Майозубов устало оглядел кухню и, к своему величайшему изумлению, отметил, что на столе стоят два наполненных водкой стакана, а на одном лежит шоколадный батончик. Эта маленькая ритуальная деталь невольно намекала, что тут чьё. «Опять долбанный призрак Е.Б.Н.», – зло вздохнул Аристарх и решил, что в этот раз обязательно разберётся в том, что происходит. Поэт отчётливо понимал, наполнить стаканы было просто некому, ни он ни Оля не выходили из спальни, входную дверь Аристарх лично запер, а Ельцин по-прежнему представлялся лишь больной проекцией отравленного алкоголем мозга.

Казалось, понять происходящее можно только одним способом – выпить стоящий на столе стакан, что в тот момент представлялось вполне логичным. Майозубов вполне лояльно принял своё лёгкое сумасшествие, считая подобное вполне достойным свойством присущим гениальным поэтам, поэтому встреча с нахальной галлюцинацией совершенно не пугала. Так же хотелось узнать о ситуации побольше и опять же, все эти странности, которые невозможно объяснить даже помутнённым рассудком. Ведь правда, кто наполнил стаканы водкой? Ну, действительно, кто?

Аристарх с опаской подошёл к столу, сел на стул и сосредоточенно выпил. Затем, медленно прикрыв веки, терпеливо подождал, когда упругая волна опьянения даст о себе знать, а потом, распахнув глаза, увидел кривляющегося Ельцина. Бывший гарант Конституции мерзко улыбался и медленно вливал в себя алкоголь. Выпив, Борис Николаевич упёрся взглядом в стол и стал упоённо рассказывать о гомосексуализме, то и дело употребляя слова норма и парад. Сильно опьяневшего поэта, по совершенно непонятным причинам, вдохновила эта пошлая и слишком уж срамная речь, а затем, к вящему удивлению, искренне показалось, что парады гомосексуалистов – отличная идея. Однако, несмотря на весь этот, казавшийся положительным, бред, где-то в глубине души, другая часть натуры, временно ушедшая на второй план, настойчиво привносила диссонанс в благостное понимание такого рода свобод. Нечто знакомое, но почему-то плохо осознаваемое, истерично кричало: «Не верь ему – это зло»!

– Что со мной происходит? – собрав волю в кулак, твёрдо спросил Аристарх.

– Блямб-дерлямб, – хихикая ответил Ельцин.

– А точнее? – не унимался молодой человек.

– Понимаешь, ты поэт, а поэт вмещает в себя весь мир, поэтому, когда ты трезвый, ты классический патриот и традиционалист, а когда пьяный, на редкость фанатичный либерал и глобалист.

– И что делать?

– В твоём случае, ничего, блямб-дерлямб.

– А если совсем не пить?

– Тогда, блямб-дерлямб, ты не сможешь быть поэтом.

– Но я не могу не быть поэтом, – почти прокричал отчаявшийся Аристарх.

– Тогда, блямб-дерлямб, это твой путь.

– Какой путь? – будто не расслышав, нервно переспросил Аристарх.

– Твой, блямб-дерлямб, – коротко ответил Ельцин и бесцеремонно растворился в пространстве.

Майозубову показалось, что важный разговор между ним и призраком получился слишком уж коротким, ведь осталась куча незаданных вопросов. С другой стороны, часы прямо указывали на то, что стрелки пробежали минимум два оборота. «Странно, но такого просто не может быть», – осознав нелогичное течение времени, удивился Аристарх. Потом нахлынули совсем неприятные ощущения, ведь, чем больше трезвел великий поэт эпохи, тем сильнее проявлялось отрицание гомосексуализма и прочей около демократической шелухи. Так же быстро улетучивалось восхищение либеральной свободой, как будто розовые очки псевдолюбви к человечеству рассыпались прямо на переносице. «Что, сука, за путь»? – возмущённо промычал Аристарх, с трудом вспоминая несвязную присказку Ельцина. Но как бы он не старался, от присказки вспомнилось только одно слово – «дерлямб». Затем сильно уставшее сознание соединило повисший на губах «дерлямб» и понятие «путь» в одно предложение, превратив нечаянное озарение в звонкое словосочетание «Дерлямбовый путь», а жизнь величайшего поэта современности в следование по этому тернистому пути.

