Бози. Что же дальше? Будешь жить… будешь жить здесь один?

Уайльд. Лучше с тобой.

Бози. Оскар, я же объяснил. Это невозможно. Я не могу с тобой оставаться.

Уайльд(с улыбкой). Робби приезжал сюда по наущению моей жены. На ее требование порвать с тобой отношения я ответил отказом. За что был лишен всякой финансовой помощи.

Бози. Нет!

Уайльд. Да. Я гол как сокол. Забавная штука. Сколько раз ты от меня слышал: «Я не могу жить без тебя»! До сих пор это шло из сердца. Сейчас это крик бумажника. Бози?.. (Их глаза встречаются). «Я не могу жить без тебя». (Нелепость ситуации заставляет их обоих улыбнуться).

Бози. Смешно!

Уайльд. Смешно.

Бози. А ведь я, пожалуй, смогу тебе помочь.

Уайльд. Да ну?

Бози. Ты считаешь моих домашних людьми черствыми, а ведь они давно приняли на себя часть вины за случившееся. Да-да. Они дают себе отчет в том, что, бросив вызов обвинению, ты отчасти защищал и мои интересы.

Уайльд. Отчасти?

Бози. Ну конечно. Моя семья… все Квинсберри признают, что у них есть перед тобой определенные обязательства. Так сказать, долг чести. Который они не прочь «конкретизировать». Об этом говорит в письме моя мать.

Уайльд. «Конкретизировать»?

Бози. Именно так.

Оба напряжены. Уайльд сидит с непроницаемым лицом.

Уайльд. Итак.

Бози. Да.

Уайльд. Быка за рога.

Бози. Вот-вот.

Уайльд. И во что же, конкретно, выльется эта «конкретизация»?

Бози. Она выплатит тебе две сотни.

Уайльд. Две сотни…

Бози. В два приема.

Уайльд. И когда же?

Бози. Первую сотню сейчас.

Уайльд. А вторую?

Бози. В течение месяца.

Уайльд. Всего две? Я тебя правильно понял?

Бози …и еще три, когда она будет располагать соответствующей суммой.

Уайльд. Всего, стало быть, пять? Пятьсот фунтов? (Сидит не шелохнувшись).

Бози. Она выдвигает одно условие. Это касается как твоих денег, так и моих.

Уайльд. Ну а как же. Весь мир настаивает на этом условии. Смотри, как все красиво: мы оба избегаем причинять друг другу боль, а на деле… (За спиной Уайльда светает. Он пробует пошевелиться, ноги затекли). Кажется, я засиделся. Мне надо размять ноги. Ты мне не поможешь? (Мучительно встает с помощью Бози, делает шаг, другой). Ну вот. Дело в шляпе.

Бози. Ты согласен?

Уайльд. А что мне остается? Ты свободен. Ты всегда был свободен. (Он выходит в кухню. Бози в последний раз обводит взглядом комнату. Неожиданно скоро возвращается Уайльд со стаканом воды). Обойдемся без речей. У меня что-то с гортанью… нет, это не от избытка чувств, это петля сдавила горло. Когда поезд?

Бози. Скоро.

Уайльд. Ты уезжаешь первым поездом?

Бози. Да.

Уайльд(сел так, чтобы видеть рассвет). И когда же я увижу свою сотню? (Практичность Уайльда покоробила Бози).

Бози. Знаешь, у меня часто бывает такое чувство, будто я играю не свою роль. Я ведь не рожден быть бунтарем.

Уайльд. Пожалуй.

Бози. Наша встреча — это чистая случайность. А в результате я стал изгоем.

Уайльд. Да, действительно.

Бози. Я давно мечтал, чтобы мы снова оказались вместе, одна дружная семья. И вот это стало реальностью.

Уайльд. Что ж, все так удачно складывается. Я счастлив, что могу послужить делу воссоединения семейства Квинсберри. Мои страдания были не напрасны.

Бози. Оскар, я бы не хотел расстаться с тобой на горькой ноте.

Уайльд. Нет? Давай не на горькой. Тогда на какой?

Бози. Это была честная попытка с обеих сторон. Разве нет?

Уайльд. О да.

Бози. Оскар, я к тебе очень привязан и хочу пожелать тебе душевного покоя.

