– Откуда он здесь?

– Здесь когда-то был естественный перепад высот, но совсем небольшой: Сажица течет с каменного плато ледникового происхождения. А около ста лет назад возвели плотину, и высота водосброса теперь локтей сорок. Кстати, чудное озеро на другой стороне плотины.

Они прошли мимо подвесного моста, что цеплялся за берега там, где они были еще достаточно высоки и близки друг к другу. Но когда за поворотом реки деревья расступились, не столько водопад поразил Йоку, сколько множество людей. Берега Сажицы, пологие лишь у воды, огромной чашей расходились в стороны и поднимались вверх, образуя амфитеатр. Десятки костров пылали на уступах этого амфитеатра, и сотни лунных камней освещали реку и огромный водопад. И людей – мрачунов, которых собралось не менее пяти сотен…

Йока, увидев такую огромную толпу, замер в нерешительности, но Змай положил руку ему на плечо, а Важан подтолкнул в спину, проворчав:

– Помни, о чем я тебе говорил, Йелен.

– Я всегда помню то, о чем вы мне говорили, – недовольно ответил Йока, едва не споткнувшись от толчка профессора.

Как только их появление заметили, даже шум водопада не заглушил ропота людей. И те, кто расположился на левом берегу, двинулись в сторону моста. А когда Важан подвел Йоку к самому большому лунному камню внизу амфитеатра, ропот смолк. Змай все так же держал руку у Йоки на плече, а все вокруг смотрели на них – пристально и безмолвно.

Сначала Йока опускал глаза, чувствуя некоторую неловкость от чужого любопытства, и лишь изредка вскидывал взгляд. Но время шло, текли минуты – а люди в полном молчании продолжали смотреть на них со Змаем. И Йока не понял даже – почувствовал: это не любопытство вовсе. Он ощутил поле, сродни тому, что окружает лунные камни, и это поле подрагивало от напряжения, пульсировало какой-то странной силой, натягивало струны между ним и каждым смотревшим на него человеком. И вдруг вспомнил слова Важана: «Люди умирают с твоим именем на устах – и гордятся тем, что могут умереть за тебя!» Они не изучали его и не испытывали, не искали ответов на свои вопросы – они радовались? Но странной была эта радость: ни одной улыбки не увидел Йока в толпе. Взгляды с силой упирались в его лицо, и за каждым взглядом Йока видел: они готовы умереть за него.

Дрожавшее от напряжения поле натягивало струны все жестче, и пульсация его бухала в ушах, заглушая шум водопада. А потом на лицах людей – не всех, но многих – появились слезы. Беззвучные, тяжелые, блестевшие в бледном свете лунных камней. И Йока не сразу заметил, что слезы текут и по его щекам – то ли от боли в груди, то ли от восторга. А под лунными камнями стояли и его новый учитель математики, и госпожа Вратанка, с которой он спорил о литературе и философии, и мрачунья из Храста с двумя сыновьями, и еще смутно знакомые лица, которые он встречал в Светлой Роще, и просто люди, которых он никогда не видел и не знал.

Тишину нарушил Змай, разрывая натянутые струны напряжения.

– Чем плакать, лучше бы выпили за успех нашего дела, – проворчал он вполголоса, и его тут же поддержал Важан, коротко и громко сказав:

– Хватит. Представление окончено.

Люди зашевелились, а от одного из костров отошел высокий мужчина с густой черной бородой.

– Профессор, позвольте еще минуту. От мрачунов Храста… Мы хотим подарить Вечному Бродяге лунный камень.

– Да, лунный камень ему сегодня пригодится, – кивнул Важан и подтолкнул Йоку вперед.

Йока, немного ошалевший от столь резкого и малоторжественного перехода, шагнул вперед и едва не попятился: мрачун из Храста собирался водрузить ему на голову диадему с красиво оправленным в серебро небольшим лунным камнем – женское, по мнению Йоки, украшение.

– Спокойно, Йока Йелен, – шепнул ему Змай. – Это красиво. Как у сказочного принца.

От этих обидных слов Йока действительно попытался отшагнуть назад, но уперся спиной в живот профессора, который шепнул ему в другое ухо:

– Йелен, ты ведешь себя как ребенок.

