Фред. На Тоттенэм-корт-роуд.
Гарри. Это дансинг или ночной клуб?
Фред. Всего понемногу. Там работает Дорис.
Гарри. Что делает?
Фред. Исполняет пару песен, танец со скакалкой.
Гарри. Как я понимаю, народу нравится.
Фред. Если вы спросите меня, от этого танца она слишком уж потеет, но, тем не менее, принимают его хорошо.
Гарри. Ты собираешься жениться на Дорис?
Фред. Жениться? С какой стати?
Гарри. А ведь ты аморальный тип, Фред.
Фред (радостно). Совершенно верно.
Гарри. Мне доподлинно известно, что ты уже два года пользуешься доверчивостью Дорис.
Фред. И что с того? Ее это устраивает, меня устраивает, так что все довольны.
Гарри. И ты о ней совершенно не волнуешься? Я хочу сказать, даже не думаешь о ней, когда ее здесь нет?
Фред (самодовольно). Она всегда здесь… когда я ее хочу.
Гарри. А что она будет делать, когда мы уедем в Африку?
Фред. Не пропадет. Есть у нее пара ухажеров, которые так и кружат вокруг. Один очень даже богатенький, торгует шелком.
Гарри. Я понял, она у вас одна на всех.
Фред. Утром вы, как всегда, позвоните, или вас разбудить?
Гарри. Я позвоню. Мисс Эриксон ушла?
Фред. Да, сегодня она ушла раньше. Отправилась в своей подруге в Хаммерсмит. Они выключают свет, заводят граммофон и говорят с индейцем.
Гарри. Полагаю, если она счастлива, это нормально.
Фред. Она — хорошая домоправительница, а если немного ку-ку, так не бывает, чтобы все и сразу. На сегодня я вам больше не нужен?
Гарри. Нет, спасибо тебе, Фред. Можешь идти. Желаю тебе хорошо провести время.
Фред. И вам того же. До завтра.
Фред уходит, расправив плечи, вальяжной походкой. Гарри продолжает что-то наигрывать на пианино. Звонит телефон. Гарри снимает трубку.
Гарри. Алле… алле?.. Кто говорит?.. (голос меняется). А-а-а, Лиз… Нет, полчаса как пришел… Да, дорогая, один, я открыл новую страницу своей жизни, разве ты не слышала?.. Да, с ними обоими, поужинал в «Савое», и мы с Моррисом отвезли ее домой… Нет, об этом я с ним больше не говорил, подумал, так будет лучше. Судя по голосу, ты со мной не согласна… Нет, если уж на то пошло, она очаровательна, умна, между прочим, так что должен признать, что общаться с ней очень даже приятно… Хорошо… Нет, за ленчем я встречаюсь с Тони… Очень хорошо, в самом начале двенадцатого… Да, разумеется, я скоро лягу… Спокойной ночи, дорогая.
Он кладет трубку на рычаг, возвращается к пианино, допивает виски с содовой, выключает свет, направляется к лестнице на второй этаж, начинает подниматься, и тут раздается звонок в дверь. «Черт», — бормочет он, спускается, вновь включает свет, уходит в холл, откуда несколько мгновений спустя слышится его изумленное восклицание: «Джоанна!» Она входит в комнату, Гарри следует за ней. Джоанне чуть больше тридцати. Она красива, в элегантном плаще, под которым еще более элегантное платье, держится уверенно, очень обаятельна.
Джоанна. Ты и представить себе не можешь, как я обрадовалась, застав тебя дома. Я чувствую себя полной идиоткой.
Гарри. Почему? Что случилось?
Джоанна. Я забыла ключ от двери в подъезд.
Гарри. Джоанна!
Джоанна. И не нужно так на меня смотреть. Как правило, я не такая рассеянная, забыла ключ впервые в жизни. И сейчас ужасно на себя злюсь. Очень спешила, когда одевалась, чтобы успеть пообедать с Фридой, а потом не опоздать на концерт Тосканни, вот и оставила ключ в другой сумочке.
Гарри. А слуги, как я понимаю, спят под крышей.
Джоанна. Они не просто спят, должно быть, впали в кому. Я барабанила в дверь чуть ли не полчаса.
