Бестолковые. Подумали бы чуть пустыми головами, и не пришлось бы расспрашивать.

Ведьмы – от слова ведать.

Мы не пытались вытянуть у природы искр магии. Не выдумывали сложных артефактов, не писали заковыристых заклинаний. Не ныряли в Запределье, чтобы зачерпнуть там сил. Не устраивали жутких ритуалов, воруя искры у других. И не оттачивали способность убивать Светом… в отличие от некоторых.

Мы просто умели становиться частью природы. Признавали, что в мире уже есть все, что надо, для колдовства. Травы и сила ветра, шепот листьев и крики птиц, тепло камней и холод льда, яркие чувства и ночные сны. Ничего специального придумывать не надо. Надо только уметь видеть и ведать.

Каждому магу это дано, если не потеряно.

А если каждому дураку про это объяснять… всю жизнь потеряешь!

Так что пусть продолжают верить, что мы чем-то неправомерно владеем. Вера в то, что ведьмы сродни нечисти по изворотливости, и стихийным бедствиям – по силе уберегала нас от окончательного изгнания и уничтожения. А желание выведать секреты дает хоть сколько-нибудь вежливое обращение…

Только, как оказалось, не все секреты мы и сами знали.

И вот сидели теперь с ведьмочками на диване и смотрели, как малыш – снова обернувшийся в человека – играет с тряпицей. И думали.

Что мы помнили про оборотней?

По легендам – легендам! – много веков назад в непроходимых чащах селились людоволки, огромными семьями. А поскольку ведьмы тоже любили селиться в таких вот местах, волей-неволей они общались. Жили возле поселений, травами тем помогали, заговорами. Даже вступали… в любовные отношения.

По этому поводу я несколько лет назад пару красивых историй читала и краснела местами.

А еще ведьмы брали на воспитание маленьких волчат.

Все дело в нашем умении заговаривать. Нашептывать. Напевать. Крошечные волчата еще совсем несмышленыши, а оборачиваться начинают в несколько месяцев. Не контролируют этого и пугаются. И покусать могут, и сбежать, а как снова человечками становятся – вопят без устали. Тоже от страха.

То есть ведьмы к людоволкам имели отношение, да… только я полагала это не более чем красивой бабкиной сказкой! Да и оборотней в наше время ведь не существовало…

– Похоже, оборотни все-таки существуют, – вздохнула рядом со мной Нима.

– И нам “дано” возродить былые традиции воспитания волчат, – нервно хмыкнула Вимала.

– Надо попросить ковен забрать его! – стиснула руки Лата. – Вот почему именно мы?!

– Потому же, почему мы оказались в академии инквизиторов. Невезу-учие, – всхлипнула Ума.

Я же подумала о другом.

Во-первых, тот, кто подсунул нам ребенка, не только знал, что мы ведьмы. Но и то, что ведьмы раньше имели отношения с оборотнями.

Во-вторых, родословная этого малыша теперь имеет принципиальное значение. Родить оборотня мог только оборотень, носитель этой крови. Шутка ли – утерянная суть снова существует! Это заинтересует не только ковен, но и короля.

В-третьих… как ни ужасно это признавать, но инквизиторы, похоже, ни при чем. И мне придется написать письмо не только старшей, но и ректору, поскольку мы находимся – вместе с волчонком – на территории его Академии…

Ой да ладно.

Не писать я ему буду.

Мне придется идти к нему объясняться. По-нормальному.

– Тебя скривило так, будто ты вдохнула разом все наши запасы тошнот-травы, – отметила внимательная Нима.

– Близко… очень близко, – вздохнула я.

Естественно, ночью я никуда не пошла. Я отправилась к ректору под утро. Самый темный час перед рассветными сумерками – ведьмино время. И да, я понимаю, что вылазка черной-черной ведьмы черной-черной ночью под пресветлые очи выглядела несколько странно.

Зато почти правдиво.

Любую историю можно вывернуть в пользу ведьмочек. Законопослушных и замечательных ведьмочек.

То есть, если бы мы изначально были такими, я бы отправилась к ректору сразу, как только обнаружила на крыльце ребенка. Вот я и отправилась. Ну и что, что на сутки позже. Кто об этом знает кроме нас самих?

