Тем временем, пока созревал скромный ужин, двинулись к кустам в поисках хвороста для костра. Собрав по охапке сухих веток, разожгли огонь. Душе и телу сразу стало тепло, а вокруг – светлее.

Пока ужинали, разжижая снедь водкой, костер наш проглотил почти все принесенные дрова. Поэтому снова возникла необходимость сходить в кусты. Каждый из нас пошел в разных направлениях, и вскоре я на своем пути обнаружил тропинку. Не без интереса прошел по ней несколько десятков метров.

В темноте обрисовались контуры избушки. Я испугался и молча повернул в обратную сторону. Александр, уже вернувшийся к этому времени, подбрасывал в огонь свежие дрова.

Я рассказал ему о своем открытии, на что он отреагировал очень слабо, полулежа расположившись возле разостланного прямо на земле стола.

За беседой выпили еще по паре рюмок, и нас стало клонить ко сну. Александр предложил снять мотор с лодки, спрятать его в кустах, а самим заночевать в избе, на которую я наткнулся в темноте. И мы пошли по тропинке, изредка спотыкаясь в темноте и громко обсуждая, чья же она может быть.

Подошли к ней совсем близко. Так, что даже в темноте контуры избушки обрисовывались совсем четко.

В это время на крыльце сверкнули два огонька – мы оцепенели от неожиданности и испуга. По ступенчатой лестнице медленно спускалось незнакомое живое существо с продолговатым туловищем…

Александр выпалил:

– Стреляй!

– Из чего же стрелять? Ружье-то возле мотора осталось, – попытался я объяснить.

Дрожащими руками я начал искать в карманах зажигалку. Вытащив ее, стал спешно щелкать. Наконец-то вспыхнул жиденький огонек, и я другой рукой выкрутил регулятор, увеличив длину пламени.

Тем временем неизвестный зверь спрыгнул на землю и уставился в нашу сторону. Как только пламя слабо осветило все вокруг, глазам предстал нередкий для этих мест хищник – росомаха длиной метра полтора-два. Испугавшись огня, она в два прыжка тут же исчезла в темноте кустов.

Заходить в избу после этого особого желания не было. Но любопытство подмывало, тем более что входная дверь оставалась приоткрытой. И, подсвечивая зажигалкой, мы стали осторожно продвигаться вовнутрь.

Под ногами что-то хрустело и трещало. В комнате мы нашли лампу и фонарь «летучую мышь». И после того как были задействованы два эти источника света, на душе стало спокойнее.

В избе обнаружился полный разгром. Пакеты, в которых хранились запасы продуктов – сахара, чая, круп, макарон и прочей снеди, – были порваны и валялись повсюду. А под ногами хрустела их смесь.

На всю ширину избы – грубо сколоченные голые полати. Вещи, которыми они были застланы, валялись рваными на полу.

После обсуждения ситуации мы немного успокоились и пришли к обоюдному согласию, что за ружьем никто не пойдет. Решили оставить лампы горящими, забаррикадировать дверь и отдыхать, а утро, как говорится, вечера мудренее. Утром обследуем все детально.

К утру поднялся сильный ветер, и на реке разыгрался шторм. Искать в такую погоду Авамку особого желания не было. Решили скоротать время сбором ягод. Благо дело, урожай в тот год на кислицу выдался хороший.

После обеда ветер стих. Усердно работая веслами, смогли-таки отойти от берега. Александр запустил мотор, и через некоторое время наша «Казанка», покачиваясь, набрала скорость. Километрах в двух от места ночевки, на небольшом мысе, виднелась здоровенная изба, а ниже – устье реки Авамки.

У входа в него – лодка. Неподалеку, метрах в пяти по течению, мы увидели двух человек. Один из них стоял по колено в воде с удочкой, другой чего-то бегал по суше.

Лодка уткнулась в песчаный берег. У самой воды – два эмалированных ведра, повязанных марлей. Мужчина с удочкой вытаскивал одного за другим хариусов, а второй подбирал их, если они срывались на берегу, или же ловко снимал с крючка.

– Что у вас в ведрах, мужики? – спросил Александр.

– Да грибов вот набрали, – ответил тот, что стоял на берегу.

– Какие же грибы из-под снега?

