Данное произведение является фантазией автора и не претендует на историческую достоверность

Россия, г. Волен

27 декабря

Ледяной ветер кружил крупные хлопья снега над крышей морга. Вьюга выла, играя в проводах, а раскачивающийся фонарь над крыльцом отрывисто скулил от холода. Столбик термометра стремительно опускался вниз. К вечеру он достиг минус двадцати четырех градусов, а стекла покрылись витиеватыми узорами. Здесь, на холме, где стояло одноэтажное здание морга, было холоднее, чем внизу. Зато открывался невероятно красивый вид на город, простирающийся до самого горизонта. Снег валил с шести утра до двух часов. Потом выглянуло солнце, а спустя час небо снова заволокло и маленькие кусачие снежинки стали предвестниками грандиозного снегопада. И растворился Волен в белизне снежного марева.

В теплом кабинете электронные часы отсчитывали время. Они показывали «16:16», а густые сумерки уже окутали город. Новогодняя гирлянда неспешно мигала на стене в коридоре. По радио из кабинета врачей доносилась негромкая песенка: «Если бы не было зимы, а все время лето…».

Вскрытий сегодня было мало, и сотрудники разбрелись кто куда. Врачи засели в кабинетах, корпея над экспертизами. В лаборантской кипела своя работа. Забава и Любица, хихикая, усердно вырезали снежинки из бумаги. Пожилая лаборантка, которую звали Аксинья Гордеевна, степенно печатала результаты анализов, согнувшись в три погибели и близоруко щуря глаза за толстыми стеклами очков. Она каждый раз сверяла напечатанное ею с листком в чуть подрагивающих руках, и по привычке колотила морщинистыми пальцами по клавиатуре, забывая, что это не печатная машинка.

Старший лаборант отделения Вера Федоровна шуршала мишурой и «дождиком» на складе, перебирая коробки со стеклянными елочными игрушками.

Марьяна наблюдала, как санитары Гриша и Дорофей собирают искусственную елку. За процессом следил их заведующий Горан Немилович, – похожий на огромного медведя, заприметившего улей. Сунув по-царски лапищи в карманы синей хирургички, он умудрялся хмурить брови и улыбаться одновременно. По характеру был строг, но справедлив. Его побаивались, но уважали. Высокий лоб заведующего поблескивал в свете гирлянды, а его хозяин подтрунивал над санитарами. Дорофей балансировал на скрипучей стремянке, которую заботливо поддерживал Гриша. За его правым ухом приютилась неизменная сигаретка.

Из тесной кладовки, именуемой гордо «склад», послышался стук и приглушенное кряхтение Веры Федоровны:

– Что б тебя, так твою растак! Все не слава богу…

– Марьян, подай-ка верхушку, – попросил Дорофей со стремянки. На его голове красовалась шапка-ушанка, «уши» которой топорщились в разные стороны. Девушка извлекла из коробки последнюю деталь и подала Дорофею.

– Решили, кто дежурит тридцать первого? – Спросил Горан Немилович раскатистым басом.

– Я дежурю, – отозвался сверху Дорофей, тряхнув «ушками» с распущенными завязками. Заведующий удовлетворенно кивнул. В этот момент раздался пронизывающий звон из зала приема трупов.

– Твою ма… – покачнулся на лестнице Дорофей, ухватившись обеими руками за лестницу, – Гриша, чтоб тебя, держи крепче!

– Извини, – виновато прогудел тот.

– Прими, – распорядился заведующий, обратившись к Марьяне. Кивнув в ответ, она толкнула ближайшую дверь, ведущую в секционный зал. Там, стоя у стола, Рагнар поспешно зашивал последний труп. Увидев уверенно идущую к помещению девушку, где стояли холодильники, спросил:

– Примешь?

– Да.

– Спасибо! – Обрадовался он и включил душ, чтобы обмыть тело.

В Бюро судебно-медицинской экспертизы, работа была отлажена, как швейцарские часы. Весь медперсонал строго знал свои обязанности. Лаборанты работали в регистратуре, проводили опознания, ассистировали на вскрытиях, принимали трупы, проводили гистологическую вырезку и делали много другой работы.

Санитары принимали, вскрывали, зашивали, бальзамировали, переодевали и гримировали трупы. Это было их поприще.

Врачи судебно-медицинские эксперты исследовали тела, писали заключения, ходили в суды и на допросы, ездили на конференции и придумывали поручения лаборантам.

В столь отлаженной работе была заслуга заведующего. Как настоящий хозяин, Горан Немилович всего за год создал полноценное, почти ни в чем не нуждающееся отделение. Он всегда готов был встать грудью на защиту каждого сотрудника, если возникали проблемы. А на провинившегося потом орал так, что черти вскакивали в аду и ничего не понимая, носились в панике, сталкиваясь рогатыми лбами.

В коридоре морга, у кабинетов, стоял мягкий диван для дежурантов, а на стене висел телевизор. В кухне располагались холодильник, микроволновка и электрическая плита. Каждый день на холм приезжала машина и привозила горячие обеды. Также, имелись стиральная машина и душевая кабина.

Жили они, не тужили. Работа кипела. Все готовились к предстоящему новому году.

Машина трупоперевозки тарахтела у ворот, а труповоз Трофим Магарычев, по прозвищу Магарыч, приплясывал в бледном круге качающегося на ветру фонаря. Марьяна распахнула ворота и ледяной ветер швырнул ей в лицо горсть снежинок.

– Здорова! – Поднял руку Троша. – Принимай. – Марьяна подкатила дребезжащую по неровно выложенной плитке каталку и спросила:

– Что там?

– Убийство. Сожитель зарезал, – она откинула черный пакет и увидела рыжеволосую худую женщину, из груди которой торчала рукоять столового ножа. Вся одежда в подсохшей крови – поди разбери одна там рана или несколько.

Праздничное настроение, гирлянды, снежинки на окнах и мишура сильно контрастировали с рабочей атмосферой. Но никто из сотрудников этого не замечал в силу привычки.

Глянув на стеклянные глаза женщины, попутно описывая одежду в журнал, Марья задумалась. Могла ли подумать эта женщина несколько часов назад, что нового года уже не увидит? В холодильнике у нее, скорее всего, припасены все ингредиенты для оливье. Традиционно она говорит своему сожителю, чтобы тот ничего не трогал – это на новый год! Она знает, в каком платье будет встречать праздник, какое основное блюдо подаст на стол. Что будет пить и какое желание загадает во время боя курантов. Скажи ей кто-нибудь несколько часов назад, что 31-го она будет не за столом, а в скованной льдом земле, она бы наверно пришла в ужас.

Смерть никогда не бывает вовремя, но совершенно точно знает, когда самое не время.

«Да какое тебе до этого дело?» – одернула себя Марья, поймав незваные мысли: – Просто выполняй свою работу».

Подписав и надев на труп бумажные самоклеящиеся бирки, она приняла от Троши толстую стопку документов. Сразу видно – следователь старался, описывал все подробности в протоколе. Поздравив Марью с наступающим, Троша прыгнул в машину на пассажирское сиденье, и умчался в лютую зиму вместе с напарником. А Марьяна несколько секунд любовалась сверкающим полотном снега под фонарем прежде чем заперла ворота.

Горан Немилович уже стоял в верхней одежде и раздавал распоряжения. Гриша с Дорофеем дружно кивали и улыбались. В конце Дорофей даже козырнул.

– Ну, я поехал, – заключил заведующий, заприметив Марью, – чего там? Опять переохлад?

– Нет, убийство.

– О, праздники начинаются… – прокомментировал Дорофей.

– Для некоторых они и не заканчивались, – изрек Гриша и принялся собирать лестницу.

– Я поехал, – коротко кинул заведующий. Раздался писк магнитного замка, снег со скрипом захрустел за окнами, постепенно отдаляясь. Начался праздник непослушания. Кто-то включил радио погромче. После новостей о предстоящих снегопадах и сильных морозах, загремела музыка. Гриша умудрился запутаться и порезаться о «дождик», проклял того, кто изобрел «эту бесполезную хреновину» и кое-как разложил украшение на ветки. Марьяна с Забавой и Любицей бережно развешивали игрушки, обсуждая, кто как встретит праздник. На складе чертыхался Дорофей, что-то свалил и получил взбучку от Веры Федоровны.