«За ним следят, – подумал Ботреле, – может быть, хотят узнать, не остановится ли он опять у стен».

Сердце его забилось сильнее. Что-то должно произойти…

Так, двигаясь один за другим, то спускаясь, то поднимаясь крутыми склонами, все трое наконец достигли Крозана. Там папаша Шарель сделал часовую остановку. Спустившись затем к реке, он пошел по мосту. Но тут произошло нечто, весьма удивившее Ботреле. Незнакомец не стал переходить реку. Он поглядел вслед удалявшемуся точильщику и, когда тот пропал из виду, зашагал в сторону, по тропинке, ведущей в поля. Что делать? Ботреле мгновение колебался, затем, вдруг решившись, последовал за ним.

«Возможно, – думал молодой человек, – он убедился, что папаша Шарель миновал опасное место. Его миссия окончена, и он уходит. Куда? А что, если к замку?»

Цель уже близка. Какая-то горькая радость охватила Ботреле.

Незнакомец исчез в темном лесу над рекой, а затем вновь показался на тропинке, уходящей за горизонт. Но когда Ботреле, в свою очередь, вышел из леса, он с удивлением обнаружил, что человека нигде не было видно. Он все искал его глазами, как вдруг, подавив вырвавшийся было крик, быстро спрятался за деревьями. С правой стороны возвышалась высокая стена с массивными выступами.

Это здесь! Это здесь! За этими стенами томился его отец! Он отыскал секретное место, где Люпен держал своих пленников!

Теперь он боялся даже чуть высунуться из-за густой листвы. Очень медленно, почти ползком Ботреле двинулся направо, к холму, вершина которого шла вровень с верхушками деревьев. С этой стороны стена была еще выше. Однако ему удалось различить в глубине крышу замка, старинную крышу времен Людовика XIII, с маленькими башенками, кольцом окружавшими остроконечный шпиль, уходящий в высоту.

На сегодня довольно. Теперь ему надо было тщательно продумать план наступления, не оставляя ничего на волю случая. Он выиграл у Люпена этот бой, и следующее сражение будет таким и в то время, когда пожелает он, Ботреле. А сейчас лучше уйти.

У моста встретились ему две крестьянки с ведрами, полными молока. Он спросил у них:

– Как называется замок, что стоит там, за деревьями?

– Да это, месье, замок Иглы.

Задавая вопрос, он даже не ожидал, что ответ так потрясет его.

– Замок Иглы? Вот как? А какой это департамент? Эндр?

– Нет, конечно, Эндр остался по ту сторону реки. А здесь уже начинается Крёз[2].

«Так вот оно что! – озарило его. – Замок Иглы! Департамент Крёз! Значит, она здесь, „полая игла“! Вот о чем говорилось в том документе!»

Это была победа, полная, верная и окончательная.

Не говоря более ни слова, он повернулся к женщинам спиной и, пошатываясь, как пьяный, пошел своей дорогой.

Решение Изидор принял сразу: он будет действовать в одиночку. Вмешивать в это дело правосудие казалось слишком опасным. Мало того, что весь его арсенал составляли лишь одни предположения, его пугал и медленный ход судебной машины, и неизбежные при предварительном расследовании утечки информации, благодаря которым Люпен окажется предупрежден и успеет в полном боевом порядке осуществить отход своих войск.

Назавтра, в восемь утра, он уже выходил с пакетом под мышкой из дома на окраине Кузьона, где остановился, и, зайдя в ближайший лесок, сбросил свою рабочую одежду. Переодевшись снова в уже знакомого нам художника-англичанина, он отправился к нотариусу в Эгюзон, самый крупный городок в этой части Франции.

Он поведал нотариусу о том, как ему приглянулись здешние места, и выразил намерение поселиться тут с родителями, если удастся подыскать жилище. Тот перечислил поместья, предназначенные к продаже. В ответ Ботреле намекнул, что много слышал о замке Иглы, расположенном на севере департамента Крёз.

– Есть такой, но он вот уже пять лет как принадлежит одному из моих клиентов, и тот не собирается с ним расставаться.

– Так он там живет?

– Жил раньше, то есть его мать там жила. Но замок наводил на нее грусть, и ей там не понравилось. В общем, они съехали в прошлом году!

