылья не сработают? — спросил он.

— Сработают.

— Ты никогда не видел, как я меняюсь. Это даже не полная драконья форма. Она чахлая.

— Это то, во что твои братья хотели, чтобы ты поверил. Это неправда. И я буду рядом с тобой. Ты не один.

Рука Рейки дрожала. Он сделал несколько глубоких вдохов и устремил взгляд на горизонт, где за крепостными стенами Стонвейла сверкало солнце, и на воздушный транспорт, который начинал заполнять небо над городом. Затем, сделав еще один глубокий вдох, он зажмурил глаза и склонил голову. Тело Рейки медленно трансформировалось, его мышцы под кожей завибрировали, как поверхность озера после удара камня, и голубовато-серые чешуйки проступили наружу, покрыв его с головы до ног. Его голова сжалась и стала узкой, рыло вытянулось, а зубы выросли до острия. Затем из его спины раскрылись крылья, а из позвоночника вытянулся хвост. Он вырос в размерах, но скорее до пропорций молодого дракона, и его форма находилась где-то между человеком и дрейком, опираясь на две ноги, а не на четыре.