Когда я приподнял марлю, увидел полное ведро рыбы. Долго не раздумывая, стал распутывать удочку, брошенную вчера вечером впопыхах в лодку.

Раскатав голенища сапог, вошел в воду, приладил наживку и забросил. Тут же почувствовал резкий рывок – на крючке резво брыкался хариус.

Пока пытался схватить его руками, он сорвался и упал в воду. А мужики по-прежнему все таскали и таскали хариусов одного за другим.

Я стал следить за тем, как это у них получается. Оказывается, надо было не опускать крючок в воду, а осторожно водить им над ее поверхностью. Из воды тотчас выскакивают сразу несколько рыбин – и на крючке остается та, что пошустрее.

Но больше поразило, что рыбаки не меняли наживку, а у меня на эту процедуру уходило уж очень много времени. У них, как выяснилось позже, вместо наживки была устроена «мушка» из светлого волоса.

Чтобы смастерить себе подобное, мы определили, у кого он посветлее. И, сняв штаны, без стыда стали состригать ножом вьющийся волос с заветного места. Именно такой способ можно было использовать для того, чтобы изготовить требуемую наживку, после чего рыбалка стала давать приличные результаты…

И вот сейчас мы с Александром как раз подходили именно к этому месту, к уже знакомой избе.

– Шура, может, зайдем погреться малость? Да и подкрепиться не мешало бы, сытому всегда теплее.

– Ладно, зайдем. Но только ненадолго. Возьми необходимое для чая и остальное все с закуской, – сказал он, не поворачивая головы, так как надо было выбрать место на берегу, чтобы причалить лодку.

– Ладушки. А ты подходи вон в то улово. Там и волна поспокойнее, и лодку легче вытащить.

Александр сделал небольшой разворот, сбавил газ. И так, на малых оборотах, мы подошли к берегу.

– Глуши! – крикнул он, пересиливая шум мотора.

Я нажал на кнопку, и двигатель замолчал.

– Что ж ты газ на дистанционку переделал, а кнопку остановки двигателя оставил на прежнем месте? – спросил я у него, медленно опуская ноги в воду.

Глубина была небольшая, вода поднялась чуть повыше колен и плотно сжала вокруг них резину сапог.

– Аккумулятор я не ставил, а без него за какой надобностью буду переделывать всю эту систему? Пашет, и ладно. Обойдусь без этого пока. Заякори лучше вон за тот валун. Слушай, – продолжал он, поправляя весла в лодке, – на кой ляд ты прихватил свое ружье? Сезон закрыт, а нарвись мы на охотинспекцию – одни неприятности будут.

– Ты прав, конечно. Но с ружьем как-то спокойнее.

– Спокойнее? Ты кого им пугать собрался, не медведя ли?

– Хоть бы и его, а что? Медведь, говорят, одного запаха пороха боится, не то что выстрела.

– Ну-ну. Давай-давай – пугай, а я посмотрю.

Преодолев метров сто от воды к кустам, громыхая сапогами, мы шагали по тропинке, аккуратно выложенной круглым плавником.

В кустах показался штабель напиленных чурок.

– Гляди, сколько дров хозяин к зиме наготовил. Видать, наведывается сюда, и нередко. Сань, а чего он недовольство проявлял, когда застал нас тут летом?

– А какой хозяин незваным гостям будет рад? Строить избу мы ему не помогали.

– Да я слыхал, что и не он эту избу строил. Вроде стоит она тут еще с тех времен, когда людей сюда по этапу гнали.

– Оно, может, и верно. Такую махину ему одному не под силу было бы состряпать.

Изба действительно была прочная и большая, к тому же хорошо замаскирована. Она стояла среди крупных, в человеческий обхват, лиственниц и небольших полярных березок. С берега была незаметна, а с воды и подавно.

Обычно избушки строят, ставя в основу вместо фундамента пустые бочки или шпалы. Эта же стоит на прочных деревянных сваях. Выложена «в лапу» толстыми бревнами, которые ежегодно приносит весной Енисей.

На пристроенном крыльце сбит небольшой столик, висит прикрепленный к перилам умывальник, засыпанный осенними листьями.

Озябшими руками я дернул за дверь, но она не поддалась.

– Погоди, – сказал Александр, – там, кажется, гвоздь забит.