В это время начало темнеть и отпадала последняя возможность, хоть и на незначительное расстояние, наблюдения. И совершенно неожиданно для 2-го батальона по нему была открыта стрельба с тыла, куда только что отводились пленные.

В цепи батальона оказался полковник Тимановский.

– Он показался нам каким-то великаном-рыцарем, – записал подпрапорщик Сербинов, – он спокойно приказал нашей лежащей цепи рассчитаться на «первый-второй» и скомандовал: «Вторые номера встать! Кругом! Вперед!»

Перед идущей назад цепью вторых номеров оказались толпы красных. Их смяли штыковым ударом, никого не беря в плен. Но в высокую пшеницу, откуда неслись крики: «Товарищи, сюда! За мной!» – и слышно было движение многих людей, цепь не вошла.

А тем временем красные, выйдя на полевую дорогу, ведущую на станцию, повернули по ней. Эта дорога шла между участками 2-го и 3-го батальонов, которые и заметили бегущие к станции толпы красных. Под перекрестным огнем эти толпы полегли на ней и лишь какой-то части их удалость достичь станции.

Бой у станции стихал, а марковцы продолжали лежать в цепях не более как в версте перед ней. Что происходит – никто не мог себе представить. Полковник Тимановский куда-то уехал. И только через короткое время было получено приказание: батальонам сосредоточенно оставаться на месте, выслать разведчиков и – особое внимание за правым флангом.

Донесения разведчиков говорили: бронеавтомобили красных, висевшие на правом фланге, ушли; красные оставили свою позицию перед станцией; в станционном поселке, на его восточной окраине, не обнаружено противника; и наконец – в районе вокзала встречены разведчики 2-го Офицерского полка.

Но и на эти донесения следовало приказание: оставаться на месте. Недоумение! Вообще какой-то странный бой.

Такое же чувство испытывали и бойцы 1-го батальона, не видевшие перед собой противника, обеспечивая правый фланг всей операции. Батальон выступил из станицы Тихорецкой по дороге, обсаженной редкими вербами, через какие-то гати. Влево, очень близко, за буграми, начался бой, но он стих раньше, чем батальон без выстрела вышел на полотно железной дороги в 3—4 верстах севернее станции. Батальон оседлал железную дорогу фронтом на север и завернул фланги на запад и в то же время выставив караулы на восток и на юг. Такое построение действовало на нервы. Одиночные выстрелы раздавались кругом. Но бой уже стих. Никто не знал, что же произошло. Все сгорали от любопытства.

2 июля. И только утром полк генерала Маркова перешел и стал на квартиры на северо-восточной окраине поселка станции, а Кубанский стрелковый полк – на северо-западной.

Поселок и станция Тихорецкая, видимо, были забиты войсками красных, т. к. решительно всюду оставались их следы. Это подтверждали и жители. На железнодорожных путях красными были оставлены три бронепоезда и много составов, порожних и нагруженных военным имуществом, десятками орудий, ящиками с патронами и снарядами, даже один аэроплан. Повсюду валялись трупы убитых красноармейцев.

Странным и непонятным казался для всех минувший бой. Постепенно выяснились его подробности. 3-я дивизия наступала по обе стороны железной дороги, 2-я – левее ее, обходя станцию с запада, 1-я – с востока и, в сущности, в лоб противнику. Жестокое сопротивление встретил Кубанский стрелковый полк. Он ударом в штыки ворвался в окопы красных, но те, с поддержкой своих бронеавтомобилей, контратаковали, также в штыки. Кубанцы подались назад. Им на помощь пришел эскадрон 2-го конного офицерского полка и бронеавтомобиль, но и это не сломило сопротивления красных. И только то, что части 3-й дивизии влево от кубанцев ворвались на станцию и оказались в тылу у красных, заставило последних отходить, но не к станции, а в сторону. Это они оказались в тылу у взявших первую линию их обороны марковцев. Сотни заколотых красных остались лежать у своих окопов.

Как и кубанские стрелки, отлично действовала с ними 1-я батарея. Командир стрелков несколько раз благодарил ее и в отдельности 4-е орудие поручика Боголюбского, уничтожившее бронеавтомобиль красных.

