А куда он может еще идти? Здесь на берегу кроме этого жилого дома больше ниќчего нет. Надо выждать какое-то время, чтобы он вошел в дом. Тогда можно спокойно добраться до стены дома и уже находиться под его защитой. Сейчас не то время, чтоќбы я был раскрыт. Надо ненадолго затаиться, замереть. Я почти нашел его логово. Именно логово! Ведь он не человек. Он зверь!

  С этой мыслью Горьев, сложив руки крестом на груди чтобы не больно удариться об землю, упал в сухую пыльную траву лицом вниз.

  3

  Когда Горьев поднял голову над землей, то человека уже не было видно. В одном из трех окошек домика горел тусклый свет. Двухскатная черепичная крыша домика также освещалась светом луны. Пригибаясь к земле, Горьев быстрыми шагами стал приближатьќся к бараку. Он понимал, что стоит в данную секунду маньяку выйти из дома, как Горьев будет мгновенно раскрыт. Время движения до домика превратилось в вечность. "Нет, только не сейчас". - Билась одна единственная мысль Горьева. - "Мне надо успеть добќраться, чтобы спрятаться в тени дома".

  Вот уже он может видеть бревенчатый сруб дома, оббитую черным дерматином входную дверь. Дом напоминает заброшенное строение, и в то же время, видно, что в нем кто-то живет. На входе в дом стоит пустая развороченная собачья будка, валяются пустые пластиковые пивные бутылки.

  Если это место, где живет это чудовище, то тогда зачем свою последнюю жертву он сделал в тридцати минутах от своей обители? Это не целесообразно для опытного маньяка. Почему он пренебрег осторожностью? Или он уже обнаглел до крайќности от своей безнаказанности, что стал убивать в своем районе, не утруждая себя вылазками в другие части города?

  Все эти вопросы толкали Горьева узнать личность убийцы. Распирающее человечеќское любопытство заставляло его войти в дом и познать сущность этого монстра-человека. Он понимал, что подвергает себя неимоверной опасности. Каждое неосторожќное движение может обернуться для Горьева смертью. Он прижался спиной к стене дома и постарался перевести дыхание. Ощущая спиной неровные бревна, он осмотрел свою пыльную одежду и испачканные в земле ладони. "Что я здесь делаю?", - еще раз подумал Горьев и осторожными боковыми шажками стал пробираться к единственно освещенному окну дома. Сердце молотом стучало в груди и ему показалось, что от этого стука шатается стена дома, к которой он прижался всем телом. В голову полезли совершенно неуместные глупые мысли о том, как он будет объясняться супруге за свой внешний вид и поздний приход домой, о том, что завтра после лекций в университете он собирался встретиться с однокашником, попить разливного пивка в баре напротив центрального универмага.

  Подойдя вплотную к оконной раме окна, из которого лился свет, Горьев останоќвился. Внезапно ему представилась страшная картина: он заглядывает в окно, а из-за заќпыленного стекла на него спокойно смотрит лицо сонного маньяка. Затем тот начинает улыбаться, и Горьев понимает, что он не может бежать, ноги сковывает страхом. Он отоќгнал от себя эту фантасмагорическую картину, но понял, что заглянуть в окно дома ему уже не хватит смелости. Ясно было одно - хозяин дома находится в этой освещенной комнате. Простояв несколько минут в неподвижной позе, Горьев стал также, прижавшись спиной к стене, продвигаться в сторону входной двери дома.

  Что я здесь делаю? Что мной движет? Не разум и не мысли ведут меня, только желания. Всеми людьми движут желания. Вначале возникает желание, потом мысли. Так говорят многие восточные религии, так говорит учение каббала. Что бы мы не делаќли, всегда вначале возникает желание. Затем мы включаем свои мысли и начинаем всеми доступными средствами добиваться поставленного желания. Сейчас у меня возникло желание познать кто это чудовище, что он такое, для чего он все это делает, и вот я здесь. А может мое желание - не познание? Может быть это что-то другое?

  Дверная ручка входной двери отдавала стальным холодом, давая поќнять о недоброжелательности хозяев дома. Горьев правой рукой обхватил ручку и напряг мускулы руки. Неизвестно, как поведет себя входная дверь. Может громко скрипнуть, а может и открыться беззвучно. Поэтому Горьев медленно подошел к двери и левым плечом навалился на нее всем телом. По замыслу Горьева, если дверь и скрипнет, то основной звук от двери перейдет в его тело, где и затухнет. От черного дерматина двери пошел неприятный затхлый запах, но Горьев попытался подавить в себе нарастающее чувство тошноты. "Нет, не тошнота это. Мой кишечник может в любую минуту взорваться", - поќдумал Горьев и слегка надавил на дверь. Скрипа не было. Дверь поддалась с глухим тихим хлопком, как будто вакуум дома нарушился, и помещение дома стал заполнять воздух.

  Он бы не смог услышать такой тихий звук. Если дверь открывать медленно, то посторонний звук в старых дверных петлях будет услышан, но если это сделать быстро, то звук открывания слышен не будет.

  Почувствовав, как в висках начинает пульсировать, Горьев быстрым движением открыл дверь. Темнота коридорного пространства взглянула на Горьева своей таинственќностью и настоящим страхом. Темнота, словно дикое животное, которое застали врасплох, могла кинуться на него и перекусить Горьеву горло. Но этого не произошло. Странный запах горючего химического вещества сразу ударила в нос. Горьев долго всматривался во мглу коридора, пока контуры и габариты помещения не приобрели свои реальные формы. Уже зайдя на порог, также беззвучно, боясь наступить на половицы, он отметил для себя пути отхода. В случае, если из комнаты в конце коридора кто-то (кто-то!) выйдет, Горьев разворачивается и со всех ног убегает через еще открытую дверь.

  Какое счастье, что в доме нет ни кошки, ни собаки. Какое счастье!

  Он попытался замереть в пространстве, не наступая и не шевеля головой. Любой, воспроизводимый им звук, даже хруст суставов, может стать для него последним. Не поќворачивая головы, Горьев постарался одними глазами рассмотреть внутреннее убранство коридора.

   Это была небольшая комната, смахивающая по большей степени на мастерскую слесаря или плотника. Стены обшиты не струганными досками, лампы в коридоре не быќло. Днем, скорее всего, хватало естественного света, льющегося из метрового окна, распоќложенного на стене рядом с входной дверью. Справа к стене был прибит самодельный верстак, представляющий собой четырех сантиметровую доску. На доске были закреплены пара тисков. Все инструменты: рубанок, деревянные и металлические молотки, ящик с гвоздями, поломанная ножовка, всевозможные напильники и плоскогубцы кучей были наќвалены на верстаке. Хаотичное размещение инструментов не предполагало, что на этом верстаке, кто-то ежедневно трудится. Создавалось впечатление, что все эти предметы быќли выложены специально для отвода глаз. Над верстаком также на гвоздях висели инстќрументы, закрепленные между обыкновенными вбитыми в стенку двухдюймовыми гвозќдями. Слева, вдоль стены стояли две двадцати литровые канистры. Горьев наклонился и провел пальцем по крышке одной из них. Он поднес руку к лицу, и вдохнул в себя едкий керосиновых запах.