– И ты здесь, Каналья! – не глядя на старушенцию, пробасил прибывший. Он вытащил бумеранг и запустил его в ближайший фонарь. Тот погас, бумеранг вернулся ему обратно в руки. Те же действия он проделал и со вторым магическим фонарём. И с третьим. И так по всей улице.

– Странно Вас видеть здесь, Миледи.

– Как Вы меня узнали? Со времён Ваших приключений с подвесками прошло столько времени!

– Тысяча чертей! Мы с Вами виделись только сегодня в Деканате Артеквартса.

– Ах да. Но я так скучаю по тем временам…

Они помолчали, чокнувшись воспоминаниями.

– Вы просидели здесь целый день, а могли бы вместе со всеми праздновать. Все немаги отмечают.

– Да, я в курсе. Что аж в новостях мудаглов об этом заговорили. Думаете, они не заметили снующих по небу крокодилов?

– Но кто же виноват, что, попадая в Мир Магии и Четвёртого Измерения, ящерки приобретают способность летать и уже не хотят бегать по земле своими коротенькими ножками.

Они снова замолчали, прихлёбывая мысли, посёрпывая размышлениями.

– А зачем их было надо вообще запускать? – в никуда спросила дама.

И,не дождавшись ответа, продолжила:

– А ещё эти салюты! – и Миледи вздохнула.

– Ну, это Атсос. Не удержался он. Но мудаглы приняли эти салюты за магические. Они не в курсе, что немаги давно уже не только ракетницами в небо пуляют, но и пользуются также давно пиротехникой.

– Не хватало ещё, чтобы все мудаглы узнали о существовании немагов! Они и так уже возмущаются расширением движения "Нет Вампирам!". И это в день исчезновения Того, Кого Нельзя Называть! А Вы, Драчкандорф точно уверены, что он полностью исчез из политики и не появится снова на небосклоне?

– Хотите чупа-чупс?

– А что это такое?

– Ну, это как у нас леденцы "монпансье", только большие, одного надолго хватает. И они на палочке.

– Я не считаю, что сейчас самое время для них. Не увидите разговор в сторону! Вы точно уверены, что Тот Кого…

– Миледи! Тысяча чертей! Вы же здравый человек! Почему Вы так боитесь называть его по имени? Вы Знаете Кто, Вы Не Знаете Кто… Майкл де Горби! – профессор злился, рассматривая чупа-чупс и пытаясь найти как его распечатать, не прибегая к магии.

Миледи вздрогнула так, что покачнулась и скамейка, на которой она сидела, и даже рябь пробежала по деревьям аллеи.

Драчкандорф с укоризной на неё посмотрел, поправляя слетевшую от толчка шляпу и поднимая упавший на землю леденец (всё ещё в обёртке).

– Потому что, кроме Вас, все вздрагивают даже при упоминании этого имени! Люди до сих пор с ужасом вспоминают его Перестройку и Сухой Закон! Говорят, что он сам лично устроил облаву на Потных, что смело могли перемещаться между Мирами при помощи кагора.

– Да, годы Перестройки наложили свой отпечаток на головы как немагов, так и мудаглов.

– Меченый постарался освятить всех своим пятном. Но говорят, что Вас, офицера КГБ, хоть в прошлом образе Андропдорфа, хоть в будущем Путиндорфа, хоть в нынешнем Драчкандорфа, он боялся всегда!

– Ну откуда Вам, Миледи, знать мои будущие образы? Вы же не родственница Ванги? – но профессор призадумался. И ещё не известно, что его озадачило больше – провидение Миледи или недоступность заморского лакомства, которое он так и держал ещё в руке.

– И Вы мне льстите! – Драчкандорф давно так не краснел. С тех пор как Миледи застала его, примеряющего как стринги подвески Королевы.

– А ещё говорят, что там, в Форосе было лишь две жертвы! И эти жертвы – чета Потных!

– Увы, это так… Я понимаю, что на их месте хотели бы быть Вы, но поверьте, умирать не очень приятно. Тем более в схватке с Горби. – Драчкандорф впился зубами в упаковку.

– А это правда, что, когда он пытался изничтожить Гарика Потного, его силы иссякли, и Тот Кто умер как политик? – было яснопонятно, что, хоть она и знает всё, о чём говорит, но никак сама в это поверить не может. До тех пор, пока её друг сам всё авторитетно не подтвердит.

– Правда. И более того, Отметина Величия со лба де Горби перешла на лоб мальчика.

