К рассвету две роты триста тридцать первого полка вышли на перекресток дороги А31 с автострадой Е22 возле города Лер, вернее возле того, что от него осталось. Меньше чем через час другой батальон того же полка, при поддержке батареи АСУ-85 и дивизиона ПТРК «Шмель», ворвался на мост через Эмс возле Зольтборга. Попутно уничтожая тыловые подразделения первого голландского армейского корпуса, выдвигавшегося в походных порядках к линии фронта. К этому времени вся сто шестая воздушно-десантная дивизия, парашютно-десантный и артиллерийский полки седьмой воздушно-десантной дивизии, закончили высадку. Десантники заняли район от Витмунда и Висмара на востоке до Нордена и предместьев Эмдена на западе, оседлав автостраду Е22 от Зольтборга до развязки с дорогой L21 возле Фильзума. Заодно уничтожив на автостраде порядка двухсот автомашин, включая батальон связи, батальон обеспечения и штаб артиллерийского полка голландцев. Только тогда до командования корпуса (связь с вышестоящим командованием установить еще не удалось, и корпус действовал по довоенным планам) дошло, что это не просто высаженные диверсанты русских. Одна мотопехотная дивизия получила приказ развернуться и уничтожить высадившегося противника в треугольнике Аурих – Висмор – Лер и очистить автостраду Е22. Дивизия в это время растянулась от Ольденбурга до Бремена, пробираясь объездными дорогами через оба города, полностью разрушенные в результате нескольких ядерных ударов. А теперь ей надо было разворачиваться на месте, под непрерывными ударами штурмовиков Восточного блока. Но командование Альянса упустило еще одну вещь. До рассвета на захваченную авиабазу Аурих командование Приморского фронта успело перебросить, используя на всю катушку приданные самолеты ВТА, еще польские артиллерийский полк и два мотострелковых батальона на БТР-40. И, что самое главное, перебросить туда вертолетами Ми-6 дивизион ракет «Луна-МВ» с ядерными боеголовками.

28 октября, 08:30, московское время, 06:30, время местное. На северо-западе ГДР. Позиционный район третьего дивизиона 159-й ракетной бригады, позиция технической батареи. Через 14 часов 30 минут после начала конфликта

Майор Остащенко смотрел на погрузку последней ракеты своего дивизиона на тележку 2Т3, для отправки на позицию стыковки боевой части, с нетерпением. Они и так задержались здесь непозволительно долго, надо менять район дислокации. Он спросил своего зама по вооружению:

– Нет сведений из бригады, когда ожидать из ремонта поврежденную пусковую третьей батареи?

– Обещают через двое суток, там нужно снять стрелу для замены поврежденного гидроцилиндра, а кран пока занят. Вообще, это единственное, что держит установку. Блоки аппаратуры СПО уже начали менять, – доложил заместитель командира дивизиона по вооружению Павлов. – И вместе с ней прибудет из резерва машина управления с пополнением для одного расчета ПУ.

– Значит, через двое суток у нас будет полноценная третья батарея. Интересно, как там ее будущий командир себя вел во время последнего пуска, не передумал Живодеров со своей рекомендацией? – задумчиво проговорил Остащенко.

Расчет стыковки и перегрузки технической взвода третьего дивизиона сто пятьдесят девятой ракетной бригады тем временем уже перегрузил ракету на тележку 2Т3. Водитель Зил-157 воткнул первую передачу, и машина поехала на площадку перед машиной-хранилищем боевых частей. Тем временем Остащенко сказал Павлову:

– Я после перегрузки ракеты с последней батареей ухожу в новый позиционный район, а ты, пожалуйста, съезди в ПРТБ вместе с пустыми тележками. И поспрошай там, много у них 269А осталось? И свяжись с бригадой, поторопи их там с ремонтом, может быть, пораньше нам пусковую сделают.

– Сделаем, – буднично ответил Павлов. – Хоть высплюсь по дороге, – мечтательно добавил он.

28 октября, 09:10, московское время, 07:10, время местное. На северо-востоке ФРГ. Линия боевого соприкосновения между войсками СЕТАГ и Приморского фронта. Через 15 часов 10 минут после начала конфликта

До рассвета оставалось еще полчаса, когда линия фронта с восточной стороны озарилась многочисленными вспышками выстрелов крупнокалиберных орудий и заревом залпов реактивных систем залпового огня. «При плотности двести стволов на километр фронта о противнике не запрашивают и не докладывают. Докладывают только о продвижении на указанные рубежи, а запрашивают о новых задачах» – так говорил маршал Жуков, и командующий Приморским фронтом Юрий Бордзиловский собирался в своем наступлении превзойти знаменитого маршала. За ночь с 27 на 28 октября три его армии – третья особая, двадцатая гвардейская и вторая танковая армия – имели эти самые двести стволов на километр фронта, если учитывать полки реактивных систем залпового огня БМ-14. А если учесть, что среди этих стволов во множестве были такие системы, как стотридцатимиллиметровые пушки M-46, стодвадцатидвухмиллиметровые пушки Д-74 и стопятидесятидвухмиллиметровые пушки-гаубицы Д-20, с дальностью стрельбы от семнадцати до двадцати семи километров, оборона Альянса была раздавлена на всю глубину.

