– Вот, я вам, супостаты германские! Я покажу, как безобразничать! – грозил кулаком вслед улетающему после неудачной бомбежки вражескому аэроплану Силкин. Солдаты в строю, только покатывались со смеха от подобных ругательств.

– Ты его лучше по матери пошли, так злей получается! – смеясь, советовал худощавый рядовой Бражников.

– Вот-вот, а еще лучше крепкое словцо прибавь к своему ругательству! – подхватил рядовой Ибрагимов из Казани.

– Да, ну вас, похабное слово не только врага очернит, но и меня замажет! – зло ответил ездовой и замолчал. Воздушный налет был вчера, а сегодня колонна военнослужащих старалась быстрее очутиться в расположении гарнизона крепости Осовец. Регулярные войска противника были уже рядом и следовало быстрее закончить марш.

– Что-то идем-идем, а все никак не придем! – недовольно пробурчал рядовой Смирнов.

– Разговорчики в строю! – сердито оборвал солдата прапорщик. Он и сам желал быстрее оказаться в конечной точке маршрута, и реплика солдата была отображением его мысли.

Вдалеке показалась возвышенность, а на ней угадывались серые бетонированные сооружения и защитные валы. Двухэтажные форты с узкими щелями пулеметных расчетов грозно преградили путь колонне. Перед первым фортом был широкий ров, заполненный водой. Толщина валов у основания была примерно пятьдесят метров. Сама крепость по виду напоминала неправильный шестиугольник. Главные боевые позиции располагались на двух валах. Внутренний для артиллерии, а внешний для стрелков-пехотинцев. Впереди крепости на удалении, располагались три траншеи пехотинцев. Над одним из фортов гордо развевался русский флаг с орлом.

– Братцы, кажется пришли, вон форт уже виден! – показывая указательным пальцем в сторону возвышенности, проговорил Иван Смирнов. Колонна заметно ускорила шаг.

– Ничего себе, сколько там понастроено! – невольно воскликнул рядовой Ибрагимов, вглядываясь в величественные бетонированные сооружения.

– Слушайте, братцы, краткую информацию про крепость Осовец, – начал говорить молодой поручик Милявский, обращаясь к солдатам. – Крепость Осовец, расположенная в пятидесяти километрах от города, была основана в 1795 году, после вхождения польских территорий в состав Российской империи. Сооружения строились с целью обороны коридора между реками Неман и Висла. Здесь важнейшие стратегические направления на Петербург – Берлин и Петербург – Вена. Строительство различных фортификационных сооружений в самой крепости и вокруг неё велось более ста лет, – стал неторопливо рассказывать офицер. – А еще, крепостные укрепления по плану русского генерального штаба были созданы для защиты переправы через реку Бобры. Транспортный узел в Белостоке нуждался в охране от германского удара с севера Восточной Пруссии. Главной задачей защитников крепости было преградить противнику близкий путь на Белосток, вынудив вести осаду цитадели или искать обходные пути. Взятие города открывало бы врагам дорогу на Вильнюс, Гродно, Минск, Брест. Это был кратчайший путь в Россию. Обойти крепость с флангов невозможно, потому что она контролировала всю округу. В окрестностях местечка находятся топкие болота, нет дорог и мало селений! – как профессиональный гид, дополнил молодой поручик. Солдаты с интересом слушали офицера, не перебивая вопросами. – Там целый подземный бетонированный город и поэтому нам не страшна никакая артиллерия и аэропланы! – закончил Милявский.

Через несколько минут колонна военнослужащих прошла две линии траншей и вошла в укрепленный район крепости Осовец.

«Последним в колонне следовал солдат первого года службы, Николай Афанасьевич Рогожкин. Это был я! Задумчиво глядя перед собой, я вспоминал прощание с женой Настасьей», – сказал ветеран и полез в карман за платочком. Провожая мужа на войну, она участливо заглядывала ему в глаза и все твердила:

– Чувствую, не скоро мы встретимся, дружок!

Успокаивая жену, я тогда не знал, что судьба преподнесет мне страшное испытание.

«Ну, Слава Богу, приехали!» – устало проговорил ездовой, Захар Силкин, останавливая лошадь. Из-за горизонта красным диском поднималось солнце. Начинался новый день, одиннадцатое сентября 1914 года.

– Колонна, стой, командиры взводов, ко мне, личному составу разойтись! – лихо отдал команду поручик Милявский. – Господа прапорщики, занять казарму и разместить личный состав. Дать солдатам два часа для отдыха. Выставить наряд по роте. Следующее построение через два часа перед казармой! – проинструктировал поручик.

