— Думаю, мы все боялись. Я-то уж точно. Разве что Денис нет! Он на всё прыгает, лишь бы располовинить. — они посмеялись. — Не сто́ит уходить раньше времени Мария Ивановна. Будьте рядом, помогайте столько, сколько возможно. — она улыбнулась.

— Хорошо, внучок, буду жить столько, сколько смогу. — пообещала она.

К ним подошёл человек и сказал.

— Командующий! У нас, кажись, неприятности!

— Что случилось? — спросил Пуля.

— Точнее, не у нас, похоже, у европейцев, четвёртый убитый был американским, а вот пятый…

— Точнее!

— Взгляните на рейтинг.

Пуля открыл рейтинг и увидел, что первые три номера остались без изменения, а вот четвёртым уже был Делитель, а Василиса была седьмой. Он взглянул рядом на топ десять мира и не увидел на седьмом месте немца.

— Они погибли. — констатировал Пуля. — Извините Яга.

Алмат двинулся в сторону палатки штаба. Возле неё бегали бойцы, не зная, что делать. Он вошёл в палатку.

— Есть сообщения? — спросил Пуля.

— Да, с нами связались. Половина их топов погибла и наши тоже. — сказал Менделеев.

— Я уже видел рейтинг. Куда интереснее, что будет делать сам некр. Он ведь один остался. Мы на поле разговаривали с ним. Они более чем разумные.

— Понятие не имею. Я знаю столько же сколько и ты. Куда интереснее, что будут делать европейцы. Нужно скоординировать действия. Возможно, придётся помочь. — ответил алхимик.

— Рейтинг мира изменился, Сэр.

— Что? — недоумённо сказал Дмитрий Иванович. Они открыли рейтинг вновь.

— Пятая строчка! Они с ума сошли! — сказал Пуля.

— Это точно, но скорее они в отчаянье! — прямо на их глазах на девятой появился ещё один.

— Открыть топ двадцать! — приказал Пуля и они наблюдали, как европейские имена заполняли рейтинг.

— Нет, они всё-таки свихнулись. — сказал уже Менделеев.

— Скажите, Дмитрий Иванович, что хуже для Европы бушующий некромант или топы психопатов, маньяков и убийц, выпущенные на свободу, которые убили тысячи людей ради опыта.

Йозеф Карлсен сидел в тюрьме уже долгие пару лет. Когда в мир пришла система, он был одним из тех, кто начал бушевать в этом мире. Йозеф почувствовал свою силу, особенно когда получил великое оружие. Он понял, что судьбой ему уготовано из офисного клерка, стать великим воином! Нет, не воином, богом! Сам молот Тора, пришёл ему в руку, и он поднял его доказав, что достоин, вершить судьбы. Он уничтожал любого, кто хотя бы чуть-чуть ему перечил, ведь слово бога — закон, а каждый, кто трусил и не шёл в бой, подвергался его гневу. Эти люди не достойны пребывать в Валгалле. Царство Хель, их обитель.

Он был намного сильнее всех остальных, даже система признавала его как топ один мира. В момент, когда вектор поменялся и пришло новое дополнение. Он продолжил своё шествие, пока не встретил истинную сущность, сравнимую с мощью самого Сурта. Некромант стоял напротив него, и они сражались один на один. Так как все, кого Карлсен считал союзниками, бежали. Он пал, но смог уйти. Он был настолько ослаблен, что те, кто были… точнее, притворялись его товарищами, заперли его. Он был даже не против. Ведь в тот день, он должен был умереть, а так как он отступил, то заслуживал кары. Даже сейчас он не сбежал, если бы с него сняли наручи, блокирующие систему.

Теперь он ждал часа искупления. Йозеф молил Асов о знаке, но боги молчали.

— Они гневаются на меня! Неужели я никогда не заслужу искупления! — выкрикивал Карлсен, почти каждый день.

И вот знак пришёл.

— Приветствую тебя Йозеф или тебя нужно звать Тором? — спросил человек по имени Ларс.

— Это не имеет значения. Мой позор искупит только кровь.

— Это ты точно подметил. Карлсен, ты ждал знака? — спросил его Ларс. Йозеф поднял голову. Ларс открыл клетку и присел рядом с лежавшим на полу богом. — Помоги мне Карлсен, и ты будешь искуплен. То, что случилось два года назад, это нужно исправить. Пришло время!

— Что нужно делать?