Гарри. Выпьешь что-нибудь?
Джоанна. С удовольствием… я едва стою на ногах.
Она снимает плащ.
Гарри (наливает виски с содовой ей и себе). Мы должны решить, как же нам быть.
Джоанна. Из телефона-автомата я позвонила Лиз, но ее, должно быть, нет дома. Потому что трубку не сняли.
Гарри (пристально глядя на нее). Ты позвонила Лиз, и трубку не сняли?
Джоанна. Да. Больше мелочи у меня не было, у таксиста — тоже, так что я поехала прямо сюда.
Гарри. Сигарету?
Джоанна (берет сигарету). Спасибо… у тебя на лице читается сомнение, ты мне не веришь?
Гарри (дает ей прикурить). Разумеется, я тебе верю, Джоанна. С чего мне тебе не верить?
Джоанна. Не знаю, ты всегда смотришь на меня так, словно я не заслуживаю доверия. И меня это обижает, потому что на самом деле я очень хорошая.
Гарри (улыбаясь). У меня в этом нет никаких сомнений, Джоанна.
Джоанна. Я знаю этот голос, Гарри, он звучит в каждой пьесе, где ты играешь.
Гарри. Абсолютная естественность на сцене — мое главное достоинство.
Джоанна. Ты никогда ко мне не благоволил, не так ли?
Гарри. Нет, пожалуй, что нет.
Джоанна. Хотелось бы знать, почему.
Гарри. Мне всегда казалось, что в больших дозах ты утомляешь.
Джоанна. В каком смысле, утомляю?
Гарри. Ну, не знаю. Чувствуется в тебе высокомерие, избыток самонадеянности.
Джоанна. Как я понимаю, конкурентов ты не жалуешь.
Гарри. Разумеется, ты очаровательна. Я всегда так считал.
Джоанна (улыбаясь). Благодарю.
Гарри. Правда, ни на секунду не забываешь об этом.
Джоанна (пудрит носик, глядя на себя в зеркало пудреницы). Вроде бы ты вежливо грубишь мне, но в твоей искренности я улавливаю какую-то фальшивую нотку. С другой стороны, ты никогда не говоришь искренне, не так ли? Полагаю, потому что ты — актер, а они ведь говорят не своим голосом, частенько принимают себя за персонажей, которых играют.
Гарри. Мы всего лишь марионетки, дорогая, существа из парчи и опилок. Как же ты умна, Джоанна, раз сумела это заметить.
Джоанна. Мне бы хотелось, чтобы ты оставил эту слащавую учтивость.
Гарри. А что прикажешь мне делать? Разораться? Залиться слезами?
Джоанна (смотрит в пол). Думаю, проявить доброту.
Гарри. Доброту?
Джоанна. Да. Как минимум, толику доброты, чтобы сделать усилие и преодолеть совершенно очевидную предвзятость по отношению ко мне.
Гарри. Извини, что она столь очевидная.
Джоанна. Я все-таки далеко не идиотка, хотя должна отметить, если судить по твоему отношению ко мне, ты держишь меня за таковую. Я знаю, причина твоего недовольства — мое согласие выйти за Генри замуж. Вам всем это не нравится, и я понимаю, почему, во всяком случае, поначалу понимала. Но мы уже пять лет, как поженились, и все это время я была серой мышкой, не пыталась пробраться на заповедную территорию, где вы не хотели меня видеть. Вознаграждения за свои усилия я получала более чем скудное, с твоей стороны особенно, ничего, кроме притворной вежливости. Мне слишком уж ясно давали понять, что меня готовы терпеть, но не более того.
Гарри. Бедная Джоанна.
Джоанна (поднимаясь). Я чувствую, что моя мольба натыкается на каменную стену. Очень жаль.
Гарри. А что все это значит? Чего ты добиваешься?
Джоанна. Ничего я не добиваюсь.
Гарри. Тогда сядь.
Джоанна. Я бы хотела, чтобы ты вызвал мне такси.
Гарри. Ерунда, как раз этого тебе совсем и не хочется. Ты приехала сюда с определенной целью, не так ли?
