— Да ничего не начало. Нам не платили с октября, всё только «завтраками» кормили, а директор новую машину прикупил и дачу начал отделывать. Все терпели-терпели, а потом начали разбредаться. Кто-то спился, кто-то — решил попытать счастья в других подразделениях, Пашка даже к пожарным отбор прошёл, сейчас учится шланг правильно держать. А я вот, всё в свои руки взял. Сначала с Вадиком договорился, чтобы его тесть меня к себе взял штукатуром, но быть среди парней, которые нетерпением ждут, пока можно будет сделать перерыв и выпить не слишком-то приятно. Потом Вадик сам меня возил по клиентам за процент, но ищет он отвратительно и договариваться нормально не умеет, пару раз платили буквально свеклой, а отдавать половину чисто за доставку, ну… не слишком это хорошо, как ни посмотри. В итоге начал сам искать людей, по домам в садовых товариществах телефон свой расклеил, подкопил денег и сделал машину. Покатался немного, довёл до ума. Сейчас продам, часть денег вложу в сайт, остальное — на улучшение дома. К концу лета возьму ещё одну машину, к новому году доделаю и продам, благо — люди есть, часть ребят решили пойти по специальности в городские автосервисы. В сентябре поедем в Турцию, к Новогодним на Таиланд наберу, потом — может переберёмся поближе к центру, найму пару толковых ребят, если заказов станет больше. Снимем офис, нормальную фирму сделаю, чтобы налоги платить. И, главное, ты будешь становиться капельку счастливее каждый день нашей совместной жизни.
— И… ты всё это придумал, пока лежал на диване?
— Ну, план у меня был давно, просто некоторые события подтолкнули к исполнению раньше запланированного.
— И на какое время было запланировано начало раньше? Точнее… — она, неожиданно для самой себя, смутилась от собственной жестокости. — Прости. Я… не хотела обидеть, просто раньше… до этих нескольких месяцев ты не производил впечатления человека, у которого есть какие-то реальные планы, кроме пиццы и молчаливого лежания на диване днями напролёт…
— Да. Ты права. Ты много и часто говорила мне о том, чего хочешь и, слушая эти мечты, я постоянно считал тебя глупой. Ведь сам не умел перейти от мыслей к делу. А потом вдруг перестали платить и… не осталось другого выхода, кроме как оторваться от дивана и стать другим человеком, способным на подвиги. И внезапно оказалось, что цветы — это не так уж и дорого, и что пасту может приготовить даже ребёнок, и что качества, почитаемые женщинами как «признаки идеального мужчины», ни что иное, как обычная забота. Я хочу заботиться о тебе, помогать и поддерживать. Для меня важно, чтобы ты тоже, смотря на меня, стала другой, более…
— Красивой? Подтянутой? Модной?
— Счастливой.
Это странно, сложно и малопонятно для Светы, не привыкшей оперировать абстрактными категориями вроде «счастья» или «радости». Ей повысили зарплату, точнее — отдали все долги, это — «радость», но при этом испорченные отношения с коллегами — это полный ужас, который ну никак не может привести к «счастью».
— Не понимаю… ты говоришь о достижениях, потом о заботе… и вдруг переходишь на счастье… для меня это слишком…
Димик молчит. Они знакомы ещё со школы, были в отношениях больше года, прежде чем обменяться кольцами, до сих пор неплохо дружат с теми, с кем когда-то учились вместе. Проще говоря: как пара, они не только не растеряли старых друзей, но и приобрели новых, более взрослых. И всё равно в каждой новой компании Димик не становится «Димой» вне зависимости от возраста. Возможно, его даже на похоронах будут упоминать этим глупым детским прозвищем, непонятно как привязавшимся.
С чего этот человек, упрямо называемый всеми нелепой кличкой, решил вдруг всё поменять? Что заставило его стать… другим?
— Дим, мне всё это непонятно, знаешь… я ведь выросла в обычной семье и никогда не занималась самообразованием или философией…
— Да, знаю. Но это не значит, что ты не можешь быть счастливой. Я попытаюсь дать тебе всё, что ты заслуживаешь. Это будет лучшим подарком на любой праздник: твоя довольная улыбка и…
— Дим…
Она тяжело вздыхает. Возможно, это неправильно и нечестно по отношению к человеку, просто решившему стать счастливым и «осчастливить» всех вокруг. Ей стоит быть более благодарной за это время, мирное и сытое, когда не надо дрожать о том, что завтра будет нечего есть. И всё-таки, бросить работу…
— И всё-таки бросать работу было не лучшим выбором, — мягко произносит она. Димик хмыкает и, достав из холодильника непонятную смесь, выливает её прямо на сковородку. — Что ты делаешь?