— Твоя сила — это сила данная Скандинавии, ради её величия. Помоги вернуть власть древним конунгам, и тогда твоя душа заслужит путь в Валгаллу, но прежде нужно разрешить ошибку двухлетней давности.

— Некромант!

— Да, теперь ты будешь не один, Тор. У тебя будут соратники. Только доверься мне, а я буду служить тебе! — сказал Ларс и, склонив голову, улыбался.

— Да это знак! Спасибо отец! — он посмотрел в небо! Так и не понятно благодарит он своего почившего отца или самого Одина.

Беловолосый мужик лет 40–50 приседал в своей камере. С кандалами это было не очень удобно, но он старался держать форму. Напротив, него сидел жилистый негр.

— Тебе не надоело заниматься этой глупостью?

— Ни сколечко Батист! Когда мы выйдем отсюда, это пригодится.

— Мы не выйдем отсюда, да и эта хрень отключает систему. Статы не качаются. — указал Батист на кандалы.

— И тем не менее я верю в лучшее, друг мой. — ответил беловолосый.

— Знаешь, что Леон, если ты меня вытащишь, я как мои предки, буду служить тебе верой и правдой, зуб даю.

— Мелко играешь Батист. Может, хер свои поставишь.

— Да пошёл ты!

Они услышали шаги, к ним подошли пять человек.

— Смотри Батист у нас сегодня гости! Уж прости мой друг Готье, но нам нечем тебя угостить. Разве что ты не хочешь сцедить немного майонеза или шоколадной пасты. — посмеялся Леон.

— Хватит паясничать, де Лакруа. — сказал Готье. — У нас дело.

— Вам нужно что-то украсть. В этом я мастак, но не думал, что подобное, может понадобиться инспектору французской полиции.

— Это уже не имеет значения. Скажи, ты хочешь на свободу? — спросил Готье, а Леон прищурился.

— Серьёзно! Батист удача улыбнулась мне! Я не вижу ни морщинки, которая бы показывала, что многоуважаемый инспектор шутит!

— Серьёзно, нам нужна боевая мощь, а ты был силён.

— Интересное утверждение про был. Я здесь уже три года. Всё сильно поменялось?

— Ты слышал об обновлении?

— Да.

— Так вот твари нам мешают.

— А-а-а-а! Вон оно что! Вам нужен мусорщик. Что улочки грязные стали? По Парижу уже не походишь, чтобы о чей-то труп не споткнуться? — рассмеялся Леон.

— Заткнись! Ты поможешь или нет?! — выпалил злобно Готье.

Леон прыгнул на сетку, отчего в испуге полиция отпрянула назад.

— Ты забыл о манерах Готье! Ты меня за дебила держишь? Если пришёл сюда, значит, дела твои воняют так, что даже в сортире, в котором гадят мимо унитаза и то запах лучше. Неправильно ты о помощи просишь фараон херов. Ты кланяться мне должен, а я на тебя поссу, а ты спасибо скажешь, понял!

Губы Готье тряслись. Он не знал, что сказать. Полицейский с тяжестью проглотил слюну.

— Пожалуйста, месье де Лакруа, нам нужна ваша помощь. Не могли бы вы оказать содействие? Мы будем очень признательны. — сказал Готье и упал на колени.

Леон сначала хмыкнул, а потом дико заржал.

— Твои дела даже хуже, чем я думал Готье. Ну что же это уже лучше. Батист разве я могу отказать в столь вежливой просьбе. Главное манеры Готье, главное манеры! А теперь снимай с меня кандалы сучонок, а потом мы посмотрим, что мы можем сделать друг для друга! Ах да, первое чтобы я хотел это чтобы кандалы сняли и с моего друга Батиста, так что я надеюсь и вы помните наш уговор. — посмотрел де Лакруа на негра.

— Ну ты, я пошутил. — испуганно сказал Батист.

— Но — но, месье! Вас никто за язык не тянул, но учтите, я возьму не ту ставку, которую предложили вы, а ту, что предложил я. — ехидно сказал Леон.

— Твою мать, ладно выпускайте. — сказал Батист, не зная радоваться ему или плакать.

Спускаясь глубоко в темницу катакомб, девушка опасливо смотрела по сторонам. Пусть и была в сопровождении охранников. Когда они прошли по коридору подземелья, они встали возле темницы. На стене висел человек, чьи руки были прикованы к стене кандалами, а его рот был закрыт маской и явно не дававшей тому говорить.