– А сейчас там никто не живет?

– Живет один итальянец, барон Анфреди, он снял на лето замок у моего клиента.

– Ах, барон Анфреди, такой еще молодой мужчина важного вида.

– Не могу вам ничего сказать на этот счет. Мой клиент сам имел с ним дело, они даже не заключали договор об аренде, ограничившись лишь письмом и распиской.

– Но ведь вы же знакомы с бароном?

– Нет, он не выходит за пределы замка… Только иногда, кажется ночью, отъезжает на автомобиле. А продукты покупает старая неразговорчивая кухарка. Странные, вообще-то, люди…

– Не согласился бы ваш клиент продать замок?

– Не думаю. Он представляет историческую ценность, великолепный образчик архитектурного стиля эпохи Людовика XIII. Мой клиент очень дорожил им и если не изменил мнения…

– Не могли бы вы дать мне его адрес?

– Его зовут Луи Вальмера, живет на улице Мон-Табор, дом 34.

Ботреле поехал на ближайшую станцию и сел в поезд на Париж. И через день, после трех бесплодных визитов, был наконец принят господином Луи Вальмера. Им оказался мужчина лет тридцати с приятным лицом. Ботреле, решив на этот раз не лукавить, представился и прямо объяснил цель своего визита.

– У меня есть все основания полагать, что мой отец заключен в замке Иглы вместе с прочими жертвами Арсена Люпена. Поэтому хотел бы просить вас рассказать все, что вы знаете о бароне Анфреди.

– Не так уж много. Прошлой зимой я познакомился с ним в Монте-Карло. Узнав случайно, что у меня есть замок, и намереваясь провести лето во Франции, он предложил мне сдать его.

– Как он выглядит? Молодой человек…

– Да, блондин с весьма энергичным взглядом.

– Борода у него есть?

– Есть, она посередине разделена надвое, причем концы доходят до застегивающегося сзади накладного воротничка, как носят духовные лица. Да он и сам напоминает мне английского священника.

– Это он, – прошептал Ботреле, – это он, таким я его и запомнил. Вы дали совершенно точное описание.

– Как? Вы думаете, что…

– Да, думаю, уверен, что ваш жилец не кто иной, как Арсен Люпен.

Луи Вальмера весь загорелся. Зная обо всех приключениях Арсена Люпена и перипетиях его борьбы с Ботреле, он довольно потирал руки:

– А знаете, это прославит замок Иглы… чему буду очень рад, ведь с тех пор, как моя мать отказалась там жить, я в глубине души был не против от него избавиться, если подвернется такая возможность. Ну, уж после этой истории нетрудно будет найти покупателя, вот только…

– Что именно?

– Попросил бы вас действовать с величайшей осторожностью и лишь в самом крайнем случае извещать обо всем полицию. Ведь что будет, если мой жилец не окажется все-таки Арсеном Люпеном.

Ботреле изложил свой план. Он пойдет в замок ночью один, перелезет через стену и спрячется в парке.

Но Луи Вальмера тут же перебил его:

– Вам нелегко будет преодолеть стены такой высоты. Но если вам это удастся, вас внизу будут поджидать два огромных сторожевых пса моей матери. Я оставил их в замке.

– Ерунда, кину им кусок мяса…

– Хорошо, предположим, вы от них ускользнете. Но как быть дальше? Как вы рассчитываете войти в замок? Там массивные двери, а окна забраны решетками. Да даже и войдя, как вы сориентируетесь там? Ведь в доме восемьдесят комнат.

– А есть на третьем этаже комната с двумя окнами?

– Есть, знаю, мы еще называли ее комнатой глициний. Однако как вам удастся ее найти? Там три лестницы и целый лабиринт коридоров. Я могу, конечно, объяснить вам, как пройти, но ведь вы все равно заблудитесь.

– Ну, тогда пойдемте со мной, – улыбнулся Ботреле.

– Никак не могу. Я обещал матери приехать к ней на юг.

Ботреле возвратился в дом друга, давшего ему приют, и начал свои приготовления. Однако к вечеру, когда он уже собрался выходить, к нему явился Вальмера.