XL.

Джимми по-прежнему дрожал. Отчасти от холода, отчасти от пережитого ужаса. Слезы наворачивались на глаза, но Джимми понимал, что нельзя раскисать и поддаваться истерии. Но и покинуть свое место не мог.

Конечно, рано или поздно придется слезть со стола и исследовать подземелье. Но есть ли вообще какой-то выход, не только из него, а из этой реальности. Но сейчас единственное, на что был способен Джимми, это сидеть, скрючившись на столе, и раскачиваться.

Тьма, воцарившаяся в подземелье, была столь черной, а воздух такой густой, что дальше собственного тела было не видно ничего. Но в ней затаились эти чудовищные существа.

Джимми не представлял себе, что делать дальше. Вообще то, что он умудрился зайти так далеко, было для него большим сюрпризом. Даже в работе, если кто-то и закрывал финал сценария, это был Сэм. Джимми был скорее генератором сюжетных идей, он тормошил Сэма, когда это было нужно, создавал творческую атмосферу, необходимую энергетику. Джимми импульсивно хватался за озарившую его задумку, не думая, сможет ли довести ее до логического завершения.

Опять эти концовки! Главный геморрой в его жизни. И сейчас опять облажался. Причем старался, учел все советы Портного. И опять все медным тазом. И что теперь?

Ответом послужило приближающееся мерцание. Из темноты надвигались ануннаки. Джимми до крови прикусил губу. Он зажал голову между коленей, и стал раскачиваться еще сильнее. Джимми ждал, что в любую секунду ануннаки возьмутся и за него... но этого не происходило.

После мучительного ожидания неизбежного Джимми поднял голову. Похоже, он вообще не интересовал грозных младших богов, которые ходили по подземелью, не удостаивая Джимми своим вниманием. Используя периферическое зрение, он видел, что ануннаки ходят вокруг с опущенными головами, словно пытаясь что-то найти, пока не остановились у одной из плит, которая стала менять форму и превратилась в кусок материи, осевший на каменный пол.

Это был шмат человеческой кожи. Несколько ануннаков подняли его, и кожа начала набухать. И вот уже надулись и приняли явственные очертания руки, ноги, груди, голова. Джимми едва не заплакал, когда понял, кто перед ним стоял.

- Мелисса, хвала небесам... Я уже испугался, мне теперь отсюда не выбраться.

- И ты был прав. Никуда ты отсюда не денешься. Даже не мечтай.

Джимми сморгнул слезинки и уставился на Мелиссу, недоумевая ее холодной неблагодарности.

- В смысле? – Изумился Джимми. – Разве ты не пришла мне на помощь, чтобы вытащить из этого места.

- Вовсе нет. А зачем мне это делать?

- Но ведь я сделал это для тебя, как ты меня просила.

- Чтобы ты выпустил мне кишки здоровенным мечом?!

- Но только так можно было закончить историю и освободить тебя, ты ведь именно это хотела!

- А... что я хотела... Я слышала твой разговор с Исимудом. Мужчины... Вы все одинаковые. Сами решаете, что хотят женщины. Никогда нас не слышите их. С другой стороны, это делает вас отличными мишенями. Вами так легко манипулировать! Сталкивать лбами.

- Что ты имеешь в виду?

- Неужели еще не догоняешь? Я провела вас с Исимудом как полнейших дураков. Причем наилегчайше! Вы оба "знали", что я хотела, как для меня будет "лучше". Ты считал, что я хочу прекратить свои бесконечные страдания, освободиться. И мне не нужен был никакой рыцарь в сияющих доспехах. Я хотела стать бессмертной. Но не таким путем, который мне предложил Исимуд. Кто в здравом уме согласится на его "очищение", такие пытки – даже ради мечты, подобной моей. Я хотела взять то, что было у Исимуда. Его историю. Обладание ей. И с твоей помощью я добилась своего.

- Ты сейчас серьезно?

- Конечно. Ты накрыл меня туникой, помнишь, подарил, сказал, что она моя? И вот это именно то, что мне было нужно! Исимуд тебе совершенно верно сказал, что каждая история принадлежит своему автору, владельцу, они автобиографичны, а благодаря последнему воплощению его истории – тунике, которую ты подарил мне – теперь ей обладаю я, я встала на его место. И это уже мое противоядие, благодаря которому теперь я бессмертна и могу сама устанавливать правила, менять историю. Чем и займусь.