"О! Точно! Начинать надо с макушки упаковки, а не от палочки!" – осенило профессора.

– Но, ведь это возможно лишь по отцовской линии?!

– Как видите, не всегда, – озадаченно задумался тот.

"По какой линии разрывать обёртку? По-часовой или против?"

– Да что Вы говорите! Неужели это правда?!!

– Да, безусловно! – подвёл итог профессор и снова уставился на чупа-чупс, вроде как не узнавая его. Он молниеносно посмотрел на круглый циферблат своих наручных часов, потом снова на эту странную и тоже круглую вещицу, но не обнаружив на ней стрелок, успокоился, отринув нелепую мысль. На его-то часах было двенадцать стрелок… – Однако, он опаздывает!

– Опаздывает кто, профессор?!!

– Подсос. Он должен был уже доставить мальчика сюда.

– Доставить сюда?! О боже! Но зачем?! – наигранно удивилась Миледи.

– Чтобы передать его единственным оставшимся в живых родственникам! А разве Вы сами не догадывались? Не по этой ли причине Вы целый день караулите здесь?

– Да! Я целый день караулю и наблюдаю эту семейку! Они совсем непохожи на немагов! Это самые далёкие от нашего мировоззрения существа! Они даже воду льют из пустоты! – в сердцах выпалила дамочка. Но заметив, что это заявление не вызвало в собеседнике никаких реакций, добавила:

– И у них уже есть ребёнок! Не просто ребёнок, а настоящее исчадие ада! Настоящий Демонёнок!

– Ничего удивительного, милочка. Это Мир Демонов! – профессор уже смирился с неизбежным и пытался откусить от лакомства вместе с обёрткой. – Для Гарика это самое лучшее место! Когда он подрастёт, его дядя и тётя всё ему расскажут. Я написал им письмо.

– Письмо?!! – вскипела Миледи. – Вы на самом деле считаете, что они умеют читать обычные буквы, как какие-нибудь немаги?! Мудаглы же могут понимать лишь магические тексты и то лишь потому, что их им зачитывает магический речеслов, ой, текстослов… Или речетекст… Неважно! Разве можно буквами объяснить таким всё?! Гарик уже сейчас известная личность среди нас, немагов, о нём уже слагают песни! А мудаглы не только не знают о наших интригах, они и вовсе не ведают, что без магии тоже можно жить.

– И это хорошо! Мальчику не грозит стать известным, зазвездиться. Будет жить здесь, пока не сможет справиться со своей славой. – Профессор стал присматриваться к подруге, как можно использовать её челюсть для расщепления сладости, и она спешно закрыла свой рот.

Но не утерпела:

– И Вы действительно считаете, что Подсос вот так запросто привезёт сюда ребёнка? Не потеряв его по дороге, как когда-то подвеску?

– Подсос не терял подвеску! Это всё происки Кардинала Решето!

– Скажите ещё, что и Дюма-отца?!!

– Да! И Дюма-отца!

– И сына?

– Да, и Дюма-сына!

– Аха. И святого духа…

– Аминь. Ой! Да тьфу на Вас!

Оба собеседника разом затихли. На их кощунственные речи послышался гнев небес.

– Вы опять меня, Миледи, подвели под кару небесную! – Драчкандорф в сердцах швырнул чупа-чупс, тот ударился об асфальт, подскочил и прилип к его пышной, но редкой шевелюре.

Но этого не заметил ни он, ни его спутница. Грохот небес нарастал, сопровождаемый раскатистым демоническим то ли хохотом, то ли истеричным рёвом.

Оба преклонили было колени, но воздев очи к небу, обнаружили, что источником звукового хаоса был не кто иной, как непозволительно громадный человек на чём-то непонятном, мчащийся по проводам похлеще всякого канатоходца. Ощущение было, что он передвигается вприсядку, перебирая руками и ногами, подобно гигантской горилле.

В этом исполине они узнали Подсоса! Он свалился буквально им на голову, надеясь на мягкую посадку, подмяв под себя их телеса. Но они вовремя сообразили разойтись в стороны, даже не попытавшись поймать горе-канатобегца.

А вновь прибывший ловко и сам приземлился на асфальт. И тут они увидели, что под ним, скрипя и кряхтя выдавливал истошные писки старенький детский трёхколёсный велосипед! Каким чудом наездник удерживался на нём, было не понятно. Как и не понятно было, как агрегат ещё и не развалился.