Прапорщики разошлись по подразделениям, а Милявский отправился на доклад к командующему гарнизоном крепости, генерал-лейтенанту Карлу Шульману. Входя в здание штаба, он предъявил документы часовому и поднялся на второй этаж. Здесь, другой часовой также проверил его документы и возвращая их произнес:

– Вам нужно пройти прямо до поворота направо, а там вторая дверь.

Подходя к нужному кабинету, Милявский отметил чистоту в коридоре и какую-то домашнюю атмосферу. Навстречу ему проходили офицеры штаба и вольнонаемные сотрудники. Пару раз он видел молодых женщин, видимо секретарей, которые выходили из кабинетов. На лицах гражданских не было страха о надвигающейся армии немцев к крепости. Все вольнонаемные спокойно работали в штатном режиме. Наконец поручик остановился у двери с табличкой генерал-лейтенант Шульман. Потянув на себя массивную дубовую дверь, он вошел в приемную. В квадратной комнате в углу за столом сидел прапорщик и что-то читал. Увидев вошедшего офицера, он тут же встал и молча смотрел на поручика, ожидая доклада.

– Поручик Милявский, прибыл с подкреплением в крепость. Доложите! – сухо отрапортовал Сергей Антонович. В следующее мгновение постучавшись, адъютант скрылся в кабинете командующего. Милявский присел на один из стульев в приемной. На стенах висели картины неизвестных художников, выполненных в фламандском стиле. Засмотревшись на картины, написанные маслом, он на минуту отключился от войны и очутился в гражданской жизни. Перед глазами поручика пробежали кадры 1913 года, когда он находился в последнем перед войной отпуске. Решив поехать отдыхать к морю, он отправился в Ригу. Балтийское побережье подарило незабываемые картины беззаботного счастья. Купаясь в море, Сергей ощущал бодрящий холодок, хотя на улице стоял июль. Каждый день прогуливаясь по старинному городу, мостовая которого помнила еще крестоносцев, поручик наслаждался отпуском. Отдельной строкой в памяти всплыли небольшие кафешки в подвальных помещениях старого города. Насыщенное ароматом ячменя и хмеля, прохладное рижское пиво с воблой погружало в приятную истому. Каждую неделю в городе проводились балы и это состояние бесконечного счастья, казалось, что не пройдет никогда.

Через несколько минут ожидания, прапорщик Никоненко произнес:

– Проходите, вас ждут!

Отстранившись от приятных воспоминаний, Сергей встал и короткими отработанными движениями поправил форму. Посмотрев на себя в длинное зеркало, висевшее в приемной, он, постучавшись, вошел в кабинет. Доложив по форме, Сергей Антонович замолчал.

– Замечательно, что вовремя прибыли, сейчас, как никогда нам нужно подкрепление, потому что со дня на день ждем атаки войск противника. Наши разведчики докладывают о подходе войск неприятеля к крепости. Аэропланы немцев уже неделю пытаются бомбить наши форты, но у них ничего не получается! Пулеметчики открывают такой ураганный огонь по ним, что немецкие самолеты, не долетев до позиций, сбрасывают бомбы! – восторженно произнес Карл Шульман. Узнав в докладе поручика о количестве прибывших войск и вооружении, командующий фортом радостно потер руки.

«Теперь мне будет спокойнее, а то знаете ли, все кажется, что мало войск! А сейчас, зайдите к начальнику штаба, он поставит задачи вашему подразделению!» – закончил командующий и пожав на прощание руку, углубился в свои бумаги.

Кабинет начальника штаба располагался рядом. Входя в приемную, Сергей заметил очевидную разницу между кабинетом командующего и начальником штаба. В комнате не было картин с пейзажами, а только два портрета царской семьи в громоздких деревянных рамах. На одной картине, Николай Второй сидел в кресле с сигаретой в руке и внимательно смотрел на посетителя. На второй были изображены император и его супруга. Николай стоял в парадной форме полковника с лентой через плечо, а его супруга в кресле, положив руки на колени. Красивое белое платье женщины с чуть открытой грудью поражало своим великолепием, а еще более ее взгляд. Александра Федоровна смотрела с картины на посетителя внимательно и ласково. Также в приемной сидел прапорщик-адъютант за столом. Доложив по форме о цели своего визита, Милявский стал ждать приглашения войти. Через минуту, поручик был в кабинете. Доложив о прибытии, Сергей устало замолчал. Очевидная разница была не только в приемных, но и в офицерах. Если командующий фортом был обрадован прибытием подкрепления, то начальник штаба нахмурив брови произнес: