Он протянул левую руку к гвоздю, правой отодвигая меня в сторону. И тут я увидел прибитый к дверям потускневший лоскуток бумаги, на котором слабо просматривались буквы.

– Сань, погоди. Тут вот писулька какая-то, и на ней чего-то нацарапано.

– Ну и читай, коли грамотный, – бросил он мне через плечо, мучаясь с гвоздем.

– Зачем ты так? Может, там информация какая, ведь кругом глухая тундра!

Я развернул клочок бумаги, где очень нечетко виднелась запись, наполовину смытая осенними дождями, и начал читать вслух по слогам:

«Осторожно, в окрестностях бродит медведь».

И тут, мне кажется, жизнь взяла другой темп. Саша встревоженно глянул на меня. В этот самый момент где-то совсем рядом раздался оглушительный медвежий рев.

Он был очень громким. Мне показалось, затряслись деревья, а не только каждая клеточка тела.

Саша глядел на меня такими широкими глазами, каких я у него никогда и не видел. Не зря ведь говорят, что у страха глаза велики. Позабыв о таких человеческих достоинствах, как бесстрашие и смелость, и вообще не понимая, что со мной происходит и почему волосы на голове вдруг ожили и зашевелились, я совершенно дико затрясся.

Озираясь вокруг, ничего от страха не понимая, мы пытались обнаружить источник этого ужасающего рева, который раздавался где-то совсем рядом. В тот момент я забыл обо всем на свете, и даже о том, что медведь боится запаха пороха. Осознавал только одно: я боюсь его намного больше, чем он запаха какого-то пороха.

Очнулся я от резкого толчка, который сбил меня с ног. Мои попытки подняться не приносили успеха, так как Саша наступил мне на полу полушубка.

– Саш, отпусти! – завопил я, валяясь на земле.

Но он не обращал на меня никакого внимания, с остервенением выдергивая проклятый гвоздь.

Наконец ему это удалось. Он стал открывать дверь, отталкивая ею меня. Я все же изловчился заползти следом за ним.

Ворвавшись в коридор, Сашка хаотично стал хватать все, что там лежало, и тут же бросал обратно, пока в его руки не попал топор.

А рев раздавался с прежней силой, и нам уже казалось, что медведь ходит вокруг избы. С трудом поднявшись на ноги, я прошел внутрь. Подошел к окошку, слабо освещавшему комнату, стал высматривать, где находится медведь, как будто это зрелище могло успокоить.

Раздался очередной повергший нас в ужас рев. И тут на пригорке, метрах в пятидесяти от избушки, я во всей красе увидел страшного «хозяина». Понятно стало, что наше появление ему не понравилось. Со злостью и необыкновенной легкостью он с корнями выдергивал вокруг себя деревья и отбрасывал их в сторону.

Не прекращая реветь, медведь стал копаться на одном месте.

«Ну чего ты там, клад нашел, что ли? – спросил я мысленно. – Чего злишься-то? Шел бы подальше отсюда, а мы уж как-нибудь оклемаемся тут».

В коридоре раздался грохот. Увлеченно рассматривая медведя, я его, кажется, и не услышал бы, но тут вспомнил про Сашу. Что же он громыхает там? Неужто дерется со вторым медведем, которого я, может быть, не углядел?

Взяв ружье наизготовку, я начал стволом потихоньку открывать дверь. И тут увидел смешную картину: Саша в спешке баррикадировал входную дверь, кидая под нее все, что находилось в коридоре.

– Саша, брось ты этот кошкин труд, – сказал я ему.

– Пошел ты, знаешь, куда! – огрызнулся он, продолжая работать.

– Да не сердись, – успокаивал я его. – Иди лучше глянь на того, кто нас так сильно напугал.

– А где он? – испуганно проговорил Александр, прекратив свои старания.

Потом как-то неуклюже прошел в комнату и прильнул к окошку.

Я показал ему медведя.

– Ах, вот ты какой! Хорошая зверушка! – воскликнул он.

– Зверушка как зверушка. Ты лучше подумай, что нам дальше с ней делать.

– А чего думать? Хана нам пришла, Серый, – махнул Санька рукой. – С таким долго не потягаешься. Одним весом удавит. Гляди, какой здоровяк, килограммов триста будет…

– Да не паникуй ты, Сань. Вспомни лучше: «Если Бог закрывает дверь, он обязательно оставляет где-то открытой форточку». Давай лучше будем искать эту самую «форточку» и как-то выходить из каверзной ситуации.