А так все правильно. Событие-то из ряда вон!

Детей в академии не бывает.

Проникнуть в академию извне нельзя без разрешения.

И, самое главное, оборотней не существует…

В общем, с вопросами безопасности этого замка в целом и его гостей в частности ректор должен разобраться незамедлительно! Даже если гости незваные и нежеланные. Потому, как только Триединая прошла почти весь круг, а ночь сделалась густой, что чернила, которыми меня облили ученики…

Да-да, я даже мысленно так думала.

…я проверила, что мои воспитанницы и – ковен его забери, но не заберет! – воспитанник мирно спят, и быстренько потопала в сторону основного здания.

В таком часе были и другие положительные моменты.

Днем, занятый делами, ректор может отмахнуться от очередного скандала.

Утром, полный сил, будет слишком хорошо соображать.

Вечером – уже уставший и на взводе из-за придурковатых учеников.

А вот сейчас инквизитора можно брать тепленьким. Это то самое время, когда можно застать своего врага врасплох и даже уговорить на что-то нужное.

Темная кровь при этой мысли буквально вскипела. Память предков, не иначе…

Я туманом просачиваюсь в боковую дверь замка, которой пользовались слуги. Пробегаю по двум первым этажам, поднимаюсь по боковой лестнице, прислушиваюсь… В коридорах академии темно и тихо. Ученики и слуги давно спят или еще не проснулись. Будь у меня дурные мысли или приди я с целью нападения, что-то бы меня точно прервало. Охранка, артефакт, стражи… С защитой у инквизиторов дела обстоят не намного хуже, чем у ведьм. Но я ничего плохого не замышляю, я просто хочу, чтобы тот, кому это и полагается по должности, спал так же ужасно, как я последние две ночи! Точнее, не спал. И сам взялся за расследование. А то вечно они так: на ведьм все повесят, а сами ножки свесят и ждут результатов.

От мысли, что я, вообще-то, еще ни о чем не рассказала, чтобы делать такие выводы, я попросту отмахиваюсь. Нечего мне здесь портить боевой настрой!

От другой мысли – неожиданной – что Его Светлейшество может быть не одно, отмахнуться труднее. Академия академией, но пороки у старших инквизиторов, я полагаю, по расписанию…

Но и это мне удается.

– Ректора бояться – к нему в спальню не ходить, – киваю сама себе, осторожно поворачиваю ручку – не поддается – и наклоняюсь к замочной скважине.

Можно, конечно, стучать ногами и вопить. Но, полагаю, на это сбежится куча народу, несмотря на время. А мне все-таки хочется объясниться с Агрэ наедине для начала.

Потому я достаю заколку и орудую ею в хитроумном замке. Ругаясь про себя и сопя вслух. Не мог магией, что ли, воспользоваться? Я бы тогда быстро все открыла – вскрывать инквизиторские запоры-заклинания было едва ли не первым, чему учат маленьких ведьмочек.

Но обычный замок!

Издевательство какое-то…

Упорства ведьмочкам не занимать. Потому спустя какое-то время раздается тихий щелчок и я проникаю внутрь.

В обширной гостиной – края комнаты и контуры предметов едва угадываются – пахнет чем-то очень приятным. Вроде теплого дерева и хвои. Я почти наощупь дохожу до противоположной стены и прикладываю руки к гладким панелям, уговаривая стены поделиться, где и что лежит… точнее, кто.

Неохотно, но те поддаются.

Потому в спальню я захожу уже уверенно.

Из-за того, что с замком я провозилась дольше запланированного, из-за распахнутых ставней и штор, да еще каких-то необычных светящихся узоров вокруг угадываемого камина, в комнате оказывается не так уж непроглядно. Белоснежные простыни вполне различимы, во всяком случае.

Как и тело на них.

Я споро поправляю платье: черное, с длинными рукавами, сотней пуговок, плотным корсажем и строгой юбкой, с широким поясом и кожаными ножнами – идеальный наряд для ведьмы. Проверяю косу. Распрямляю плечи. Набираю полную грудь воздуха и… воплю:

– А-а-а!

Достаточно громко и несчастно, чтобы сразу дать понять – это не сон. И не показалось. И, в то же время, не настолько громко и несчастно, чтобы обрушить или переполошить весь замок.