Уайльд(улыбнулся). Душевного покоя? На этот счет ты можешь не волноваться. Я ведь отвечаю за свои действия… в той же мере, в какой ты не отвечаешь за свои.

Бози. Что ты этим хочешь сказать?

Уайльд. Для меня во главе всегда была любовь. Для тебя — власть. (Бози в шоке). Видимо, это семейное. Мне жаль тебя, Бози. Власть может принести целый букет наград, но покой не входит в их число. (Бози молчит). Ты позвал меня, ты пригласил меня в Неаполь, но двигало тобой не чувство, ты должен был всем продемонстрировать свою власть надо мной.

Бози. Это не так.

Уайльд. Не огорчайся. Поверь, я обрету покой гораздо раньше, чем ты.

Бози(неприятно задетый этой странной фразой). Что это значит?

Уайльд. Ты отнял у меня то, чему больше всего завидовал.

Бози. А именно?

Уайльд. Ты этого добивался, ты этого добился. (Он показывает пустые страницы блокнота). Пустые страницы! Список продуктов, которые я не могу себе позволить, — вот все, что я пишу! Ты своего добился. Я замолчал.

Бози(вне себя от обвинения). Как ты можешь! Я восхищаюсь твоим талантом! Я преклоняюсь перед ним! Как поэт перед поэтом! (Уайльд усмехнулся, но Бози, мечущийся по комнате, этого не видит). Ты хочешь вот так расстаться? Оставив меня с этим обвинением? В чем — вдумайся! — ты меня обвиняешь! Я хотел, чтобы умолк голос нашего первого драматурга?!

Уайльд. Причина ли ты моего молчания… или его внешнее оправдание… результат налицо. Что стоит потеря жизни рядом с потерей моего искусства… (Он спокоен. Отъезд Бози странным образом помог ему обрести уверенность). Подойди ко мне. Сделай эти несколько шагов. Еще один завершающий штрих. (Бози медленно подходит). Я видел тебя на протяжении шести лет. Больше я тебя не увижу. Ближе, ну. (Их тела почти соприкасаются). Ты не освободишься, если я тебя не прощу. Поцелуй меня. (Бози наклоняется. Поцелуй Иуды, краткий миг. На губах Уайльда довольная улыбка — ритуал совершен. Его ладонь ложится на плечо Бози). Вот теперь иди. (Бози молча выходит. Взошедшее солнце начинает согревать комнату своим теплом. Погасив лампы, Уайльд снова берет стакан с водой. На лестнице появился Бози. Он ставит свой багаж у дверей). В тюрьме я перечитывал житие Христа. Снова и снова. Ничего лучше мне читать не приходилось. Но в этой истории есть один изъян. Христа предает Иуда, человек, можно сказать, случайный. Христос его толком и не знает. Было бы лучше, с художественной точки зрения, если бы его предал Иоанн. Любимый ученик. (В его словах нет горечи, нет обиды. И Бози не производит впечатление оскорбленного, скорее человека, который закрывает очередную главу своей жизни). Мне не так много осталось. В новое столетие мне не войти.

Бози(кивает). Ну, я пойду?

Уайльд. Иди.

Бози. Письма будешь мне пересылать?

Уайльд. Конечно.

Бози. Ну… Прощай, Оскар.

Уайльд. Прощай, Бози.

Бози уходит. Уайльд открывает балконную дверь, чтобы кожей почувствовать утреннее тепло. Музыка. Хотя Уайльд стоит к нам спиной, его голос заполняет зрительный зал.

Каждый судебный процесс — это суд над жизнью, каждый вердикт — это смертный приговор. На мою долю выпало три процесса. После первого, где я выступал обвинителем, меня арестовали; в следующий раз я оказался в камере предварительного заключения; последний суд стоил мне двух лет тюрьмы. Общество отказывается меня принять, для таких, как я, в нем нет места. Но у Природы, проливающей свой благодатный дождь на праведных и неправедных, есть для меня расщелины в камнях, куда можно уползти, и тихие лощины, где можно плакать без помех. Она зажжет в ночи звезды, чтобы мне в темноте не оступиться, и песком присыплет мои следы, чтобы по ним никто не вышел к источнику моей боли. Она омоет меня в своих водах и уврачует горькими травами…