Ануннаки стали подходить к Джимми. Ему определенно не нравилось то, что он услышал.

- Что ты хочешь этим сказать? Как это: устанавливать правила, менять историю?

- Есть у тебя одна крайне неприятная черта, - Мелисса сердито нахмурилась, - очень любопытный, слишком много вопросов.

- О, прости, не думал...

- Ой, ну ладно, не нужно извинений, ты таким жалким становишься. И это не соответствует характеру, который мне хочется видеть. Ты ведь понял, что теперь станешь персонажем моей истории, сродни тому, чем я была в Исимудовой? Когда ты надел тунику, ты выбрал себе роль Думузи, короля-пастуха.

- Да, который спустился в ад, чтобы спасти Инанну. Ровно как и я спас тебя.

- О мой милый романтик Джимми, - Мелисса подошла ближе и погладила его по щеке тыльной стороной ладони. Прикосновение было мягким, теплым и, на удивление, успокаивающим. Первое проявление нежности за столь долгий период в жизни. И Джимми был бы в восторге, не будь окружен со всех сторон ануннаками.

- Твое отношение к концовкам – одна из причин, по которой я выбрала тебя, - объяснила Мелисса. – Я была уверена, что, схватившись за идею легенды о Думузи и Инанне, ты не дочитаешь ее до конца. А следовало бы. Инанна в самом деле была спасена. И Думузи сыграл в этом свою роль, но он не приходил за ней, несмотря на мольбы. Как и ты в случае с Дженни, он оставил Инанну, несмотря на ее просьбы. Обрек на адские муки. И тогда Инанна воззвала к богу Энки. Тот сжалился над супругой Думузи. Но закон сохранения душ требует, чтобы воскрешенная избрала для смерти кого-то взамен себя. И она выбрала своего супруга, короля-пастуха Думузи. Думузи не спас ее, как ты не спас Дженни. Он просто занял ее место. Как и ты займешь мое.

Ануннаки схватили Джимми за запястья, лодыжки и потянули их к углам стола. Привязали ремнями за руки и за ноги. От прикосновений младших богов тело били электрические разряды. И, как и прежде, они работали со спокойствием и отрешенностью.

- Подождите, - закричал Джимми. – Что вы собираетесь делать?

- Опять вопросы. Неужели сложно догадаться. Я меняю историю.

- Но почему? Пожалуйста!

- Прошу тебя, не позорься, на это противно смотреть. Видишь ли, вторая причина, по которой я выбрала тебя – как и я, ты не можешь отпустить боль. Только с тобой все еще более запущено. Ты себя бесконечно винишь, независимо от того, как давно ты ошибся. Копишь в себе боль и не даешь ей выхода. Неужели ты не понял, насколько ты гармонично впишешься в эту историю. Да ты создан для нее! Она ведь как раз питается и живет за счет боли.

- Нет, ты ошибаешься, я закончил историю, закрыл финал. Ты получила то, что хотела, я должен быть свободен. У любой истории есть правила. Портной так сказал. Я следовал им.

- Что-то мне подсказывает, что он также говорил и о том, что не все в историях идет четко по задуманному, порой в них немало сюрпризов, далеко не всегда все идет по задуманному. И не стоит рассчитывать на право на ошибку.

- Но я одолел соперника на пути к финалу, убил монстра. Я победил, я должен выжить.

- И выживешь. Много раз. После того, как будешь проходить через пытки, истязания и убийства, каждой жертвы этой истории. Раз за разом. Такая уж история. Ее смысл в искуплении. Сейчас она обнулилась и должна быть перезапущена. С самого начала. Единственный способ это сделать – накормить ее тем, чем она питается и живет. Одной жестокой смертью за другой. Пока она не вырастет до прежних объемов.

Один из ануннаков поднял жертвенный нож. Второй оценивающе провел пальцами по груди Джимми. Тот настолько ослаб, что даже слабые электрические разряды вызывали боль. Он видел этих монстров в деле. Как они надрезают и сдираю кожу, как полосуют мясо, срезают по кусочку, с какой легкостью ломают скелет, каждую его косточку.