«Если принято утверждать, что исход боя зависит иногда от самой незначительной боевой единицы или даже от маленькой группы, то этой группой в настоящем бою явилось 4-е орудие», – сказал он.

Большие потери понесли стрелки, но у марковцев они не превышали 40 человек.

При наступлении на станцию Тихорецкая 1-я Инженерная рота оставалась в тылу армии и ее задачей было немедленное исправление железнодорожного пути, установление телеграфного и телефонного сообщения и обеспечение тыла.

Вечером первого же дня на станцию Тихорецкая из Торговой прибыл эшелон с добровольцами на пополнение армии. 87 офицеров было назначено в полк генерала Маркова.

– Господа офицеры! – обратился к ним полковник Тимановский. – Я могу сказать вам только одно: вы будете служить в 1-м Офицерском генерала Маркова полку, в его 8-й роте, и это должно говорить вам о многом. Желаю вам всего наилучшего!

Наконец-то в Тихорецкой все роты обзавелись трофейными походными кухнями, необходимыми хозяйственными повозками и лошадьми к ним. Кухни задымили и в определенные часы развозили по своим частям пищу.

В Тихорецкой же 1-я отдельная батарея развернулась в дивизион, получив 3 орудия и сформировав 2-ю батарею, одно орудие которой было поставлено на железнодорожную платформу для борьбы на железных дорогах.

От станции Тихорецкая Добровольческая армия начала наступление по трем направлениям: 1-й дивизией на север, в тыл Сорокинской армии, 2-й – на юг, в направлении на ст. Кавказская, и 3-й – на запад, в направлении на город Екатеринодар. Дивизии расходились, чтобы самостоятельно выполнять свои задачи.

Весьма трудная задача легла на 1-ю дивизию: если не заставить, то принудить армию Сорокина в 30 тысяч бойцов, которую не коснулись последние бои и лишь частично испытавшей силу Офицерского полка у Кагальницкой, оставить занимаемый ею район. Дивизии, наносящей удар в тыл, должны содействовать: бригада генерала Покровского справа и дивизия генерала Эрдели слева.

3 июля. Генерала Маркова и Кубанский стрелковый полки по железной дороге переехали и расположились в станице Ново-Леушковской.

4 июля полки пешим порядком выступили далее на север. В пути их застал ливень с сильнейшим ветром. Стало темно, как ночью. Вода била в лицо и заставила людей и лошадей повернуться к ней спиной и крупами. Мгновенно все промокли до нитки и стояли по колено в воде. Так продолжалось минут десять. Туча пронеслась, и снова засияло жаркое солнце. Но дальнейший путь по черноземной грязи был уже труден.

К вечеру полки с боем заняли обе станции: Сосыка и станицу Павловскую.

5 июля. Марковский полк стоял на позиции, седлая жел. дор. на Ростов, имея свой резерв за правым флангом, т. к. вправо красные значительными силами занимали хутора и находились лишь под наблюдением 1-го конного Офицерского полка, наконец присоединившегося к своей дивизии.

Неприятный случай произошел с 7-й офицерской ротой. Она занимала позицию по невысокому хребту, впереди которого, на склоне, в полях кукурузы, залегли красные. Последние стреляли редким, но метким огнем. Несколько офицеров были ранены. Невидимость противника и его огонь настолько расстроили нервы офицеров, что они в какой-то момент вдруг не выдержали и бросились бежать, оставив даже своих раненых и орудие, ехавшее занять позицию и застрявшее в грязи. Но эта моральная неустойка продолжалась несколько минут. Офицеры быстро вернулись назад. А противник даже и не пытался выйти из кукурузы на хребет, на, казалось, лучшую для него тактическую позицию. Глубокое смущение пережили офицеры.

6 июля. Дивизия перешла в наступление: Кубанский стрелковый полк западнее железной дороги, с задачей занять в этот день станицу Михайловскую и близлежащие хутора. Полку генерала Маркова занять ст. Крыловскую и находившуюся более 10 верст восточнее ее станицу Екатериновскую.