Глава третья. Утро новой жизни.

На столике пронзительно зазвонил культовый «Нокиа» 3210, Оля, скинув одеяло, протянула руку, чтобы ответить. Аристарх с трудом открыл глаза и первую минуту не понимал, где находится. «Я уже приехала в Москву», – говорила кому-то Оля, а Майозубов почему-то вспомнил неуклюжего Ельцина. Когда девушка закончила разговор и упала головой на подушку, молодой человек, не теряя времени, бесцеремонно улёгся сверху, реализуя неписанное право на бестолковый утренний секс. «Аристарх, прекрати, у тебя, ну слишком уж большой, я устала», – попыталась сопротивляться девушка, понимая, что ей светит ещё одна бессонная ночь, правда по другому адресу, и хотела дать телу хоть немного отдохнуть. Впрочем, игривая природа быстро одержала верх над девичьей расчётливостью и Ольга, провалившись в омут похоти, безвольно стонала, испытывая невероятное чувственное наслаждение.

Аристарх с утра предпочитал недолгий секс, поэтому уже через полтора часа стоял под душем и чистил зубы, думая над тем, что его жизнь изменилась раз и навсегда. Пришло полное принятие произошедшего и уже совсем не хотелось разбираться во вчерашних видениях, отделяя настоящее от проекции пьяного сознания. Гений ещё толком не понимал себя и свою новую особенность, а расслабленное тело приятно вибрировало и требовало еды. К его удивлению, самочувствие оставалось вполне приличным, голова почти не болела и поэтому, несмотря на лёгкую слабость в ногах, он отправился на кухню варить кофе. Ночь подарила некоторое вдохновение, отчего родились слегка ироничные строки:

Пространство дарит поэтам принцесс,

Как лучики солнца цветку,

Пусть будут женщины,

Поутру…

Подобные кофе глотку…

Стихи показались Аристарху совсем не блестящими, но крайне подходили к только что приготовленному напитку. Поэт улыбнулся и записал их в тетрадке, которая не случайно валялась на столе, ибо была предназначена абсорбировать капризное вдохновение гения.

– Тебе с молоком кофе или без, – обратился Аристарх к вошедшей на кухню Оле.

– С молоком, – коротко ответила та и кокетливо поправила полотенце на мокрых волосах.

– У меня есть фен, – участливо предложил молодой человек.

– Хорошо, но сначала кофе.

– Ладно, как скажешь.

– Кстати, хотела с тобой поговорить, – немного изменив тон голоса, продолжила беседу девушка.

– Вот это да, – усмехнулся Майозубов.

– Прекрати, я серьёзно. Просто хочу тебе сказать, что произошедшее ночью – это не повод для отношений.

– Ну само собой разумеется, могла бы этого даже не говорить.

– То есть, наша ночь для тебя совсем ничего не значит? – немного обиделась Оля.

– Ну почему совсем ничего, я поэт, для меня секс с поклонницами – часть образа и лучший способ обрести вдохновение…

– Не слишком ли ты самоуверен?

– Ну не знаю…

– Мне вот кажется, что так может рассуждать только самовлюблённый козёл…

– А ты обычная шлюха, – зевая парировал Аристарх.

– А ты, идиот! Когда у тебя ещё будет такая красивая девушка, как я? – искренне возмутилась Оля.

– Да прямо сейчас, – уверенно произнёс Аристарх и отнёс сопротивляющуюся девушку в спальню.

За окном плыл чудесный солнечный день, поэтому расслабленный народ, лихо отгулявший новогоднюю ночь и напрочь проспавший первый день года, понемногу выползал на улицу, горожане радовались холодному зимнему солнцу, миллениуму и вовсю строили планы. Молодые люди, реализовав очередную волну страсти, пили кофе прямо в кровати и пускай напиток давно остыл, его вкус приятно раздражал язык и бодрил, они удовлетворённо молчали, и каждый что-то решал внутри себя. Ольга думала, что ей пора собираться и уходить, но не предпринимала никаких действий, а Аристарх неторопливо размышлял о фразе записанной ночью в тетрадке, странное сочетание «Дерлямбовый путь» наполняло сознание новыми смыслами, хотя внутри растревоженной души понемногу выстраивался «железный занавес».