— Завтрак. Иди мыться, я всё сделаю и буду ждать.
— Нет, Дим, мы ведь не договорили…
— И не надо. Ты ведь можешь довериться мне и попробовать? В конце концов, если не получится, я всегда могу вернуться на старую работу и снова заниматься лежанием на диване в поисках настоящего себя и смысла жизни.
Это страшно, кидаться с головой в непонятный омут, но Димик смотрит так настороженно и тоскливо, словно заранее зная результат своего вопроса, что… Света кивает, глядя как муж моментально расползается в улыбке.
— Ты не пожалеешь. Я всё для тебя сделаю, обещаю…
Она счастлива, наверно, впервые за много лет. Выросшая в режиме постоянной экономии даже не из-за голода и низкого достатка, а просто ради того, чтобы хвастаться соседям «а у нас всё своё, по магазинам не ходим», Света позволяет себе отказаться от привычного маминого «вы у нас поработайте и в конце лета получите картошку», не выходит на смену вместо Ильиной и не берёт в ателье заказ на грязные, воняющие рыбой штаны, который сначала придётся несколько часов стирать, прежде чем начать зашивать. Вместо всего этого она покупает себя большую миску Тирамиссу и садится на скамейку, блаженно прикрывая глаза.
О, она мечтала об этом дне — когда не надо будет никуда бежать — долгие годы, и теперь намерена насладиться им без остатка. К миске приложена крохотная ложечка, которой удобно поддевать крем, женщина смакует сливочную сладость и жмурится на солнце. Сколько раз ей приходилось отказываться от малейших послаблений ради непонятного «светлого будущего», которое всё не наступало и не наступало? Сколько раз она молчала в ответ на «потом сочтёмся», хотя прекрасно знала, что никто ничего ей всё равно не даст? Сколько раз давала другим повод презрительно щуриться, осматривая свои ногти и волосы, до которых всё никак не доходили руки? Сколько теперь ей предстоит наверстать, когда появился шанс узнать мир получше?
Теперь они попробуют этот мир вместе: сериалы, интересные фильмы, прогулки, поездки, совместная готовка. Удивительно, то, о чём другие только мечтают, само пришло ей в руки, и она ещё думала над тем, чтобы отказаться? Жуть. Света залюбовалась парочкой, самозабвенно целующейся в парке. Высокий светловолосый мужчина и совсем юная девушка. И пусть она уже не может позволить себе такую короткую юбку, но у них по-прежнему кипит страсть. Женщина счастливо вздохнула. Мир стремительно наливался красками и всё, что нужно было — открыть ему сердце…
Разорвав поцелуй, парочка направилась к продавщице мороженого. И, когда они подошли достаточно близко, Света легко распознала Димика…
Глава 5
В прихожей темно. Света сидит на крохотной табуретке, с нервным смехом вспоминая глупый момент, когда наивность всё ещё была при ней. Где-то там, на одинокой лавочке в самой глубине парка, осталась миска с десертом и упавшей на землю ложкой. Возможно, где-то рядом валяются осколки её сердца, растоптанные и смешанные с грязью.
Опять.
Сколько раз она говорила себе, что никогда не будет доверять людям, никогда никому не откроется и не заставит себя снова страдать из-за вспышки доверчивости к совершенно не подходящему для этого человеку? Первая влюблённость закончилась быстро, ярко и крайне болезненно. Но, что самое обидное, Свете хватило глупости рассказать обо всём маме. Та не стала утешать или обнимать, вместо этого обвинила свою рыдающую дочь в непомерном эго «правда думала, что такой парень тобой заинтересуется?» и невоспитанности «только и знаешь, что ноги раздвигать, какой приличный парень захочет быть рядом с такой дурой?!». После этого Света несколько лет старалась держаться подальше от парней, углубившись в собственные переживания. Она записалась в районную библиотеку и, иногда уговаривая отца съездить вместе, подолгу зависала там в собственных мыслях, прочитав странную или необъяснимую фразу в очередном любовном романе.
