– Но я хочу гулять! – Ада капризно поднялась и затопала ногами. Ева смотрела на неё с холодным равнодушием и глубоким спокойствием, вопросительно подняв одну бровь – Позови папу.

– Как скажешь.

  Ева снова спустилась на первый этаж, где было подозрительно тихо. Ни на кухне, ни в гостиной никого не было.

– Саваоф Теодорович?

– Вышел, – прозвучал откуда-то сверху грубоватый бас. Подскочив от испуга, Ева обернулась и увидела только волчью голову на стене, которая, впрочем, зашевелилась из стороны в сторону и глубоко зевнула. – Что? – спросил волк, когда увидел, что Ева, онемев от удивления, смотрела на чучело круглыми глазами и только открывала рот, силясь что-то сказать.

– Де-е-вушка привыкла к более уважительному отношению, – проблеяла голова козла с противоположной стороны. – Где твои мане-е-е-ры?

– Я сошла с ума, – вполголоса пробормотала Ева, прислонившись спиной к стене, чтобы не упасть.

– Занято! – рявкнул кто-то над ней, и острые зубы щёлкнули прямо рядом с ухом. Ева отскочила, как ошпаренная, и взглянула наверх.

– Осторожнее, девушка, – опять зевнула голова волка, подёргивая ухом. – Это медведь, он у нас кусается.

– Дурдом какой-то, – прошептала Ева, сползая на стул.

– И не говорите, – добродушно заметил волк, поднимая голову в попытке почесаться. – Вчера из-за него Саваоф Теодорович весь день провозился: больше часа пытался на место повесить.

– И это не считая оленя, чьи рога оказались слишком большими и постоянно мешались, – заметил с противоположной стены чёрный козёл. – Не то что мои – просто идеал рогов.

– Зато ты никак не мог найти себе места, и Саваофу Теодоровичу пришлось перевешивать тебя по всей кухне и гостиной, пока «Его Величеству козлу» не понравилось.

  Козёл обиженно надулся и тряхнул длинной бородой.

– Кстати о нём, – немного приободрилась разговорчивостью волка Ева, так как остальные чучела оказались не особо расположенными к беседе. – Вы не знаете, где он?

– Пошёл в сарай за дровами, а то камин скоро погаснет.

  Вдруг входная дверь настежь распахнулась, сильный порыв ветра поднял всё, что было можно, на воздух, и пламя костра, пару раз попытавшись противостоять, потухло.

– Ну вот, погас, – грустно заметил козёл, провожая взглядом своих горизонтальных зрачков тонкий дымок.

– Как Вы сказали? В сарае?

– Сразу от дверей налево, – понял волк и показал головой в сторону, где, предположительно, был сарай. Ева уже было направилась к дверям, но на пороге о чём-то задумалась. Тут она быстро взбежала по лестнице на второй этаж, а минут через пять появилась вместе с одетой Адой, и они вместе вышли на улицу.

– Слышал, как она ко мне обратилась? На «вы», – похвалился волк, гордо подняв нос.

– Не только к тебе, – хмыкнул козёл, после чего два чучела начали обсуждать, для чего вообще сюда приехала эта странная особа, и какое отношение она имеет к Саваофу Теодоровичу.

  Крепко прижимая к себе Аду, Ева пробиралась сквозь сугробы. Прикрывая второй рукой глаза от колких снежинок, она пыталась рассмотреть где-нибудь сарай, но всё кругом было белым-бело и ничего не видно. Вдруг вдалеке показался тёмный силуэт, также пробирающийся сквозь снег. В правой руке он держал топор.

– Саваоф Теодорович!

  Силуэт остановился, будто прислушиваясь, не показалось ли ему, но вскоре продолжил идти.

– Саваоф Теодорович!

– Ева!.. Это Вы?!..

– Да, это я! – кричала она, стараясь заглушить голос метели. – Подождите нас!

– Что?!.. Не слышу!..

– Подождите!

– Не слы-ышу-у!… Уууууу!!! – подхватил ветер, и снег, будто разозлившись, стёр тёмное пятно, означавшее Саваофа Теодоровича, со своего белого листа.

  Идти было тяжело. Ева взяла Аду на руки, прижимая к себе, словно драгоценный оберег, хотя ребёнок тянул к земле, словно камень. Ветер сбивал с ног, часто меняя направление, и свистел, как закипающий на огне чайник.

– «Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна освещает снег летучий; мутно небо, ночь мутна», – прозвучал то ли в мыслях, то ли наяву голос Саваофа Теодоровича. Звук шёл откуда-то с неба, а может быть, это Ева бредила, уступая место стихии.

– Ещё чуть-чуть… Ещё немного… – шептала она, судорожно прижимая Аду.

– «Еду, еду в чистом поле; колокольчик дин-дин-дин… Страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин!» – продолжал читать Саваоф Теодорович, и было непонятно, это его бас ещё звучит между зеркалами гор, или это ветер гудит в кронах сдавшихся сосен.

– Не могу больше… – выдохнула Ева в плечо Ады. Девочка обхватила холодными руками её лицо, заставляя посмотреть на себя, и тихо сказала:

– Немного осталось. Совсем чуть-чуть.

  Это было сказано с такой искренностью и осознанностью, что Ева поверила. Собрав все силы, она, еле переступая, пошла дальше, стараясь не думать о том, сколько ещё это будет длиться.

– «Эй, пошел, ямщик!..» – «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло…

  Вдруг вдали появились чьи-то очертания. Фигура быстро приближалась, становившись всё отчётливее и отчётливее. Это была женщина; уже опустившись на колени, Ева ползла ей навстречу, в надежде, что та её видит. Через некоторое время фигура приблизилась настолько, что ошибиться уже было невозможно – это была Мария. Она протянула к Еве руки, показавшиеся девушке в тот момент такими добрыми, нужными, и Ева, не совсем понимая, что происходит, с чистой совестью отдала ей Аду. Мария взяла её за ручку, и они вместе пошли в самое сердце метели. Ева осталась одна.

– Вьюга злится, вьюга плачет;

Кони чуткие храпят;

Вот уж он далече скачет;

Лишь глаза во мгле горят…

  Собравшись с мыслями, Ева попыталась подняться, но ветер с ненавистью откинул её назад. Гулкий удар прозвучал где-то в горах и волной рассеялся между снежными валунами. Вдруг то справа, то слева стали вырастать длинные столбы воздуха, взвивающие снег вверх. Подняв голову, Ева до того удивилась, что рассмеялась, как ребенок: это шли большие снежные слоны! Их тело полностью состояло из мелких белых мошек, быстро летающих туда-сюда, и, когда они опускали свои толстые, словно стволы деревьев, ноги, раздавался тот самый глухой удар, как при сходе лавины. Маленький слонёнок пробежал мимо, выпустив из хобота тонкую струйку снега, и вскоре потерялся среди сородичей.

– Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре…

   Стадо слонов ушло вперёд. Ева без сил откинулась на спину, и белое небо, словно мантия, раскинуло над ней свои длинные полы. Сердце бешено стучало, но в голове было пусто и спокойно, как во время кошмара, конец которого знаешь наперед.

– Не лежи на снегу – простудишься.

  Ухмыляющееся лицо «человека в окне» появилось перед остекленевшим взором Евы и тут же исчезло, чтобы снова заглянуть сбоку.

– Пить хочется. И спать.

– Спать? Могу сделать одеяло из снега – в этом я мастер. А если хочешь пить, то можно съесть снег.

– Не хочу я есть снег. Он грязный.

– Ну-ну, ты меня обижаешь, – в самом деле обиделся человек, обойдя Еву с другой стороны. – Мой снег самый чистый.

  Внезапная догадка пришла в голову девушки, и она, чуть повернувшись, заглянула ему в глаза:

– Так это на тебя жаловался Саваоф Теодорович?

– А он жаловался? – с интересом прищурился «человек в окне» и опустился рядом на корточки.

– Сказал, что «его слуги продолжают устраивать метель, несмотря на то что у него в такую погоду болит голова».

– Ничего не знаю. Она стояла сегодня по плану, – сказав это, он взмахнул обеими руками, и два столба снега взвились высоко в небо. – Знаешь ли, устроить такую грандиозную метель одному бесу не так уж и просто. Но ты посмотри на эти масштабы! Впечатляет, не правда ли?

– Впечатляет…

– Так что? Сделать тебе одеяло из снега?

  Не дождавшись ответа, «человек в окне» зачерпнул обеими руками горсть снега, подул на неё, и на Еву мгновенно обрушился сильный снежный поток, погребя под своей толщей её хрупкую фигуру.