Ракетные дивизионы танковых и мотострелковых дивизий решено было в начальной артподготовке не задействовать. Они, конечно, имели мощь, несравнимую с обычными артиллерийскими системами, но и время перезарядки у них было значительно больше. Поэтому они следовали за боевыми порядками наступающих войск, находясь на постоянной связи с передовыми частями. Командиры Варшавского договора не собирались при встрече с узлами обороны НАТО ждать, когда подойдет обычная артиллерия. Пушки уже сказали свое слово, проломив оборонительные позиции первого армейского корпуса бундесвера и остатков шестой мотопехотной и ютландской пехотных дивизий. Теперь артиллерия армейского и корпусного подчинения сворачивалась со своих позиций и выстраивались в длинные колонны на автострадах ФРГ, собираясь двигаться в походном положении за подвижными соединениями. За ними уже выезжали колонны ракетных бригад Приморского фронта, готовые следовать в новые позиционные районы или развернуться прямо возле шоссе и вступить в дуэль в случае обнаружения средств атомного нападения НАТО. Сверху весь этот громадный механизм войны был плотно прикрыт истребителями тридцать седьмой воздушной армии, окончательно захватившими господство в воздухе, благодаря вечерним и ночным ракетным ударам по авиабазам НАТО. А сзади, к бывшей госгранице между двумя Германиями, уже подходили передовые колонны второго эшелона Приморского фронта, второй армий Войска Польского. И высоко-высоко наверху, в темно-синем небе стратосферы плыли, сменяя друг друга, самолеты Як-25РВ сто двадцать второй отдельной разведывательной эскадрильи, непрерывно сообщая командирам Варшавского договора обстановку в оперативном тылу противника.

Командиры НАТО оказались в трудной ситуации. Бельгийский первый армейский корпус, выдвигавшийся по шоссе Е22 вслед за голландцами, уперся в оборону триста тридцать первого парашютно-десантного полка в районе Зольтборга. Десантники при поддержке польского артиллерийского полка заставили бельгийцев развернуться в боевые порядки. Когда командир бельгийского корпуса приказал сконцентрировать всю артиллерию и расстрелять обнаглевших диверсантов, десантники нанесли по корпусу четыре атомных удара общей мощностью шестьдесят килотонн. После чего наступательный порыв у бельгийцев сильно поубавился. Одновременно такую же порцию получила голландская четвертая мотопехотная дивизия, развернутая на запад, чтобы очистить проход по шоссе Е22. Командующий Приморским фронтом, получив доклад генерала Курочкина, командующего сводным десантом, облегченно вздохнул, первая часть его плана удалась. Голландский корпус, вдобавок лишенный одной мотопехотной дивизии, столкнулся во встречном бою с танковыми и мотострелковыми дивизиями третьей особой армии. Численное превосходство советских войск было подавляющим, вдобавок над голландцами постоянно висели штурмовики – советские Су-7Б и немецкие МиГ-17. После ожесточенных боев вечером 27 октября командование тридцать седьмой воздушной армии решило, что как истребители, МиГ-17Ф трех полков ВВС ННА ГДР не очень эффективны против новых «старфайтеров» и «лайтнингов» НАТО. А вот как штурмовики в условиях своего господства в воздухе они еще очень даже эффективны. Именно они сыграли решающую роль в нейтрализации основной ударной силы голландцев, первого голландского артиллерийского корпуса. С рассветом, когда начались массированные налеты «мигов» ННА ГДР, основная масса голландской артиллерии не успела дойти до линии фронта, развернувшись в боевые порядки. Батареи и дивизионы голландских артиллеристов оказались застигнутыми на марше, растянувшись на многие десятки километров, продираясь по дорогам сквозь встречный поток беженцев. Самоходной артиллерии, которая способна двигаться по обочинам даже в период осенней распутицы, у голландцев почти не было, основную ударную мощь составляли стопятимиллиметровые и стопятидесятипятимиллиметровые буксируемые артсистемы, которые через три часа после рассвета оказались беспомощно стоящими среди горящих тягачей и взрывающихся автомашин с боеприпасами. Голландской четвертой мотопехотной дивизии, брошенной против десанта, совсем не повезло. Сначала, двигаясь по шоссе, только-только выбравшись из Ольденбурга, два передовых батальона танковой бригады мотопехотной дивизии были практически уничтожены четырьмя ракетными ударами. Потом оставшиеся танки М47 этой дивизии ввязались в ряд перестрелок с самоходками АСУ-85 десанта, время от времени получая ракеты «Шмель» от мобильных противотанковых комплексов. С востока же оставшиеся части первого голландского армейского корпуса, попав под каток наступающей Третьей особой армии, продержались буквально несколько часов. Оценив обстановку и получив у командующего тридцать седьмой воздушной армии заверения в полном господстве в воздухе в этом районе, Бордзиловский приказал начать массированную переброску частей на плацдарм в районе Ауриха, не дожидаясь вечерней темноты. И к 16:00 местного времени 28 октября в район шоссе Е22 севернее Лера был высажен новый массированный десант, на этот раз с вертолетов.