Мы были мокрые, замёрзшие, и, очевидно, это оказался единственный способ согреться. Девушку покрывали холодные мурашки и капли воды, а я увлёкся происходящим. Рядом с нами находился небольшой прудик, в котором, сиявший всем счастьем мира, на дне лежал утопленник и призывно булькал.
Картинка была странная. Я потратил несколько минут, рассматривая подробности и изучая рисунок, сделанный Камишкой по памяти. Прокрутил ещё раз свои воспоминания. Возможно, я и мог представить свою жену несколько худее оригинала, но вспомнить ситуацию, когда мы занимались любовью на берегу заброшенного прудика, в котором плавали счастливые во всю морду утопленники, не смог. Почесав затылок и пожав плечами, я отправился на завтрак.
Придя в небольшую столовую, сел за накрытый скатертью стол рядом с Вомбатом. На столе стоял целый арсенал блюд. Обжаренные на гриле креветки расположились рядом с десятком различного рода горячих и холодных закусок. Был омлет, два вида шпикачек и ещё штук пять видов нарезанной колбасы. Камишка металась между кухней и столом, выставляя яства, а помогал ей тот самый парень, которого я в первый день встретил на посту. Вомбат весело улыбнулся и по-дружески ткнул в бок локтем:
– Уже объездил? Она такая. Сейчас с тебя некоторое время не слезет, а потом немного остынет. Камишка свежую кровь обожает. Как новый иммунный на базе появляется, так за уши не оттащишь, но потом наиграется и легче будет.
Командир продолжил лыбиться, выждав, пока девушка снова не убежала на кухню за следующей переменой блюд, и вполголоса продолжил:
– Вишь расстаралась. Хорошо ты её взбодрил. Она сюда совсем больная попала. Нижняя половина тела вообще не работала. У неё это в первый раз уже в Стиксе было. Смотри, прямо праздничный завтрак девка приготовила. Для тебя старается.
То, что завтрак не рядовой, я понял сразу, просто по количеству блюд. В составе десятка иммунных, бывших на базе, съесть такое количество еды было просто нереально.
– Вомбат, – обратился я к начальнику, водружая на тарелку обжаренных на гриле креветок, – я думал, что в армии больше по перловке и котлетам.
– Ганслер, тут мир такой, что мозги наизнанку выворачивает. Парни, которые в противогазах ходят, питаются тем, что с большой земли передают. Там, конечно, и овощи, и усиленный паёк, да и спиртного изрядно присылают, чтобы народ в бункере не скучал, но еда солдатская, а у нас идиотство пищевое. Если специально перловку не искать, то приходится деликатесы жрать. В четырёх километрах продуктовую базу перезагружает. Они на элитной жратве специализируются. В подвале своя дизельная подстанция. Как свет пропадает, так холодильники на автоном переходят. Почти все продукты несколько месяцев не портятся, а там следующая перезагрузка. Обычных почти нет. Я в жизни столько деликатесов не ел. Полтысячи видов колбасы, а морскую дрянь только здесь и попробовал. Раньше мне в голову не приходило за кило этой гадости четверть зарплаты отдавать, – объяснял мне Вомбат, словно дирижёр, размахивая шпажкой с креветками.
– Так всех этих гадов готовить уметь надо?
– Камишка только изображает из себя шеф-повара, а вот парень, которого ты на часах видел, он в семье настоящих поваров родился. Представления не имею, чего его сюда засунули, но родители ресторан держат. Вот он нашу подругу и учит готовить. Из любого морского говна конфету сделает, а если в руки всякая фигня деликатесная попадёт… Я тут такие вещи попробовал, о которых раньше и не слышал. – Вомбат указал на несколько мисочек.
Я выждал паузу, когда Камишка вновь унеслась на кухню, а затем достал листок бумаги и показал начальнику. В её присутствии расспрашивать не хотел, но любопытство подпирало. Девушка весь завтрак крутилась около меня. Первый самый вкусный кусочек она отправляла на мою тарелку. Поняв, от кого я скрываюсь, Вомбат рассматривал рисунок, развернув его на коленях, прикрываясь столом.
– Ну не знаю. Точно никого не драл около пруда с покойником? – сразу спросил командир.
– Нет. Если честно, жизнь так сложилась, что если и было что-то около водички, то не у пруда, а на пляже с пальмами, и то раза два по молодости, – уверенно подтвердил я.