Глупо было сопротивляться, и Йока молча позволил мрачуну надеть на него тяжелую «корону». Он ожидал колючего и жесткого прикосновения металла, но оказалось, что диадема изнутри отделана толстой и мягкой бархоткой. Но и это было еще не все: «корона» крепилась к голове целой системой кожаных ремешков, которые Йока вначале просто не разглядел. Мрачун долго их подтягивал, примеривался, а потом застегнул два ремешка у Йоки под подбородком и спросил, подмигнув:

– Потрогай, как?

Застежка окончательно привела Йоку в уныние – так на праздниках для младшеклассников тем привязывали «заячьи ушки» или еще какую-нибудь ерунду. Он неохотно тронул диадему рукой, удивился ее прочности, потрогал снова с разных сторон и вдруг понял, что ломался напрасно: это было не украшение. Это было что-то вроде старинного доспеха, полностью закрывающего лоб, виски и затылок прочной сталью, только снаружи украшенной серебром. А лунный камень освещал все, на что Йока бросал взгляд.

– Удобная вещь для мрачуна, который собрался черпать энергию из водопада, – сказал профессор. – Не соскользнет?

– Нет, – ответил мрачун из Храста. – Мы испытывали. От сильного удара может треснуть лунный камень, но его после этого можно заменить.

Йока глянул на водопад: его струи бежали вниз по наклонным каменным плитам, а не падали отвесно, как обычно. И от этого вода бурлила не только там, где превращалась в реку, но и гораздо ниже по течению.

– Господа, – сказал вдруг Важан столь зычно, что заглушил водопад. – Я не намерен портить вам змеиный праздник, но обучение Вечного Бродяги – наше общее дело. Погасите на время лунные камни. Наш урок отнимет не более десяти минут.

– Ух ты! – восхитился Змай. – Какой голосище!

– Что ж ты хочешь? – пробормотал в ответ подошедший поближе Цапа. – Столько лет на кафедре…

Лунные камни погасли едва ли не сразу после слов Важана, остался лишь свет костров, и все вокруг снова смотрели на Йоку, отчего ему опять стало неловко.

– Ну, Йелен, а теперь попробуй зажечь свой лунный камень так, чтобы загорелся только он один.

Йока не очень-то хотел подобных уроков на глазах толпы и даже досадовал на Важана за эту выходку, но возразить не посмел – еще не хватало препирательств при таком скоплении народа, – поэтому лишь кивнул.

– Давай, Йелен, – немного мягче добавил Важан, – совсем небольшой выброс.

Йока сглотнул и сосредоточился: ему не столько хотелось угодить профессору, сколько не ударить лицом в грязь перед глазевшими на него мрачунами. Он представил себе поле вокруг своей головы, несколько раз мысленно очертил его границу – как он делал это в потайной комнате Маленов, – но то ли от волнения, то ли от неумения контролировать силу выброс получился столь мощным, что разом вспыхнули все лунные камни вокруг и даже их ряд, уходящий за поворот реки…

Толпа ахнула – и ахнула восхищенно, только профессор поморщился. Йока сузил поле до одного лунного камня на диадеме, но, конечно, было поздно.

– Это не просто плохо, Йелен, это очень плохо… Ты должен уметь рассчитывать силу в любых обстоятельствах и сразу. Погаси камень и давай еще раз.

Получилось лишь с пятого раза, но Важан заставлял Йоку гасить камень и зажигать снова, а в заключение сказал:

– Потом попробуем еще раз. Люди пришли сюда не для того, чтобы любоваться на твои жалкие потуги, достойные трехлетнего ребенка…

Йока вспыхнул от обиды и почувствовал, как загораются щеки.

– Не надо так, профессор, – выступил вдруг мрачун из Храста. – Все понимают, что силы у Вечного Бродяги много, а в детстве никто его этому не учил. Мы подождем. Мы… рады, что можем сделать хотя бы это…

И вправду, никто не роптал – напротив, Йоке показалось, что люди вокруг болеют за него и желают ему удачи.

– Ладно, Йелен. Можешь зажечь все лунные камни до поворота реки. Но ни одного больше. Сумеешь?

Пожалуй, это было еще трудней, чем зажечь только один лунный камень… Йока плохо видел границу поля, силы требовалось много, но насколько много? Он зажмурился, тряхнул головой и посмотрел по сторонам еще раз.