– Выходить, выходить… – ворчал Сашка, не отрывая взгляда от медведя.

Осматривая заваленные всяким хламом полки в комнате, на одной из них я обнаружил несколько стреляных гильз и картечь.

– Ну вот, это уже кое-что, – показал я, радуясь, находку Саше.

– А что ты ему этой картечью сделаешь, зад почешешь? – съязвил он. – Для него твой бекасник – что укус комара.

– Ничего. Я ему этих самых комариков всажу в нужное место.

– В нужное место… А ты сперва попроси, чтобы он подставил его да подождал, пока ты прицелишься.

– А чего его просить? Вот сейчас сделаю надрез на гильзе да отправлю по зарядику в глаз и в ухо. Потом попотчую тебя медвежатиной.

– Слушай, Сергей, я не пойму, кто на кого охотится?

– Разница, в общем-то, есть: или остыть в объятьях медведя, не успев сменить штаны, или снять с него шкуру. Смекаешь?

– С тобой и на тот свет идти нескучно. Все шуточки да шуточки.

– А чего ж горевать? Давай лучше заберемся на крышу и расстреляем его оттуда. Пока он будет забираться к нам, можно и по туловищу в упор пальнуть, и в голову.

– Если за стенами избы боимся, как бы в штаны не наложить, то на крыше этого не избежать. А ты знаешь, – улыбнулся Александр, – я не привык на холоде штаны менять. Еще, чего доброго, простатит заработаешь.

– Не знаю, как там с простатитом, но геморрой от страха, говорят, бывает.

Не знаю почему, но страх уже прошел немного, и я почувствовал себя смелее. Но поднять дух у Александра мне никак не удавалось. Он по-прежнему стоял возле окна и не сводил глаз с объекта, который так нас страшил. А медведь тем временем немного успокоился и, тихо рыча, улегся под высокой толстой лиственницей.

– Слушай, Сергей, у меня мысль появилась. Смотри, ветер играет на нас, со стороны медведя дует. Значит, не унюхает, если попытаться тихо исчезнуть.

– Мысль, конечно, неплохая. Но в сапогах да в полушубке я не пробовал бегать наперегонки с медведем. Это ж дикий зверь, Саша! Кусты – его стихия, а для нас – преграда. И где гарантия, что успеем добежать до лодки, спустить ее на воду и, запустив мотор, уйти от преследования? Миша ведь и плавает неплохо.

– Мы постараемся тихо, чтобы не услышал. Глянь, он уже успокоился и отвернулся даже.

– Ну что ж. Риск, говорят, дело благородное. Хорошо бы спустить с него шкуру или хотя бы спугнуть, как он нас. Ну хоть одним выстрелом.

– Только не вздумай стрелять, – с опаской произнес Александр. – Давай, выходим потихоньку.

Мы осторожно вышли на крыльцо, без шума спустились по ступенькам. В том же духе стали тихо продвигаться по тропинке из плавника. Преодолев половину расстояния от избы до каменистого берега, Александр ускорил шаги, грохоча сапогами. В руках он сжимал топор, прихваченный в избе.

Полусогнувшись, держа ружье наизготовку, я шел следом за ним, путаясь в длинных полах полушубка. Плавник в этом месте был выложен плохо, это и послужило причиной моего падения. Падение, в свою очередь, вызвало негромкий шум, и, как бы в ответ на него, медведь снова заревел.

Александр тем временем исчез с поля зрения.

«Куда ж он мог деться? – пронеслось в голове. – Куда, куда? К лодке, конечно, шкуру свою спасать».

Раздвигая кусты, я стал пробираться к реке напрямки. И, выбежав на галечник, увидел Александра.

Он пытался столкнуть на воду лодку, но это получалось плохо.

«Ну и трус же ты, Сашок! – возмутился я мысленно. – Посмотрим, как у тебя очко сработает, а я уж убедился, что оно у тебя не железное».

Спрятавшись за одним из валунов, двигать которые было по силам только Енисею, и сложив руки рупором, я прорычал, подражая медведю.

Александр резко оставил свои попытки столкнуть лодку. Схватил в руки топор и стал оглядываться, ища медведя.

Эта картина заставила меня обнаружить себя громким смехом.