– Тогда я не понимаю. Когда мы до базы добрались, я сразу нашу художницу попросил мне беспилотник нарисовать, который по нам долбанул. Мы его с тобой только мельком видели, морды в грязь вжимали. Девка мне его так нарисовала, что даже бортовой номер читается. Я теперь знаю, с какой базы его запускали. В рисунке не сомневайся, а про остальное не скажу. Представления не имею, кого и когда ты перед утопленником имел. А может, ты его только краем зрения зацепил, когда он за вами подглядывал? Сам мог не понять, что увидел. Глянь, какая у него рожа довольная.
Вомбат расплылся в улыбке, а я погрузился в раздумья, где и когда это могло быть.
Следующие несколько дней я бродил всюду, где можно было находиться иммунным. Рылся в местной сети базы, изучая традиции и особенности этого мира, от души пострелял с парнями из разных стволов и даже получил небольшой инструктаж об управлении боевыми машинами и основах использования артиллерии. Теперь я мог стронуть с места БТР и даже зарядить и бахнуть куда глаза глядят из пушки.
Завершив очередной урок военного дела, я заглянул в кабинет Вомбата и застал его в диком бешенстве.
– Уроды! Вообще недоношенные! Разве так можно? – Дальше он продолжил исключительно на матерном.
Немного понаблюдав за начальником, я начал выяснять, в чём дело. Проблема была в том, что Вомбат и его парни являлись каким-то особым спецназом. Всю жизнь проливали кровь за родину и привыкли быть настоящими солдатами. Они осознавали, что порученную работу надо делать, и они здесь именно за этим, но вся душа военного была против.
Я сейчас говорю о сборе органов иммунных для лекарства. Выполнять приказ страшно не хотелось, а начальство давило. В том мире это тоже были жизни, причём не каких-то там попаданцев в дальние миры, а конкретных людей, граждан его страны, которым он давал присягу защищать и оберегать. Я это знал, но пока обходил столь скользкий вопрос. Наверное, и мне пришло время влезть в эту тему.
Вомбат развернул ко мне экран ноутбука и включил видео:
– Смотри, что делают! Твари! Так нельзя! Я солдат!
Вояку поставили перед выбором. Ему не угрожали, не брали семью в заложники, а просто отправляли видео. На экране была измождённая от недосыпа и душевных страданий молодая женщина с грудным ребёнком на руках. Она стояла в палате, где на койках лежали ещё несколько малышей, которых привезли в больницу умирать, как и её младенца. Она умоляла и просила дать её ребёнку лекарство.
Конечно, это был удар ниже пояса. Будь вместо неё на экране самый главный генерал, стучащий кулаком по столу и требующий исполнения приказа, Вомбат просто послал бы на хрен, но ему каждый день присылали отчёты из трёх больниц, куда детей свозили умирать. Сколько приняли, сколько доз лекарства не хватает и сколько умерло. Разумеется, с подробным фото- и видеоотчётом.
– Шеф, а как вы раньше справлялись? – спросил я.
– Да по-разному. На других базах так и делают. Тут почти все проходы контролируют частные корпорации и сразу набирают отмороженных наёмников. Эти ребята потрошат не задумываясь. Тут надо восемь новичков убить, чтобы одну дозу сделать. Из тех, кто хоть год пожил, доз тридцать получается, а со старожила и под сотню выходит. Когда проход пробили, мы тут одни были. На защитном периметре всегда много дохлых тварей, и к нам рейдеры захаживали спораны собирать. Иногда их заражённые рвали. Мы не помогали, но и людей не убивали. Сам сдох, его вина. Мы только следили, а как труп находим, так туда броню. В твоём городе мы тоже трупы искали. Там ментовка с автоматами. Её часто грабят. О ней все местные знают. Бывают склоки и трупы. Кого-то из новичков твари рвут, и всякого по мелочи. Сейчас около нас два прохода появились, и местные сюда приходить перестали.
– А почему? – спросил я.
– Да не стоит такого риска десяток стволов и полцинка патронов. Если бы здесь что-то ценное было. Но откуда в ментовке такому имуществу взяться? Тут даже охотничьего магазина нет. Совсем брать нечего. В последний раз и трупы не собрали, и людей потеряли. Если бы ты меня тогда за дверь не втащил, то я бы там тоже сгинул. Хоть у себя что-нибудь отрезай.
